Дарен все еще молчал, и это его молчание пугало меня все больше.

— Лесёна солгала нам, — меж тем проговорила Алафира. Я опустила взгляд, но резко подняла, когда услышала: — Тогда она должна предстать перед судом Палаты Судеб и заплатить за ложь. Цена ее молчания — жизнь Терна. Это измена!

— Решать Совету. — Дарен повернулся к двери и отрывисто бросил: — Алафира, подготовь Терна для обряда перехода.

Лязгнули плохо смазанные петли, и на мгновение повисла тяжелая, почти осязаемая тишина.

А потом ее оборвало эхо удаляющихся шагов да стук посоха.

— Он был моим лучшим учеником, — Алафира указала трясущимся пальцем на стол. — А погиб из-за лжи. Лучше бы они разорвали тебя, предательница!

Я медленно поднялась и пошла вслед за Дареном.

Если кто-то и может сейчас мне помочь, так это он. Мой когда-то самый близкий друг. Мой нынешний заклятый враг.

* * *

Переходы вывели меня к подножию Главной башни.

Что задумал Дарен? Он сейчас же соберет Совет? Или… сразу отдаст меня Ворону и его Рати?

Нет. Нет. Нет!

Кто-то убил Терна. Важнее понять кто… Ворон может знать. Ворон должен знать.

Я дернула на себя тяжелую дверь и влетела в просторную палату. Сквозь узкие окна изливались последние мазки ночи, уже светлеющие предвестники утра. Светцы, зачарованные светить тут всю ночь, уже догорели, и я все-таки сделала несколько неуверенных шагов в полумгле.

Дарен хотя бы не убил меня на месте. Это уже можно называть хорошим началом?

Горловина палаты раскинулась дюжиной переходов и лестниц. Здесь легко можно заплутать. Мы с Дареном могли пойти разными дорогами. Кто знает, что ему захочется сейчас сделать? Прежде я была нужна, пока нужны мои силы. Дарен запросто мог сейчас выдумывать план, при котором моя жизнь снова стала бы разменной монетой.

Я прикрыла веки.

— Выведи меня к нему, — шептала я Нзиру, Крылатой, оберегу. — Не дай заплутать. Если мне суждено сгибнуть — пускай! Но не дай допустить разорения Светлолесья! Дай мне сперва остановить Ворона!

Как же я ненавидела Дарена в этот миг. Выбивая крошку, задыхаясь, с горящим горлом, с дрожащими от перенапряжения мышцами, с отпечатавшимся на обратной стороне век улыбкой Терна, со всем своим ужасом перед Вороном и его Ратью…

Что мне ему предложить? Как умолять? Чего вообще хочет Дарен?

Дарен хочет процветания для своего народа, а своим народом он нарек чародеев. Он уверен, что, сдерживая силу Рати, справится.

Но он ошибается.

Так что же нужно Дарену? И как я могу обернуть это сейчас в свою пользу?

Дарен умел ценить то, что обрел.

Нзир. Дарену нужен город. Он хочет постичь все его тайны.

А уж тут мне все-таки есть что предложить.

Я бежала наверх, перепрыгивая ступеньки. Меня мутило от страха, и я на каких-то последних, запредельных усилиях добралась до первой площадки. Темно-серый камень с выступами, с неровными гранями и всю широкую площадку покрывали плавно летящие хлопья снега. Здесь было так тихо, что даже не верилось, что такая кровавая ночь переродилась в столь безмятежное утро.

В Нзире светлело раньше, чем в Светлолесье, на которое рассвет ложился жемчужными оттенками, и тени, отбрасываемые башнями Нзира, делили их на полоски. Под обломками старого города виднелись леса и горы. Прищурившись от резкого света, я тем не менее быстро нашла его взглядом — Дарен стоял на краю и смотрел вниз. Черным, резким пятном чародей выделялся среди окружающей его местности. За спиной Дарена величественно и вместе с тем угнетающе вился плащ, и на мгновение я замерла, подыскивая слова.

— Я… — голос мой запнулся, вильнул, потерялся в горле, но потом снова обрел твердость: — Я искуплю свою вину, — продолжала я, стиснув кулаки для уверенности. — И не подведу тебя больше.

— Почему ты солгала?

Правая рука Дарена, облаченная в перчатку из тонкой черной кожи, легла на перила и что-то на них вычертила. На рукаве сверкнуло созвездие Аспида.

— Ты бы изгнал меня из Нзира, а я не хочу уходить. Мне дорого это место. Пусть я человек, но многое помню о Пути Разрушения, — уже тверже сказала я. — Я пригожусь, когда здесь появятся колдуны с таким Даром.

— Все, что я хотел знать, уже давно узнал из твоих воспоминаний, — неторопливо произнес чародей и затем повернулся, бросая тяжелый взгляд из-под полуприкрытых век. — Я тебе не палач, а ты не жертва, так что убери, пожалуйста, этот несчастный вид. Ты сама пришла сюда, в Нзир. Сама сделала выбор.

Держись, Лесёна. Не время вспоминать об этом. Не время для гнева.

— Да. Сама, — произнесла я и все-таки не удержалась: — Я помню, ведь это ты научил меня колдовскому обмену.

Чародей пристально посмотрел на меня, а потом перевел взгляд на бездну. Потом еще раз на меня. И снова вниз.

Я потянулась к клинку на поясе.

Дарен криво усмехнулся и, перехватив, несомненно, отраженную на моем лице мысль, сказал:

— Я колдун, а не червенец. Я не стану тебя убивать только потому, что ты другая.

— Так ты не считаешь меня… предательницей?

Он повернулся и посмотрел на меня так, что душа ушла в пятки.

— А следовало бы?

«Вот и решающий миг. Если я хоть немного права, ты жадно ищешь мощь предков и тайны Нзира. И не устоишь перед этим».

— Я знаю, где находится собрание книг Галлаи.

Он ухмыльнулся.

— Торгуешься за свою жизнь, Лесёна? Похоже, ты и правда научилась у меня кое-чему.

Не поверил.

— Разве ты не чувствуешь своим колдовским Даром, что я не лгу тебе?

На лице Дарена мелькнуло какое-то странное выражение. Совсем легкая тень, которую я не смогла распознать.

— Вот только Лис и его ученики облазили почти весь город, — тихо сказал он, но я уловила в его голосе угрозу. — Но ничего подобного читальне не встретили. А ты вот так запросто, будучи человеком, нашла утраченные колдовские знания?

Я пожала плечами.

— Еще нет. Я нашла место, отмеченное Галлаей. — Я присела и чехлом от клинка принялась чертить на снегу проход к нему. — Но туда не так просто попасть. Нзир водит кругами. Быть может, там защита из рун для отвода глаз, ведь, скорее всего, Галлая не могла все унести и спрятала часть книг где-то в Нзире…

— Зачем ты рыщешь по Нзиру, если ты человек?

«Можно утратить Дар, но по-настоящему потерять Путь у меня уже не выйдет», — подумала я, а сама сказала:

— У меня просто было время.

— Время, — эхом повторил Дарен, глядя на мою карту на снегу.

На его рукаве появилось еще одно созвездие Аспида, а первое ожило и переместилось ближе ко второму.

Возможно, я никогда не смогу по-настоящему его ненавидеть. Пока в моей памяти — я коснулась жемчужной пряди с заключенными в ней воспоминаниями — живут его мрачные шутки о судьбе, забота обо мне, зареванной девочке, потерявшей мать, заступничество от помешавшегося отца… Он сам — как нить, сшивающая мое прошлое, настоящее и будущее. Я помнила его первые неловкие попытки изменить цвет на лепестках зарянки, острые колени, злые глаза. Неужели за этим непроницаемым колдовским кафтаном все тот же угрюмый вихрастый парень, с которым я делила тонкие лепешки, тот же изобретательный упрямец, придумавший, как оросить наш сад в старом городе?

Я помнила запах кожи Дарена: терпкий и сухой, будто сама пустыня въелась в его жилы. И тогда, и сейчас он порой напоминал мне выпавшего из безвременья путника.

Я узнала бы его где угодно. Он отпечатался внутри меня.

Дарен был моим самым близким другом.

Ох, Лесёна… Нет.

Он уже тогда был царевичем.

Моим царевичем. Ведь моя семья тоже была из Ардонии и служила его семье.

Может, в моей крови просто есть что-то, заставляющее меня подчиняться ему, помимо моих собственных убеждений? Если это так, я попытаюсь обмануть и себя тоже.

Потому что ни моя жизнь, ни мои убеждения не стоят нового века Полуночи.

«Чудь побери, почему все так запутанно?»

— Убьешь меня, да?

Дарен, не отрываясь от моей снежной карты, ответил:

— Сперва тебя будут судить по нашим законам. Ты предстанешь перед Советом.

О, да. Теперь узнаю тебя, колдун из Линдозера. Это ты привел меня в западню, разыграл целое представление, чтобы заставить разрушить своим колдовством Печать, сдерживающую Чудову Рать.

Узнаю и тебя, царь колдовской. Это ты сказал, что иначе нельзя.

Что Чудова Рать разрушит наш мир, если ее не освободить.

И это ты подчинил ее себе с помощью Феда, чтобы вновь удержать ее в узде.

Да, это ты.

— Как угодно, мой повелитель. — я отвесила поклон.

Будь здесь кто-то третий, я бы удержала свой норов, но моя отчаянная попытка выторговать свою жизнь выбила меня из колеи. Рядом с Дареном я помнила о том, как может чувствоваться доверие, и теперь ранилась об это. Чудов предатель. Чудовище…

— Обиженная девчонка.

«Я точно пожалею об этом, но…»

— Зато ты сама степенность! Где ты был все это время? Ах, да! Стоял и смотрел! Я искала тебя, а ты… Почему остался в стороне тогда?! Как ты мог?!

А Дарен будто ждал этого. Его лицо не изменилось, разве что стало чуть бледнее.

— Что-то еще?

Я отшатнулась. Щеки горели, глаза тоже — на них вскипала злая, непрошенная влага. Болезненный жар внутри разгорался все сильнее.