— Пусть сила и жизнь вернутся к тебе… — нараспев приговаривал жрец, неотрывно глядя в приоткрывшиеся щелочки глаз измученного ребенка, — сила древних славянских богов и жизнь земли русской…

Наконец ребенок утолил голод и оторвался от руки Велемира. Румянец постепенно возвращался на его личико, и ясные глаза с благодарностью смотрели, кажется, в саму душу жреца.

Велемир тем временем извлек из складок одежды несколько сухих веточек, травинок и листьев, собрал их в небольшую горку прямо на столе и запалил все это, использовав одну из многочисленных свечей, горящих в комнате Бера. Терпкий пряный дым окутал младенца темным облаком, но тот даже не поморщился, а, напротив, глубоко вдыхал запахи импровизированного костерка.

Тихо шепча заклинания, шаман явил на свет еще одну часть содержимого своих бездонных карманов — в ладони у него мерцала желтым и белым металлом горсть разнообразных амулетов. Уверенно выбрав два из них, он быстро надел их на шейку ребенка.

— Можете войти! — крикнул он.

Дверь распахнулась, и в комнате снова возник Медведь с немым вопросом в широко открытых глазах-бусинах.

— Маленький Белояр будет жить, — оповестил жрец и добавил значительно. — Покуда носит эти амулеты. А теперь искупайте его и дайте как следует выспаться. А пока он спит — подумайте о его питании!

Медведь внимательно смотрел на горстку пепла, рассыпавшуюся по столу невдалеке от вполне довольного жизнью, только очень чумазого младенца. Заметил он и свежий порез на руке Велемира.

— Магия крови опасна, жрец, — медленно произнес он. — Не повредит ли она ребенку?

— Ты, не знающий толком ничего о мире богов, не смыслящий в этом, снова решил давать мне указания?! — вдруг резко ответил Велемир. — Древние божества говорят со мной и посылают видения, дабы помочь славянам. А ты, властолюбивый гордец, который считает, что познал все в этом мире, смеешь учить меня! Да без меня ты никто — так начиналось и так осталось по сей день, и давно уж сгинул бы в болотах русских, безуспешно моля болотницу о пощаде!

Шаман приблизился на расстояние шага к оторопевшему от неожиданной отповеди Медведю и продолжал, гневно глядя тому в наливающееся кровью лицо:

— Так знай же. Хоть ребенок Белояра и Юлии у тебя — его безмерная сила никогда не поможет тебе!

— Что ты такое несешь, предатель?! — прорычал Медведь, от возмущения даже забыв о столь ценном для себя мальчике, начинающем сладко засыпать в тепле комнаты.

— Пойми, глупец! Его мать — ангел! И ее кровь, текущая в жилах младенца, не позволит ему творить зло в угоду тебе, если только Юлия сама не встанет на твою сторону и не отвергнет собственную сущность!

Во время отповеди Бер темнел на глазах. Кровь прихлынула к его и без того всегда румяно-смуглому лицу. А через мгновение перед шаманом возник огромный медведь, который одним мощным ударом когтистой лапы вспорол грудь Велемира и вырвал его сердце. Кровь и осколки костей брызнули во все стороны, в то время как стены дома сотряс торжествующий звериный рев…

Жуткий, полный торжества и в то же время отчаяния звериный рев пронесся по старинному зданию. И в это же время навстречу ему из дальнего крыла особняка метнулись две серые тени.

Вышибая по пути двери лобастыми головами, два волка промчались через все помещение и влетели в комнату, где только что разыгралась трагедия. Кровь и плоть сплошь покрывали ее, а посреди всего этого возвышался могучий мужчина с младенцем в руках. Гром и Ставр, видя, что никого другого в комнате нет, поджав хвосты, удивленно глядели на Бера. Внук у него в руках сладко посапывал и не обращал никакого внимания на происходящее вокруг. А в том, что некогда было человеком, а теперь больше походило на мясокостный фарш, они признали Велемира.

— Наведите здесь порядок, — невозмутимо скомандовал Медведь. — И пришлите ко мне Агафью.

После чего неторопливо и осторожно вышел из комнаты. Пройдя в трапезную, он бережно положил ребенка на широкую лавку, а сам одним махом осушил большой ковш вина, ни мало не заботясь о крови, покрывавшей лицо и руки.

— Что угодно, батюшка?

Старая Агафья неслышно, как мышь, возникла на пороге.

— Мой внук вернулся, как я и предрекал тебе с Матвеем на днях, — ответил тот. — Однако, как обращаться со столь малыми детьми, не имею ни малейшего представления. Желаю, чтобы ты с мужем позаботилась о моем преемнике. Сейчас он слаб, но после того, как проснется — его нужно покормить…

— Да что ты, батюшка Бер! — всплеснула руками старушка, впервые в жизни не дав Медведю закончить фразу. — Да его не то что кормить, его, крохотулечку, выхаживать надобно!

Агафья ловко подхватила спящего ребенка на руки. Круглые щечки ее мгновенно приподнялись от благостной улыбки, озарившей лицо.

— И самое главное! — Бер поднял руку в останавливающем и призывающем ко вниманию жесте. — Главное — никогда не смейте снимать с него амулеты, иначе вас постигнет участь, которой не позавидует никто из живущих!

— Не волнуйся, Берушка, — успокоила его Агафья, тихонько баюкая начинающего просыпаться мальчика. — Не одного, чай, вырастили…

С этими словами старуха покинула трапезную, оставив Бера в одиночестве.

После ее ухода Медведь плеснул себе еще вина в опустевший ковш. И, неспешно прихлебывая сладко-горькую влагу, привалился спиной к стене.

Он ничуть не жалел о смерти навьего жреца. Предатель должен был быть наказан! Жаль было только прежней дружбы. Общих надежд и целей, к которым они шли когда-то нога в ногу и рука в руке. Однако… Если быть честным с самим собой, приходилось признать — без Велемира Медведь не представлял, что делать с этим ребенком. Его колдовских сил и умения явно недостаточно для того, чтобы каким-либо образом воспользоваться мощью новоявленного Белояра, по пророчеству — спасителя Руси и всего мира. Чудесного младенца, который после столь долгих усилий все же попал к нему в руки!

Медведь, только лишь теперь ощутив навалившуюся на плечи усталость, медленно опустился на лавку. Уперев локти в колени, глава лютичей уронил потяжелевшую вдруг голову на руки. Напряженные мышцы под татуированной кожей вздрагивали от недавнего напряжения, и зловещие силуэты древних божеств на его коже оживали и двигались в ритуальном танце. Тяжелые и тревожные мысли рождались в мозгу Бера…

Ждать, пока сын Белояра и Юлии вырастет, воспитанный под неусыпным его наблюдением, пусть даже беззаветно преданным его идеям, он не хотел. Горячая кровь не давала ему спокойно ждать, терпеливо надеясь на будущее. И еще… как быть со словами колдуна про кровь ангела, текущую в жилах ребенка? Ни в одном селении лютичей не было жрецов, сравнимых с Велемиром, и тем более ни один из них не служил Маре. Найти Юлию, конечно, можно… но если она и примет предложение Медведя, то не сама и не по доброй воле, это он понимал четко. И потому единственным шансом ему виделся путь в Храм Солнца в Русколани. Языческий храм, возведенный русичами в незапямятные времена далеко в горах Приэльбрусья, близ древнего рая славян Ирия. Место, откуда Бус Белояр, тот самый Бус Белояр, что вершил судьбы мира, живя в гармонии с богами и природой, начал свой путь.

Размышляя о том, как лучше и безопаснее добраться вместе с младенцем к храму, Бер услышал осторожный стук в дверь.

— Кто там, входи! — крикнул он.

Дверь открылась, и на пороге Медведь увидел ту самую девушку, которая прислуживала Велемиру. В этот самый момент он внезапно осознал — хитрый жрец все это время специально провоцировал его, а своими последними словами окончательно вывел из себя, приняв смерть, которой уже давно добивался!

— Что тебе?

— У дверей стоит какой-то человек, — встревоженно вымолвила она.

— И чего же он хочет?

— Он говорит, что готов принять твое предложение…

— Имя-то у него хоть есть?! — раздраженно буркнул Медведь.

— Есть. Вячеслав.

Под взглядом Бера девушка испуганно вжала голову в плечи.

— Вячесла-ав?! Ну что ж… Зови! — он неожиданно заулыбался. — Негоже заставлять гостя ждать на пороге!

«Боги помогают мне!» — думал Бер, поспешно смывая с себя следы засохшей крови. Он зачерпывал воду из деревянной кадки, стоявшей в углу, огромными пригоршнями и щедро плескал холодную влагу на лицо, шею и грудь. Через пару минут глава лютичей стал чистым и свежим, а на полу вокруг него темнело широкое мокрое пятно. Утеревшись холщовым полотенцем, он даже взглянул мельком на свое отражение в начищенной до блеска медной кастрюле и явно остался довольным собой.

Меньше всего в такой непростой для себя момент Бер ожидал увидеть Вячеслава! Демона, что, по словам Велемира, послан на землю в противовес ангелам. И точно так же, как они, ничего не знающего о своей сущности. Не знающего о своей основной, если не единственной задаче — рано ли поздно сделать выбор в сторону добра или зла…

Самостоятельный приход сюда, к нему, давал надежду, что выбор Вячеслава будет именно такой, какой сейчас очень нужен предводителю волков-оборотней!

Вячеслав вошел в трапезную осторожной мягкой поступью.

Вид полуголого человека, сплошь покрытого татуировками, казалось, не произвел на него особенного впечатления.

Глава 13. Кубок Морены

«Это Белобог повел наши рати и конницу. И тут мы увидели бывших в лесах волшебников, пришедших к рати и взявших мечи. И видели мы кудесников, творящих великое чудо, как из горсти земли, поднятой к небу, встают рати небесные. И текут они на врагов, и ввергают их в могилу…»

Голодная исхудавшая волчица внимательно оглядывает землю впереди себя, улавливая чутким носом малейшие запахи…

След, по которому идет Юлия, уже практически незаметен, едва ощутим. И только удача помогает ей не сбиться с пути.

Ей часто приходится возвращаться, снова и снова рыскать вокруг потерянной ниточки, пока след снова не возникнет перед ней, возрождая погасшую было надежду. Надежду найти шамана.

Велемир, тот, кого так стремилась отыскать обернувшаяся волчицей Юлия, явно хорошо знал лес. И если бы Юлия, которая всегда была стопроцентной горожанкой, не получила чутье и зрение волка, то уже в первые часы преследования оказалась бы где угодно, но не там, куда направлялся шаман.

Выбежав на очередную поляну, серо-рыжая волчица вдруг настороженно замерла. Ноздри ее затрепетали, густая шерсть на загривке встала дыбом. В центре поляны угадывался старый след от костра и еще что-то… пугающее и в то же время знакомое.

«Волки! Много волков! — пронеслось в голове у Юлии-оборотня. — Ярость и страх!» Ярость и страх — вот, что двигало этой стаей… нет, не стаей животных. Стаей оборотней, таких же, как она. Юлия прыгнула вперед. Вот оно! Полузатоптанные, петляющие следы беснующихся волков и еще другие. Глубокие. Медвежьи.

Юлия обошла поляну, чутко принюхиваясь. Ни запаха, ни следов крови нигде не было. Только немногочисленные обрывки одежды, кое-где со следами клыков и когтей. Волчица осторожно приблизилась к покрытому свежей ржавчиной, замысловато зазубренному ножу, что торчал из земли рукоятью в сторону севера неподалеку от поваленной сосны. Инстинктивно поджав хвост, она опасливо обнюхала ритуальное лезвие… В следующий момент Юлии показалось, будто в лоб ей врезалось здоровенное бревно. Она кубарем откатилась от ножа, от ее шерсти, и из глаз сыпались искры.

Через какое-то время она совершила попытку подняться, но лапы не держали ее. Невидящие глаза были широко распахнуты, дыхание сделалось хриплым и частым… Вот в это самое мгновение в ее сознание хлынули образы и видения, настолько четкие и явные, что никто не смог бы отличить их от реальности. Юлия растворилась в них полностью, как будто бы никогда и не существовала на свете.

«Худые исцарапанные руки… ее руки… Нет! Это костлявые бледные пальцы жреца Велемира! Или все-таки — ее? — протянулись к костру, над которым пристроился закопченный котелок. Судя по терпкому аромату, в нем дымились и булькали

травы.

— Ну-ну, идите уже сюда, не прячьтесь! — сказала она голосом Велемира. — Я давно знаю, что вы следите за мной!

Шаман помешал варево старым ножом и воткнул его в горячую землю рядом со стволом упавшей сосны, на котором сидел.

— Выходите же! — крикнул он снова в лесную тьму.

Ответа ему не было, лишь в отдалении шуршали кусты и сухая хвоя под чьими-то медленными тяжелыми шагами.

— Так вот в чем дело! — усмехнулся Велемир, не отрывая выцветшего водянистого взгляда от пламени костра. — Сам Бер-Медведь пожаловал за своими псами следом!

Треск приближался. Велемир спокойно повернул голову в сторону звуков, ожидая появления главы лютичей. И вдруг со всех сторон на поляну вылетели волки, окружили костерок и человека, ощетинились, вздыбив холки, сверкая желтыми глазами. Угрожающе рыча, они носились вокруг шамана, постепенно сужая круги и норовя на бегу задеть его. Велемир отлично знал, что эти хищники, все сплошь его ученики, боятся огня, а еще более — его самого. И что если бы не близость Бера — вряд ли осмелились бы так вести себя. Он по-прежнему не двигался с места. И вскоре его терпение было вознаграждено.

Медведь собственной персоной показался из чащи. Огромный, темно-бурый, почти черный, он вышел на поляну на задних лапах. В тот же миг волки прекратили свои бешеные пляски и отошли к дальней от Бера стороне поляны, сбившись в поскуливающую кучу. Лишь двое из них — крупные и одинаково палевые, заняли места чуть позади Медведя.

— Ну, здравствуй, что ли, батюшка Бер…

Ни один мускул не дрогнул на худом обветренном лице навьего жреца.

Медведь в свою очередь внимательно смотрел на человека, широко раздувающиеся ноздри черного блестящего носа выдавали его ярость. Он двинулся к шаману. Но замер на половине дороги, резко мотнул лобастой головой… и перед взглядом Велемира возник Бер-человек.

— Предатель!!!!! — зарычал он так, что волки невольно попятились прочь, так, будто он все еще оставался животным. — Так вот какова твоя дружба, Велемир!!!

Медведь, глухо рыча, медленно и неуклонно надвигался на жреца.

— Предать свой Род и нашу с тобой дружбу!! Разрушить все мечты и надежды лютичей на новую свободную жизнь под мудрым взглядом богов!!!

Слюна летела изо рта Бера, руки непроизвольно сжимались в кулаки.

— Ждешь смерти и мечтаешь отправиться к Маре?!!

— Чему быть, того не миновать, — ответил Велемир. — А раз уж пришел — молчи и слушай меня!

Бер сделал еще шаг вперед и навис над сидящим шаманом.

— Хочешь ты того или нет, тебе придется служить мне и лютичам, — он ударил себя кулаком в грудь. — Каждое твое слово лжи с этих пор или отказ выполнить нашу волю будет стоить первому попавшемуся человеку жизни, запомни это, хитрец!

— Мне-то что до этого, — пожал тощими плечами Велемир. — Ты ведь знаешь, я служу Морене и Велесу и навь — их вотчина. Чем больше людей уйдет туда, тем лучше это послужит им…

— Хе-ххх! Я неплохо знаю тебя, ведун, — перебил его Бер. — Невинные жертвы будут каленым железом жечь твою душу, а их растерзанные тела будут служить тебе пищей, уж я за этим прослежу!!

При этих словах кровь отхлынула от и без того бледного лица Велемира. Он вдруг сделался как-то меньше, и его взгляд погас, словно жизнь почти покинула его тело.

— И чего же ты хочешь? — тихо, без выражения проговорил он.

— ХОЧУ?!! Не Я хочу! Лютичи хотят!! Чтобы ты исправил то, что совершил! Мои лучшие люди — те, кто еще остался — вскоре отправятся на поиски Юлии, а ты станешь направлять их!

Бесцветные бровки колдуна невольно приподнялись, собрав на сухой коже лба несколько тонких морщин.

— И как же это будет происходить? — он, казалось, нашел лазейку в словах Бера.

— Меня это мало заботит, жрец! — Медведь с презрением смотрел на бывшего друга. — Тебе искать решение этого вопроса. И если ты не найдешь его до возвращения домой, уже через час первая жертва будет принесена.

Бер ударом ноги отшвырнул котелок от костра.

— Вставай, ведун. Тебе придется бежать наравне с лютичами всю дорогу. Береги силы.

…Юлия не сразу заметила, что видения рассеялись. Она чувствовала все, что пережил Велемир во время разговора с Бером, и понимала, что не вправе сердиться на него, если тот все-таки стал помогать грозному главе оборотней. Шаман умел ценить жизнь во всех ее проявлениях, несмотря на строгие посты и обеты, данные Морене. Ведь смерть без жизни ничего не значит, как и навь без яви…

Немного отдохнув на поляне, волчица встала и уверенным размашистым бегом отправилась по следу волчьей стаи, что гнала вперед худого, уставшего пленника. Обратиться волком ему предусмотрительно не дали.

От широкой тропы, проложенной в лесу этой стаей, вскоре отделились три следа — один медвежий и два волчьих. Юлия в нерешительности остановилась у развилки, но через несколько секунд решение само пришло к ней, и она решительно повернула направо. Ей необходим был Велемир. Как быть с Бером, она решит позже.

Тропа, прямая как стрела, уверенно вела ее к цели. Во время дальнейшего пути Юлии ни разу больше не встретились следы ни костра, ни медвежьего присутствия. Ни один след не приближался и не отделялся от общего. Изредка среди полустертых временем волчьих следов попадались отпечатки босых ступней человека.

Наконец лес начал меняться. Все чаще ей попадались людские следы. В ноздри волка ударили отвратительные запахи, которые могла оставить только человеческая цивилизация. Юлия, тяжело дыша, выскочила на широкую опушку. Здесь стая остановилась, встретив двоих крупных, мощных, судя по их следам, мужчин. Те, по всей вероятности, поджидали здесь волков довольно долго — так натоптано было вокруг. После этого оборотни разбежались в стороны как брызги салюта. А к двум следам ожидающих прибавились третьи, еле заметные следы босых человеческих ног. И все трое двинулись в сторону окруженного глухим забором строения неподалеку от леса. Юлия поняла, что достигла цели. И вдруг горькая шальная мысль, как выстрел охотничьего ружья, ударила в ее голову.

«А ДАЛЬШЕ-ТО ЧТО?»

Без заговоренного ножа стать человеком она не сможет. И сущность ангела, ставшая уже почти ненавистной, ей в этом не поможет! Обернувшись волчицей там, на проклятом капище Велеса, Юлия сделала свой очередной выбор. Вот почему все это время не болела спина — ведь оборней-ангелов не бывает!

Неужели ее ожидает участь Белояра?! Что ж… когда-то она мечтала об этом. Да и сейчас не прочь закончить свои дни свободной и гордой хищницей. Только вот она не свободна. Ее сын. Сын погибшего ради нее Белояра ждет ее за этим глухим забором. Даже здесь Юлия чует его запах, заставляющий забыть обо всем остальном. О свободе и гордости, о любви и ненависти, о жизни и смерти, о добре и зле.

— Ауу-у-у-у-ууууууу!!! Оаууууу!!!!

Рвущий душу звериный вой огласил окрестности престижного района. В богатых особняках на Николиной горе одинаково вздрогнули от неосознанного ужаса хозяева вилл и их охранники. А маленькие дети вдруг ни с того ни с сего ударились в рев. Лишь один младенец не заплакал, услышав этот звук. Сын Белояра и Юлии проснулся в колыбельке, которую сонно качала старая рука Агафьи. Ясные серо-синие глаза ребенка широко распахнулись, и личико его озарила первая в жизни улыбка.

Юлия металась кругами по лесной опушке. В сгущающихся сумерках она казалась тенью, мятежным духом, застрявшим между адом и раем.