— Долго тянуть будешь? — фыркнул в усы воевода. — Все ее подружки замуж повыскакивали по осени, а она, строптивица, в кром пошла служить. Знамо к кому! Приголубь девку, дурень. Чего сам маешься и ее маешь?

Альдан подтянул к себе карту.

— Где, говоришь, замок видали?

Усор крякнул и сел, положив локти на стол.

— Да вот же, над Мглистым лесом все ошиваются…

— Нелегко к ним подобраться будет.

— Нелегко, мой княж.

— А если сюда заманим?

Старик побелел, и усы стали видны отчетливее, заполыхали на обескровленном лице.

— Единый помилуй тебя с такими разговорами, княж! Будто не слыхал, какая слава за проклятым городом ходит?

— Какая?

— Будто там, где он появляется, земля мертветь начинает, скот падает и люди мрут.

Альдан еще раз склонился к карте.

— Думаешь, по этой дороге нам к лесу не пройти?

Усор со скупой горечью признал:

— Не сдюжим мы, господин.

— Еще посмотрим.

— А то не слыхали вы, что стряслось с весями у Мглистого леса!

Люди пропадают, чудь утаскивает колдунов. Город на севере, вторая торговая пристань Святобории, из которой по осени, пока не встало море, купцы перебирались в Асканию, ныне остался лишь в воспоминаниях. Говорят, все люди сгибли — то ли в лес ушли, то ли чудь задавила.

С севера с котомками потянулись люди, потом — птицы и лесная животина. Альдан и сам заметил, сколько дичи прибавилось в его лесах. Всю осень он исступленно, до дрожи в пальцах, строчил письма в Злат, пытался достучаться до Мечислава, объяснить, как мало у них времени и что ему, Альдану, не место вдали от столицы. Мечислав скупо отвечал: никому другому не доверю город. Но Альдан злился. Будто у них в запасе еще сотни лет! Альдан одергивал себя, ведь Мечислав всегда был для него примером, опорой. Но до чего трудно усидеть на месте, когда где-то по небу плывет проклятый город, неся за собой гибель всему живому!

Правда это или нет?

Лишь бы успели вывести Стрелы…

Лишь бы город подлетел ближе…

— Знаю, что у тебя в плену червенец-каратель по имени Колхат…

Отпираться было бессмысленно.

— Отдай его мне, — потребовал колдун.

— Нет.

Этого пленника Альдан спрятал ото всех. После того как Колхат переродился, в нем почти не осталось ничего человеческого — Альдан сам допрашивал его. Много ужасного узнал. Но и полезного тоже. Взять хотя бы Стрелы…

Да где же, где они?!

Дарен начал исчезать, и Дан попытался задержать его отчаянным:

— Почему ты думаешь, что Мечиславу будет интересно твое предложение мира?

— Сам догадаешься, — одними губами произнес Дарен и растаял.

И вот теперь горькая тьма заволокла небо, и снег полетел черный, словно сажа.

— Иди к Мечиславу, — голос колдуна изменился, стал злым и безумным. — Передай все, что видел, и скажи, что времени до исхода зимы. К годовщине войны Трех Царств!

Княжич только и успел обернуться.

И разверзлись чернильные хляби, и рухнула на город голодная, стоокая тьма.

6. Бел-Горюч-Озеро

За священной рощей, неподалеку от того места, где река Ангмала срывается с уступа, раскинулось Бел-Горюч-Озеро. Название говорило само за себя: вода в озере кипела, а с поверхности шел плотный, как неразбавленное молоко, пар. Говорили, за озером смотрит какой-то могущественный старый водяной. Может, потому между женским берегом для омовений и мужским всегда висит непроглядная белая пелена?

Я любила приходить сюда до рассвета, пока все спят.

Вот и сегодня по дороге к озеру меня сопровождала только тишина древнего города. Лишь в некоторых оконцах крепости да в сторожевых башнях на стенах дрожали слабые огни. Но такая пустота была кругом!

До чего странно здесь ощущалось одиночество: маленький человек наедине с каменной махиной и ее злой зимней природой, а все равно не чувствуешь себя одиноким, даже если это правда так. Только оглушающая пустота, тишина, холод. Вот и все. Ты становишься тенью среди теней города, просто странницей, мимолетно наслаждающейся гостеприимством сказочного чудовища. Легко поверить, что спустя столетия потомки местных колдунов так же будут бродить меж руин и задаваться вопросами: «Что за великаны возвели Нзир в порыве вдохновения?». Порой я замечала в очертаниях переходов, крыш и окон странное единство, будто был он когда-то единым живым созданием, и словно бы только время, ощущавшееся здесь иначе, раскидало его останки по колдовской земле.

Все дороги Светлолесья ведут к тебе, Нзир, все Пути! Город, в котором возможно все. Не спасли меня от чар твоих ни вынужденное избегание чародеев, ни присутствие Чудовой Рати. Нет, не открыть мне всех твоих тайн, великий город. Да и кто бы мог?

Дарен?

Я скинула одежду и с наслаждением погрузилась в горячую воду. Дарен всегда был себе на уме. Когда предание говорило, что Полуденный царь придет и все исправит, в нем не упоминалось одного — в каком пламени нам всем придется сгореть, чтобы измениться.

«Тот Дарен ведь и правда сгорел».

Я нырнула и поплыла сквозь толщу воды глубже, перебирая по дну руками. Вода порой пугала меня, но теперь я находила в ней утешение. Находила свою память, прикасаясь к вплетенной в волосы жемчужной нити. И сейчас от воспоминаний о Дарене некуда было деться — теперь эта нить соединяла меня с детством, с той стороной моего бытия, что существовала до жизни среди чародеев. Я принадлежала к знатному ардонийскому роду, и именно мои родители спасли от жрецов молодого царевича. Мы все укрылись за морем, в Аскании, но когда пришли червенцы, прежняя жизнь кончилась. Жемчуг хранит то, что осталось от моего детства. То, что нашел Дарен посреди руин моего разума, ведь после тех событий я почему-то потеряла память.

Дарен и Ворон были там. Они знали что-то, но молчали. Один сказал, что я сама должна вспомнить, а у другого я никогда не спрошу. И день за днем я перебирала жемчуг в надежде заполучить все воспоминания, хотя и знала, что там одна только горечь.

Я вынырнула на поверхность, хватая ртом холодный воздух. Вода, а особенно такая, как в Бел-Горюч-Озере, помогала унести печали. Она соединяла границы миров и была проводником неведомого.

Вода… огонь… вода…

«Забери, озеро, мою неверную память, погаси, вода, былые чувства».

«Ведь та Лесёна тоже сгорела».

— Неужели это и есть ты? — спросил смеющийся женский голос.

Я обернулась. На камнях сидела женщина. Пар и длинные темные кудри частично скрывали ее наготу, но я не могла не заметить темный цвет ее кожи. Асканийка.

— Мы знакомы?

— Нет, но виделись. — Асканийка плавно соскользнула в воду и, не переставая улыбаться, подплыла ко мне. — Я Эсхе, наставница с Пути Превращения и, по скромному мнению девиц-колдуний, лучшая устроительница вечер в Нзире.

У Эсхе были полные ярко-алые губы и спокойные, карие с красными крапинками глаза. Ей явно не требовались чужие рассказы о ее красоте: судя по гордому и спокойному взгляду, она совершенно точно знала о ней сама. Кожа Эсхе завораживающе мерцала, и от воды на ней четче проявились узоры — звезды, водопадом стекающие вниз, к поджарому животу. Эсхе выждала несколько мгновений, будто давая мне возможность изучить себя.

— Чего ты хочешь? — спросила я вслух.

Асканийка медленно прикрыла веки, а потом резко взмахнула ресницами, не переставая улыбаться.

— Приходи вечером. Может быть, расскажу.

— Я занята.

— Если хочешь, я помогу тебе найти нарядную одежду. У меня много друзей среди ремесленников-чародеев.

— Мне нравится моя одежда.

Я уже привыкла к постоянным насмешкам от соседок по поводу своей поношенной рубахи и линялых штанов, из которых я теперь почти не вылезала. Но мне нравилось, что в этой одежде удобно ползать по заброшенным коридорам и уворачиваться от ударов Минта. Теперь такова была моя новая жизнь. Жизнь вдали от плясок с пестрыми нарядами.

— Мне пора.

На берегу я начала быстро обтираться холстиной, но не тут-то было.

— Ты вся в синяках, — рассмеялась Эсхе. — Поспорю, что твои бедра покрыты ими вовсе не от жарких ночей.

— Веселитесь без меня, ясно?

Асканийка медленно вышла из озера. Вода стекала с тела, покрытого рисунками, и испарялась с кожи, отмеченной созвездиями и изящными завитками… Нет, белыми и черными змеями.

Так она из культа Змей!

— Лесёна, я зазываю тебя не только ради нарядов и жарких ночей. — Эсхе протянула руку и помогла оправить рубаху. — Нам надо поговорить. Я знаю, что ты больше не колдунья.

Сердце упало вниз. Картинка начала собираться…

— Это Дарен рассказал тебе обо мне?

В ее взгляде промелькнуло что-то оценивающее.

— Приходи.

Дарен. Он ей сказал? Зачем? Кто она ему?

Я вырвала из ее рук свою рубаху, молча заткнула ее в штаны и, не прощаясь, поспешила уйти.

Культ Змей помог Дарену в Аскании и, похоже, не остался в стороне и теперь. Что за игру ты опять затеял, Полуденный царь?

Или я зачем-то понадобилась культистам?

* * *

Поздним утром, похлебав на кухне остатки горячей похлебки, мы с Минтом отправились на тренировку в руины. После вчерашнего друг был молчалив, и я не лезла к нему, зная, что хорошая драка взбодрит его лучше душеспасительных разговоров.