Агне фыркнула.
— Ещё чего. Нет.
— Тебя Мавна спугнула?
Его упрямство только злило.
— Говорю же, это не я. Я предупредила твою подружку, когда увидела, что Луче побежала к тебе. Я не хотела этого. Извини.
Чародей подошёл ближе, держа руку на ноже у пояса. Агне сглотнула, но не отступила.
— Ого. Нежичка извиняется за то, что пьёт кровь. Ты в самом деле ждала меня, чтобы извиниться?
В темноте у чародея поблёскивало белое пятно в глазу. Искра. Сила, однажды вырвавшаяся, оставила на нём след. Что он делал? Участвовал в прошлой войне? Вроде бы слишком молод для этого. Тогда убивал упырей целыми стаями? Страх начинал сковывать ноги, холодил пальцы и заставлял оба сердца биться ещё сильнее. Он может убить её одним движением руки. Но ведь и она его — тоже.
— Я ждала тебя, чтобы попросить об одном. Не говори никому, что на тебя напали в корчме. Пожалуйста.
Чародей шагнул ещё ближе, склонив голову, рассматривал Агне. От него пахло чем-то жарким, дымным и душным, но будто бы с примесью каких-то ягод. Смородина, поняла Агне. Кислая и терпкая, как растёт по берегам ручьёв.
— Надо же. Нежичка просит. Даже вежливо просит. Ну а если я не пообещаю тебе ничего, то что ты сделаешь?
Агне боялась его. Боялась и ненавидела, а от этого запаха просто воротило. Если бы не отец и его корчма, она бы давно убежала, лишь бы не видеть это жестокое лицо и глаз с отметиной искры. Глаз убийцы. Раз уж начала, надо идти до конца.
— Тогда я пойду за вами следом. Буду скрываться и, когда ты потеряешь бдительность, убью твою подружку.
Сказала и сама удивилась своей смелости. Её слова прозвучали в полной тишине и показались слишком громкими и самонадеянными. Да уж, Луче, подкинула ты проблем.
Чародей внимательно выслушал её и невесело хмыкнул.
— Я никогда не теряю бдительность. А ещё я могу прямо сейчас убить тебя, нежичка. И это доставит мне удовольствие.
Он тронул свой нож, и лезвие вспыхнуло алым, осветив помещение. Агне отпрянула. Ужас охватил её, почти вынудив бежать со всех ног, лишь бы оказаться дальше от этого пламени, но она должна была ещё попытаться.
— Чего ждёшь? Я прямо сейчас могу вынуть оба твоих сердца. А ты останешься тут почерневшей грудой костей. Уходи, нежичка, пока я тебя отпускаю.
Агне не сдавалась.
— Тебе ведь ничего это не стоит. Просто промолчи, если спросят. Или скажи, что напали в пути. Я ведь по-хорошему тебя прошу, почему вы все такие озлобленные?
— Давай подумаем. — Чародей крутанул горящий нож в руке. — Потому что вы убиваете путников? Нападаете на деревни? Утаскиваете детей в болота? Выпиваете кровь у людей? И даже покушаетесь на спящих? В самом деле, отчего это мы такие озлобленные.
— Ты говоришь про всех разом. А я прошу только за себя. Ради отца, корчмаря. Если ты расскажешь, никто больше не остановится у него. Пожалуйста.
Агне умоляюще смотрела в лицо чародея, невольно отметив, что он выглядел куда лучше, чем её ублюдок-муж.
Он недовольно нахмурился — одна бровь тоже несла отметину искры и была наполовину белой.
— Нежичка — дочь корчмаря? Быть может, это не повредит ему, если закончится лишь твоим изгнанием.
В словах чародея уже не было прежней непреклонности, только упрямая ворчливость — или Агне так показалось, потому что она надеялась это услышать.
— Пожалуйста, — повторила она. — Я не хотела, чтобы тебя укусили. Мне жаль.
Они неотрывно смотрели друг на друга, не подходя ближе, но и не отдаляясь. Агне продолжала сжимать кулаки, готовая к одному из двух: либо кинуться и впиться в уже раненную шею, либо спасаться самой, если горящий нож всё-таки полетит в неё. Напряжение до боли билось в висках, ещё немного — и она бы сдалась.
— Ладно. — Агне не поверила своему счастью, когда чародей, снова тронув лезвие пальцами, погасил пламя на ноже. — Хорошая корчма у твоего отца. Но тебе стоит лучше оберегать её от своих мёртвых сестёр.
— Спасибо тебе. — Она едва не кинулась целовать ему руки, но вовремя вспомнила про страх и отвращение. — Ты достойный человек.
Будь она живой, а он — простым мужчиной, Агне на радостях чмокнула бы его в щёку. Но вместо этого Агне просто быстро улыбнулась и чуть не бегом пошла к выходу. В дверях она встретила девушку — ту самую, которую видела наверху у комнаты. В руках девушка держала мешок с вещами, а вид у неё был самый несчастный и разбитый из всех возможных. От неё пахло куда приятнее, живой свежей кровью, но Агне давно научилась усмирять свою жажду.
— Тебе повезло, — бросила Агне на ходу. Брови девушки изумлённо поднялись. — Твой чародей — не сволочь.
Она прибавила шаг, пока не посыпались вопросы. Если чародеям можно хоть изредка верить, то корчма отца пока что спасена.
А с Луче она ещё поговорит по душам.
Мавна удивилась, когда поняла, что вместе со Смородником на скотном дворе была красивая девушка — та самая, которая искала подругу. Незнакомка сказала ей что-то странное, загадочно улыбнулась и игриво убежала прочь — это насторожило Мавну ещё сильнее. Поправив тяжёлый мешок, она осталась терпеливо ждать снаружи.
Скоро вышел Смородник с Варде на привязи и с козлом. Мавна отметила, что и Варде, и козёл выглядели неплохо и, наверное, успели выспаться. В отличие от неё.
— Вижу, ты сегодня собираешь вокруг себя девиц, — буркнула Мавна.
— Девиц-упыриц, — хмыкнул Смородник.
Мавна приоткрыла рот.
— О, так она…
— Нежичка, дочь корчмаря. Очень просила не говорить никому, что меня тут укусили. Иначе дело отца рухнет.
— И ты согласился? — спросила Мавна с сомнением. — Не знала, что у тебя мягкое сердце.
Смородник красноречиво поддел повязку на шее.
— Сердце, может, и не мягкое. — Он подался вперёд, к Мавне, и сказал на ухо, так, чтобы Варде не слышал: — Только сил, увы, потратил много. Она сожрала бы меня быстрее, чем я мог бы её убить. Проще было согласиться.
Мавна хотела сказать что-то поддерживающее, но он прислонил палец к губам и, взяв у неё мешок, взвалил себе на плечо. Чтобы не думала, что он совсем уж беспомощный?
Мавна хмыкнула и пошла следом.
Ночь была ещё в разгаре, широкая дорога уводила вдаль через поле, и огромные звёзды мигали на чёрном небе. Мавна с тоской вздохнула, сидя в седле Ласточки: эх, вечером, приближаясь к корчме, она так надеялась на отдых… Но проснуться солнечным утром в мягкой постели так и не удастся. Будет хорошо, если до рассвета они не встретятся с упырями.
— Эй, Варде! — Она окликнула упыря, плетущегося за конём Смородника. — Ты хочешь есть?
Варде слегка улыбнулся. Мавна с любопытством заметила, что он выглядел лучше, чем вечером: уже не походил на упыря, был тем же парнем, который приходил к ней в Сонных Топях.
— Благодарю. Меня угостила новая подруга Смородника.
— О. — Мавна отчего-то засмущалась. Значит, та упырица и к Варде заходила. Шустрая. — И… чем она тебя угостила?
— Ты не захочешь знать. — Варде опустил голову. — Но было вкусно.
— Ладно-ладно. Как себя чувствуешь без шкурки?
— Были бы мы одни, я бы рассказал. А так — не хочу, чтобы враги слышали и доносили своим ратным главам.
Мавна загрустила. Мало того что ночь не задалась, так ещё и разговорами нельзя отвлечься. Так недолго и заснуть прямо в седле. Не хватало ещё свалиться.
Но Смородник, видимо, тоже нуждался в разговоре, чтоб не уснуть. Он, проверив, поспевает ли Варде за шагом коня, спросил, старательно скрывая любопытство:
— Как получилось, что вы познакомились?
Пока Мавна подбирала слова, Варде с готовностью выдал:
— Я пришёл к ней свататься. Поймал венок на празднике.
Смородник кашлянул и повернулся к Мавне.
— В самом деле?
Мавна порадовалась, что темнота скроет её покрасневшие щёки. Ну Варде и ляпнул! Да какой он ей жених? Просила же, чтоб перестал про это говорить.
— Нет. Он поймал мой венок, а потом сказал, что если я хочу вернуть Раско, то надо выйти за него и попасть к болотному царю.
— О, ну это совсем другое, — холодно фыркнул Смородник.
Мавна выругалась про себя. А ведь она и правда, взяв шкурку, отправилась искать царя, чтобы сделать так, как сказал Варде… Жаль, что нельзя сейчас заставить его наконец-то всё объяснить от и до. При Смороднике он и слова больше не скажет про себя и свои цели. Поговорить бы с ними обоими с глазу на глаз, но как?..
Ещё некоторое время они проехали в тишине. В перелесках начинали петь птицы, и небо светлело, предвещая восход. Хоть что-то хорошее.
— Ну и чем ты занималась в своей деревне? — спросил Смородник, едва заметно обернувшись к Мавне. — Помимо свиданий с упырями, конечно.
Она раздражённо фыркнула. И обязательно постоянно припоминать редкие встречи с Варде? Какие уж это свидания.
— Я пекла хлеб, — сухо ответила Мавна. — И не только хлеб.
— Значит, ты умеешь растопить печь?
— Каждый умеет. Иначе замёрзнешь. Зачем спрашиваешь?
Смородник ответил не сразу, будто замялся, но голос прозвучал вполне беспечно.
— Просто хочу знать, что, если я умру, ты сможешь развести костёр и сожжёшь меня. Не собираюсь доставаться упырям.
Мавна поперхнулась.
— Даже не знаю, что хуже: новость, что ты собираешься умереть, или что мне придётся возиться с твоим трупом.