— Потом? Потом я все же поняла, что мой муж мертв… хотя я уже вся перепачкалась в его крови, и Надя, моя сестра, вошедшая в этот момент, перепугалась почти до обморока. На ее крик сбежались слуги — я пыталась их успокоить, заперла дверь в библиотеку и… собственно, сразу отправила человека за полицией.

Светлана сама удивлялась, но то, что она рассказала, было правдой. Почти. За исключением нескольких деталей.

— Ведь убийца не мог далеко уйти? — горячо уточнила она. — Вы найдете его, да?

— Разумеется, найдем, Светлана Дмитриевна, не сомневайтесь, — заверил ее следователь не менее горячо. — Вы сказали, вошла ваша сестра… а зачем она направилась в библиотеку ночью?

Сердце Светланы вновь пропустило удар. Надя-то здесь при чем — неужто он допускает, что девочка имеет к этому хоть какое-то отношение?

— Взять книгу, — она ответила это как что-то само собой разумеющееся. — Моя сестра не может уснуть без книги и такая рассеянная, что наверняка не думала застать Павла Владимировича в библиотеке в такой час… — И, понижая голос, попросила: — Она дитя совсем, такая впечатлительная девочка… прошу, не втягивайте ее в это.

— Хорошо, — кивнул Девятов как будто с пониманием, — разумеется, я не думаю, что ваша сестра причастна к этой трагедии. Но побеседовать нам все же придется. Очень мягко, уверяю вас.

«Он действительно ее подозревает…» — Светлана паниковала уже не на шутку.

А следователь заговорил с нею опять:

— Светлана Дмитриевна, позвольте спросить: много ли семей проживает здесь, в округе?

— Нет, сейчас всего три семьи, включая нас с сестрой и Гриневских, хозяев поселка. Едва ли вам стоит посвящать в это наших соседей — они даже знакомы с моим мужем не были.

— Как это? — изумился Девятов.

Светлана, понадеявшись, что, быть может, увлечет его беседой и он забудет о Наде, охотно начала рассказывать. Право, она давно уже была лишена той стыдливости, из-за которой могла бы молчать об этих подробностях своей жизни.

— Видите ли… — с деланым смущением Светлана отвела глаза, — должно быть, Платон Алексеевич не счел нужным посвящать вас в детали, но у нас с супругом несколько разнится круг интересов. Павлу Владимировичу по душе более теплый климат и уединение… Он никогда не бывал в Горках, а за последние четыре года мы виделись от силы раз пять.

Светлана вновь отыскала глаза Девятова и вымученно улыбнулась.

Если этот следователь хоть сколько-нибудь сообразителен, то должен догадаться, что Павел просто-напросто оставил ее. Бросил, если угодно. Правда, она и сама не очень настаивала на своих правах жены. Может быть, даже первая сказала, что не хочет его больше видеть: когда умер Ванечка, все было словно в тумане — Светлана плохо понимала, что говорила и делала тогда. И возможно, что, если бы он не послушался и остался с нею… возможно, та восторженная влюбленность переросла бы во что-то более глубокое. В настоящее.

Они вполне искренне клялись когда-то, что не расстанутся ни в горе, ни в радости. Оказалось, что в радости быть вместе не составляет никакого труда… а вот горя они пережить не сумели.

Но что теперь сокрушаться.

— Павел Владимирович большую часть года проводит в родовом имении, под Новгородом, около ста верст отсюда, — продолжила Светлана, — мне же нужно вывозить сестру в свет, потому я осталась в Петербурге. Лишь на летние месяцы снимаю дачу здесь, у Гриневских — они мои друзья с самого детства, мы вместе росли.

— И тем не менее Гриневские не знакомы с графом Раскатовым?

Светлана развела руками, соглашаясь:

— Так вышло. Гриневские поженились прежде, чем я повстречала Павла Владимировича. Они уехали сюда, в Горки — это имение досталось им в приданое. Я и не думала тогда, что увижу их вновь.

Девятов кивнул, кажется, его вполне удовлетворил такой ответ.

— Другие соседи тоже ваши друзья детства?

— Нет, что вы. Вторую дачу снимает Николай Рейнер.

Девятов снова кивнул, не сразу, наверное, сообразив, но тотчас переспросил:

— Тот самый Рейнер?

— Да, знаменитый художник, — улыбнулась Светлана. — Здесь уже Финляндия: сосны, озера, скалы — красивейшие места, очень живописные. Потому он с женой, сыном и братом частый гость в Горках. Рейнеры, бывает, обедают у нас — замечательные люди.

— И Рейнеры тоже не были знакомы с вашим супругом? — подумав, уточнил Девятов.

— Насколько мне известно, нет.

— Зачем же тогда приехал ваш муж? Вероятно, чтобы решить с вами какие-то дела?

— Возможно. Но я не имею об этом ни малейшего понятия — я и шла сегодня ночью в библиотеку, чтобы поговорить с мужем об этом. Но, как вы понимаете, ничего не выяснила.

Девятов, выслушав это, озабоченно кивнул. Кажется, в итоге он вполне поверил Светлане.

Глава 3

Коротко постучав, Светлана отворила дверь в комнату Нади. Сестра этого даже не услышала, она, сдвинув брови и с выражением капризного упрямства на лице, вынимала из комода целые охапки кружев, лент, оборок и бросала их на кровать. Шкаф и два сундука были уже пусты — одежда падала с кровати, и Надя сама же наступала на нее.

Светлана подозревала, что станет жалеть о своем вопросе, но все же его задала:

— Надюша, что ты делаешь?

Надя, застигнутая врасплох, несколько растерялась:

— Ищу шляпку… темно-серую, которую мы в Париже у Ланвэн покупали, помнишь? Это моя единственная шляпка, которую можно надеть в траур, мне теперь без нее не обойтись. Ума не приложу, куда Алена ее запрятала! Она все делает мне назло, чтобы вывести из себя!

— Ты попала в ней под дождь на той неделе и сама же поручила Алене высушить и почистить шляпку.

Сестра снова растерялась, видимо, о том случае она напрочь забыла. Но тотчас перешла к излюбленной тактике — обвинению всех и вся:

— И что, она целую неделю чистит одну маленькую шляпку? Она бездельница! Она меня и мои интересы в грош не ставит! Скажи ей, чтобы в первую очередь она выполняла всегда мои поручения!

— Сама скажи, Алена твоя горничная, — вздохнула Светлана. Она и правда уже жалела, что задала тот вопрос.

— Она меня не слушается! — Надя бросила очередную охапку одежды прямо на пол, обхватила себя за плечи и говорила теперь со слезою в голосе: — Меня никто в этом доме не слушается, все только и делают, что хотят меня обидеть побольнее… Все, начиная с тебя!

— Прекрати! — устало поморщилась Светлана. — В этом доме все и всё крутится вокруг тебя, как тебе не стыдно?!

— Как же — крутится… — Надя действительно уже плакала. — Только я этого почему-то не замечаю! Меня никто из твоих слуг не любит, все за спиной шепчутся и считают приживалкой… Скажи им, чтоб не шептались!

— Сама скажи. Когда своим домом заживешь, тоже будешь меня всякий раз звать, чтобы я твою прислугу приструнила? И хватит об этом, я пришла не для того, чтобы выслушивать про твои шляпки!

Надюша с видом униженной бедной родственницы села и опустила глаза в пол. А Светлана опять почувствовала себя скверно. Сколько раз она сама себе клялась, что не станет повышать голоса на Надю?..

— Тебя хочет видеть полицейский следователь, — уже спокойнее сообщила Светлана, — главное, ничего не бойся, это их извечная бюрократия: ему просто нужно отметить, что он со всеми поговорил. Но, вероятно, он станет спрашивать, что ты видела в библиотеке.

Надя тотчас вскинула испуганный взгляд на Светлану:

— И что мне делать? Что ему сказать?

— Правду, разумеется, — вздохнула Светлана. Поймала взгляд сестры и, цепко его удерживая, пояснила, какую именно правду: — Что ты по рассеянности пошла ночью за книгой, не подумав, что можешь застать там Павла Владимировича. И увидела меня, пытающуюся привести его в чувство.

— Ну да, именно так все и было! — искренне заверила Надя.

Настолько искренне, что Светлана, посмотрев на сестру с сомнением, призадумалась. Может, действительно так все и было? Та ожесточенная ссора в библиотеке и все, что за ней последовало, — может, Светлане и впрямь это почудилось?

— И хорошо, — ответила она сестре и улыбнулась ее понятливости.

Если даже сама Светлана поверила в правдивость слов Нади, следователь поверит тем более. Надя же, помолчав и понижая голос до шепота, спросила снова:

— Светлана, а что мне сказать про Леона?

Та посмотрела на сестру строго и предупреждающе:

— Ничего. Ты его не видела и ничего не знаешь — запомни это. Я сама расскажу то, что посчитаю нужным.

Покинув Надину комнату, Светлана задумчиво и неспешно — ноги сами несли ее — направилась в другое крыло дома, где располагались гостевые комнаты.

«А что, если это Леон сделал?» — спросила она себя и подивилась, отчего не задумывалась об этом прежде. Ведь он уехал как раз ночью. Быть может, именно после того, как убил Павла. Он ведь даже обещал ей в запале, что станет стреляться с ее мужем!..

Найдя дверь комнаты, принадлежавшей эти несколько дней Леону, Светлана толкнула ее и вошла внутрь. Не разобранная с вечера постель, плащ на спинке кресла, галстук на ковре, чемодан с вещами… плащ тот самый, в котором он сюда явился. Уезжал он крайне поспешно, судя по всему. Если и вовсе покинул Горки… больше похоже, что хозяин комнаты просто отлучился куда-то на пару минут.