Взгляд Бриджит задержался у меня ниже пояса. Член набух еще сильнее, и я вцепился в подлокотники побелевшими пальцами. Какой бред. Она переживает из-за умирающего дедушки, а я мечтаю оттрахать ее во всех позах посреди чертового самолета.

У меня серьезные проблемы. И синие яйца — наименьшая из них.

— Хватит так на меня смотреть, принцесса, — убийственно мягко произнес я. — Если только ты не планируешь что-нибудь сделать.

Пожалуй, я произнес самую неуместную и непрофессиональную фразу за все время нашего с ней сотрудничества, но я балансировал на грани безумия.

Несмотря на вчерашние намеки, я не прикасался к женщинам с тех пор, как устроился на эту работу. Не сказать, чтобы я не хотел. Я ходил в бары, флиртовал и получал массу предложений, но совершенно ничего не чувствовал. Ни искры, ни похоти, ни желания. Я бы уже начал беспокоиться о своем мальчике, если бы не реакции на Бриджит.

Теперь единственной женщиной, из-за которой твердел мой член, была моя клиентка.

Я самый невезучий человек на свете.

Бриджит вскинула голову, широко раскрыв глаза.

— Я не… я не…

— Задавай следующий вопрос.

— Что?

— Ты вроде хотела больше обо мне узнать. Задавай следующий вопрос, — процедил я сквозь зубы. Что угодно, только бы отвлечься от нестерпимого желания задрать твою юбку и выяснить, насколько сильно ты из-за меня промокла.

Тут сомнений не возникало. Несмотря на нынешний период долгого воздержания, я обладал достаточным опытом в общении с противоположным полом и видел признаки женского возбуждения за километр.

Расширенные зрачки, раскрасневшиеся щеки, прерывистое дыхание.

Да, да и, черт возьми, да.

— Ой… гм… — Бриджит откашлялась. Я еще никогда не видел ее такой смущенной. — Расскажи мне… Расскажи о своей семье.

Мое либидо словно окатили ведром холодной воды.

Я напрягся, и страсть улетучилась, пока я раздумывал над ответом.

Разумеется, она спросила именно о том, что я обсуждать ненавижу.

— Рассказывать особо нечего, — наконец заговорил я. — Братьев или сестер нет. Мать умерла, когда я был ребенком. Отца никогда не знал. Бабушки и дедушки тоже умерли.

Возможно, последнюю часть стоило опустить, учитывая состояние ее деда, но Бриджит не смутилась. В ее глазах блеснуло сочувствие.

— Что случилось?

С кем именно, уточнять не требовалось. Дражайшая матушка.

— Передозировка, — коротко ответил я. — Кокаин. Мне было одиннадцать, и я нашел ее, когда вернулся из школы. Сидела перед телевизором, шло ее любимое ток-шоу. На журнальном столике осталась недоеденная тарелка макарон. Я думал, она уснула — иногда она так делала, когда смотрела телевизор, — но когда подошел ближе… — Я тяжело сглотнул. — Ее глаза были широко раскрыты. И ничего не видели. Я понял: она ушла.

Бриджит затаила дыхание. Моя история всегда вызывала сочувствие у слушателей, и поэтому я ненавидел ее рассказывать. Я не хотел ничьего сочувствия.

— Знаешь, что забавно? Я взял тарелку с макаронами и вымыл, будто мать проснется и накричит на меня, если я этого не сделаю. Потом помыл остальную посуду в раковине. Выключил телевизор. Вытер журнальный столик. И только после набрал 911. — Я мрачно усмехнулся, а Бриджит посмотрела на меня с невыносимой лаской. — Она уже умерла, но мне казалось, она не будет мертва по-настоящему, пока не приедет «Скорая» и не объявит официально. Детская логика.

Это была самая длинная фраза, сказанная мной о матери более чем за двадцать лет.

— Мне очень жаль, — тихо проговорила Бриджит. — Потеря родителя никогда не дается легко.

Она знала об этом лучше всех. Бриджит потеряла обоих родителей, и одного из них никогда не видела. Точно так же, как я — правда, была вероятность, что мой отец еще жив, а вот ее мать умерла при родах.

— Не жалей меня, принцесса. — Я крутил в пальцах стакан, желая, чтобы в нем было что-нибудь покрепче воды. Я не пил алкоголь, но иногда хотелось. — Моя мать была сукой.

Глаза Бриджит изумленно расширились. Мало кто рассказывает о смерти матери, а потом без колебаний называет эту мать сукой.

Но если кто и заслуживает подобного титула, так это Дейдре Ларсен.

— Тем не менее она была моей матерью, — продолжил я. — Единственным оставшимся родственником. Я понятия не имел, кто мой отец — в любом случае он явно не желал иметь со мной ничего общего. Поэтому да, мне было грустно из-за ее смерти, но я не отчаивался.

Черт, да я испытал облегчение. Звучит безумно и ненормально, но жизнь с моей матерью была кошмаром. Я несколько раз подумывал о побеге, но меня каждый раз удерживало ошибочное чувство преданности.

Хоть Дейдре и превратилась в жестокую алкоголичку и наркоманку, у нас с ней не было никого в мире, кроме друг друга. Наверное, это кое-что значило.

Бриджит наклонилась вперед и сжала мою руку. Я напрягся, словно меня неожиданно ударило током, но сохранил стоическое выражение лица.

— Твой отец даже не представляет, как много теряет.

В ее голосе прозвучала искренность, и у меня сжалось сердце.

Я смотрел вниз, на контраст ее мягкой, теплой ладони с моей грубой, мозолистой рукой.

Чистота и кровавые следы. Невинность и тьма.

Два мира, которым никогда не следовало соприкасаться.

Я выдернул руку и резко встал.

— Мне нужно пойти… заняться документами.

Ложь. Я подготовил все документы для срочной поездки в Эльдорру еще вчера вечером, и мне не хотелось оставлять Бриджит одну, но я должен был уйти от нее и перегруппироваться.

— Хорошо.

Похоже, ее поразила внезапная смена настроения, но больше ничего сказать она не успела — я отошел и опустился на сиденье за ее спиной, чтобы не смотреть ей в лицо.

В голове беспорядочно роились мысли, член снова затвердел, а от моего профессионализма не осталось и следа.

Я провел рукой по лицу, молча проклиная себя, Кристиана, предыдущего телохранителя Бриджит — за то, что завел гребаного ребенка и оставил пост — и всех, кто спровоцировал бредовую ситуацию, в которой я оказался. А именно — возжелал того, кого хотеть не должен и никогда не смогу получить.

Я взялся за эту работу, полагая, что у меня одна задача, но теперь стало ясно: их две.

Первая — защитить Бриджит.

Вторая — перед ней устоять.

Глава 11

Бриджит

Мы с Рисом больше не разговаривали до конца полета, но он достаточно отвлек меня от ситуации с дедушкой — я задремала. Накануне ночью я не сомкнула глаз и проспала почти весь полет.

Но когда мы приземлились, взвинченное состояние вернулось, и я изо всех сил старалась не сорваться и не заорать на водителя, требуя ехать быстрее, пока мы мчались через центр к больнице. Каждая секунда на красном светофоре казалась утраченной секундой рядом с дедушкой.

А вдруг я опоздаю на минуту, две или три?

Закружилась голова, и мне пришлось закрыть глаза и заставить себя сделать глубокий вдох, чтобы не утонуть в тревоге.

Конец ознакомительного фрагмента