Анастасия Родзевич

Сердце-пламень

* * *

«Сердце-пламень» продолжает историю Лесёны, однако оно темнее, взрослее «Светлолесья». И всё-таки в нём прячется не только опасность, но и непреодолимое влечение. Колдовство пронизывает каждую страницу, а любовная связь героев становится испытанием для читательского сердца.

Анастасии Родзевич удалось найти идеальный баланс между трагичными событиями и яркими приключениями.

И я всегда буду благодарна за возможность поближе познакомиться с великолепной Лесёной, многогранным Дареном, обезоруживающим Альданом.

В Светлолесье я влюблена ещё с первой книги, но именно вторая часть заставила меня самой пожить в этом бережно выписанном песенном мире, прикипеть к нему и захотеть остаться навсегда. Перелистнув последнюю страницу, так и тянешься начать читать заново.

Я буду хранить эту книгу на полке для особых, самых родных историй.

...

Ника Ноябрева, писательница и художница

Вслепую вновь перелистай
Пергамент нам доступных тайн —
Лед, раскаленный докрасна,
Любовь страшнее, чем война,
Любовь разит верней, чем сталь.
Вернее, потому что сам
Бежишь навстречу всем ветрам,
Пусть будет боль и вечный бой,
Не атмосферный, не земной,
Но обязательно — с тобой.

«Любовь во время зимы» Мельница

1. Лес

Мгла ползла из расщелин, цеплялась за наши плащи, подгоняла двигаться быстрее. Выйти из низины сейчас незамеченными — почти безнадежная задача, но колдун оставался непоколебим. Еще бы! Его облик целиком укрывало щитовое заклятье, в то время как мой был вполне себе привлекательной целью из крови и плоти для тех тварей, что обитают здесь.

— Кто-то прошел до нас, — пробормотал Терн. — Слишком тихо.

И это нравилось мне еще меньше, но я молчала. Все же встретить живое существо в одном из самых дремучих уголков Светлолесья нужно еще ухитриться. Даже следы чуди не должны были здесь появиться. Но слава Отцу-Солу, с лица Терна хотя бы исчезла его самодовольная ухмылка. Теперь колдун уплотнял свое колдовство и плел вокруг себя больше заклинаний на случай драки.

Я с усилием вдохнула мшистый, горький воздух. Это должна была быть простая вылазка. Ничего опасного! Пройтись по лесу, сделать пометки на карте… Как и хотел царь-чародей. Всего-навсего!

У меня с собой имелся только тот клинок, что дал мне Минт, и за те три месяца, что провела без колдовства, я все еще неуверенно им владела. И знал об этом, опять же, только мой побратим. Ведь я надеялась подобраться к тайнам Ворона и Чудовой Рати прежде, чем обитатели чародейского города прознают, что я потеряла свои колдовские силы.

Но сегодня Дарен послал меня сюда.

И, как всегда после его вмешательства, все пошло наперекосяк.

— Мы должны вернуться в Нзир-Налабах, — проговорила я.

— И доложить повелителю, что испугались шорохов? — Терн даже не обернулся. — Два сильнейших колдуна Нзира бегут из леса с пустыми руками? Как я после этого Велене на глаза покажусь?

Надо сказать ему. Надо признаться.

— Терн, я…

— Лесёна, лучше побереги силу.

— Послушай…

— Хороший след. Свежий. — Терн склонился над вмятиной во мху. — Чую неровный ток колдовства. Что скажешь?

Горло сдавило. Надо признаться. Но…

Если меня вышвырнут из Нзира, в Светлолесье я сразу попаду в руки червенцев. Мои приметы теперь знают в каждом захудалом селении — жрецы позаботились об этом. А что сделает со мной Дарен, когда поймет, что я обманывала его? Что тайком готовила план, как лишить царя-чародея его самого грозного орудия, Чудовой Рати? И что ждет Минта, раз он помогал мне? Изувечат, как и моего наставника?

— Да. Неровный ток, — солгала я.

— Выследим его. Может, еще и поэтому Дарен послал именно нас, — Терн явно воодушевлялся все больше и не замечал моего смятения.

С тем же настроем он соткал вокруг себя несколько щитовых рун-заслонов и, опять же не замечая более чем говорящую пустоту рядом со мной, ринулся по только ему различимому следу вперед.

Я вытащила заговор-клинок и побежала за ним. В лесу с каждым мгновением становилось все темнее: быть может, деревья густели, а может, солнце садилось здесь быстрее, чем в Нзире. Да еще и закат предвещал черную, дурную ночь, когда лишь тусклый свет Червоточины падает на землю.

Мы с Терном отвыкли от опасностей Светлолесья, но для него и это не являлось причиной для прекращения преследования. Еще недавно мы порадовались, что сами не стали пищей для неведомой чуди, теперь же сами превратились в охотников. Надолго ли?

Земля будто вторила моим сомнениям и бросала под ноги то коряги, то череду взъемов и низин.

— Вижу! — вдруг воскликнул Терн. — У воды!

В корнях старой, склоненной к ручью ракиты запуталась молодая навка. Если бы не оберег, позволяющий видеть чудное, я бы ее не заметила, ведь люди не могут видеть чудь.

Навка, в свою очередь, тоже заметила нас и захныкала.

— Кажется, с лешим что-то не поделила, — сказал Терн, опуская щитовые чары. Я клинок убирать не стала.

Корни душили навку, не давали соскользнуть в спасительный для нее ручей. Я слыхала от старших чародеев, что хозяева лесов и вод, леший и водяной, часто враждовали меж собой в былые времена… Видно, и их слуги тоже не могли договориться.

Но поди сейчас разбери эти склоки!

После освобождения Чудовой Рати, как и предсказывал Дарен, земля вздохнула свободно. Вернулась чудь, что прежде жила лишь в сказках — банники, суседки, водяные, лешие, — и потянулась обживать свои старые владения. Но эта часть Мглистого леса еще только начинала наполняться невидимой простому люду жизнью: нам за весь день никто не встретился, но корни деревьев подтверждали слова Терна. Похоже, где-то тут завелся леший.

— Хорошее донесение, — сказала я. — Можем уходить.

Навка потянула бледные руки к нам.

— Ничего с тобой не сделается, — прошипела я. — Вот вода, вот лес. Выползай сама или зови своего хозяина. Идем, Терн, Червоточина скоро проклюнется.

— Лесёна! — с укоризной воскликнул колдун. — Мы можем отвести ее к нам, — сказал Терн. — Дарен говорил, что такая чудь нужна, чтобы управлять водами города. Эта сгодится. Пригласим ее. Как думаешь, пойдет?

— В прошлый раз навки при мне сожрали человека.

Терн был старше, но еще питал надежды на дружбу с чудью. Неужели под этой шапкой золотых кудрей сплошная солома вместо мозгов?

— Что ж, сам слажу.

Навка качала головой, как лютик на ветру, и все протягивала к нам белые руки, но я и не думала приближаться.

— С тех пор многое изменилось. На нашей стороне Чудова Рать. Да и мы не так слабы, как прежде.

Он пошел к ней, но я заступила ему дорогу.

— Уходим отсюда!

Терн возвел ладонь ко лбу, ненароком взлохматил кудри и обнажил белесый шрам, пересекающий лоб.

— Лесёна, Дарен назначил меня старшим.

Это была правда. Терну одному из немногих удавалось возводить крепкие сплетения. Настолько, что он в одиночку восстановил четверть Первого Круга. Ему наш царь доверял не в пример больше, чем мне. И не сказать, чтобы он ошибался…

Но какой же дурень этот Терн!

— Пусть уходит!

Я вытащила заговор-клинок и, развернувшись, метнула его в корни. Оружие человека не могло причинить чуди вред, но Минт, будто предчувствуя что-то, дал мне заговоренный клинок. Ножички я метала не лучше, чем управлялась в ближнем бою, но здесь попала: тонкий корень, обвившийся вокруг руки и горла чуди, отвалился, а зачарованное лезвие обожгло ей кожу. Навка зашипела. Хорошо бы опомнилась и убежала! Но нет: осталась на месте, и Терн, явно возмущенный моим поведением, тут же бросился ее лечить. Как и все с Пути Созидания, он исцелял Касанием.

— Тише ты, ну!

Он опустился перед навкой на колени и принялся сращивать рану на ее руке. Из глаз чуди струились жемчужные слезы. Вот зараза! Когда я подошла, чтобы достать из дерева клинок, она отшатнулась и зашипела на меня.

— А ты шутить не любишь, да? — ухмыльнулся Терн. — Хотя я видел тебя с наемником из Сиирелл. Вот уж кто за словом в суму не лезет!

Я отошла чуть в сторону, наблюдая за работой колдуна и не спуская глаз с чуди.

— Каково это — быть единственной с Пути Разрушения?

— Если ты не перестанешь болтать, мы застрянем тут на ночь.

— А ты не больно-то разговорчивая.

— У меня нет времени на веселье, — буркнула я, все-таки отворачиваясь.

— Совсем? Велена упоминала, что ты была танцовщицей, — в голосе парня слышалось игривое сомнение. — Отчего не приходишь на вечеры? Или из-за жениха? Это правда, что ты путалась с червенцем?

Я чувствовала, как его насмешливый взгляд изучает мою спину.

— Понял. Быть колдуньей с Пути Разрушения ужасно скучно, — Терн беспечно рассмеялся.

Я обернулась. Навка снова зашипела, и даже корни задергались, будто черви в поисках земли.

— Как давно ты понял, кто ты?

На лице Терна проступила легкая озабоченность.

— Меньше года, — тихо сказала я за него. — Ты ничего не знаешь.

Терн сцепился со мной взглядом.

— Да, я мало знаю о колдовстве, — наконец произнес он. — Но о червенцах ведаю достаточно. Тот, что держал меня у себя в подземелье, оставил кое-что на память.