— Что ж, я с тобой. Как всегда.

— Минт, ты лучший друг!

— И единственный, — проворчал он, распахивая вход.

* * *

Башня Крыльев встретила нас ветром с ледяными осколками. Мы с Минтом вбежали в один из проемов, наугад пробираясь к каждому мало-мальски целому участку. Под ногами валялись кучи битой кладки, покореженные металлические чаши, а порой и вмерзшие в пол обломки деревянной утвари.

Как хорошо, что рядом есть живая душа, которая подхватит твой голос.

Нзир будто возводили великаны или богатыри: внутри круглых стен высились остовы величественных каменных хором, разбитые камни со странными письменами на неведомых языках, высохшие деревья, щербатые идолы богов. Я думала, что знаю, кому поклонялись наши предки-колдуны, но некоторые божества выглядели совсем незнакомыми, обликом и чертами больше схожие со зверьем. Минт как-то пошутил, что, должно быть, давным-давно чародеи подражали им. Все возможно: Инирика как-то рассказывала на своих уроках, что прежде чародеи понимали звериный язык.

Колдунам приходилось искать в сохранившихся текстах имена и обряды этих забытых богов. Совет предлагал пока обходить странные идолища стороной, но Дарен пресекал любые попытки остановить строительство и предать забвению хоть что-то в Нзире.

Говорят, Ворон хохотал в лицо колдунам Совета, когда Дарен велел ему рассказать об известных ему тайниках. Тогда его ответы не вышли за пределы Палаты Судеб, но все откуда-то прознали, что город возведен с помощью заклинаний изменения веса и что сейчас этим мастерством владеет только Дарен, но поскольку чары Пути Превращения недолговечны, они не подходят для починки колдовского города. Свита Дарена уже несколько седмиц рыскала по руинам в поисках подобного заклинания с Пути Созидания или с другого Пути, лишь бы оно было способно вдохнуть колдовство в Нзир.

Эх, вот если бы мне сейчас удалось отыскать такое заклятье, Дарен бы наверняка согласился оставить меня здесь!

Пока все рыскали по Первому Кругу, мы с Минтом сосредоточились на поисках покоев Галлаи, ведь именно она была последней чародейкой, распоряжавшейся читальней Нзира. То, что Галлая спрятала наследие предков где-то в городе, было лишь моей догадкой. Да, она успела вывести несколько десятков колдунов через горы, основала в Светлолесье Обитель, тайную пещеру, в которой уцелевшие колдуны хранили оставшиеся знания и обряды. Но вряд ли Галлае хватило тогда времени, чтобы унести из города все его богатство.

— И все-таки… что случилось с вами внизу? — Минт помог мне забраться на один особенно высокий уступ. — Когда я почуял холод твоей гибели, то бросился к Дарену… Сам-то я не могу открыть лестницу. Хорошо, что он как раз обходил Первый Круг, а то не знаю, что бы я делал.

— На нас напали словно по приказу, — пропыхтела я. — Совсем как тогда, когда Ворон натравил на нас навок.

— Думаешь, Ворон это сделал? — Минт забрался следом.

— Почему нет? Там были заложные души, а туда их определяет именно он.

— Но ведь он не может без ведома Дарена творить такие вещи. Разве не в этом смысл жертвы нашего Феда?

Я поразмыслила над его словами.

— Да, ты прав. Если это Ворон, Дарен узнает. А если нет… Если это кто-то из колдунов Нзира, то зачем им убивать нас?

— Может, кому-то снова нужна жертва. — Минт запнулся. — Как думаешь, Фед еще там? Он жив? Что с ним стало?

Я промолчала, а потом судорожно предложила поискать другую лестницу.

— Ненавижу это место, — отрывисто сказал Минт и спрыгнул вниз.

Башня Крыльев, несмотря на свое название, была далека от сопутствующих облику Крылатой изяществ. Одна из самых высоких в Нзире, она торчала на границе меж Первым и Вторым Кругом, словно воздетый к небу укоряющий перст. Единственное ее украшение — литые бронзовые крылья на верхней площадке. В отличие от привычных Нзиру крупных арочных окон с витражами, окна башни Крыльев напоминали бойницы, а окна нижнего яруса так и вовсе рассекали прутья.

Такое роскошество наводило лишь на одну мысль — башня Крыльев строилась как тюрьма.

Подступы к ней были соответствующие. Мы с Минтом нашли два входа: через первый ярус со стороны Второго Круга и через крышу самой крепости. К вершине от крепости вел узкий каменный мост, укрепленный, скорее всего, заклинаниями, потому как ступить на такую тонкую полоску на самой верхотуре и не разбиться вдребезги надо было еще ухитриться. Мы пробовали подобраться к башне оттуда, но так и не нашли начало моста, а потому с облегчением пользовались первым входом.

О том, что здесь когда-то могла обитать Галлая, говорили неявные детали: по внутренним стенам башни тянулись едва заметные желобки золота. Сердцевина ее была пустой, а вдоль стен вилась лестница. Естественно, теперь уже вся разрушенная. Это напоминало мне одновременно и Обитель, и само мировое Древо, ведь эти желобки сплетались между собой, как побеги.

— Смотри! — воскликнул Минт. — Кажется, мы впервые добрались досюда засветло.

Я прищурилась от неожиданно яркого солнца. Было что-то странное в этом свете: проникнув в узкое верхнее окно, он отражался от бронзовых крыльев и казался осязаемым, как жилы золотой руды, оплетающие башню изнутри.

Мой оберег начал нагреваться, и вдруг на несколько мгновений все озарилось разноцветными огнями.

— Минт, я вижу… Оберег показывает мне скрытое!

Вкрапления камней, подсвеченных полуденным солнцем, походили на указатели: малахитовые, гранатовые и аметистовые. Они мерцали, призывая разгадать их тайны.

— Это двери! Там, где камни.

— Вижу!

Их было было превеликое множество, и мы с Минтом ринулись проверять одну за другой.

— Скрытые сокровища! Ну конечно! — Я лихорадочно шарила по серому камню, еще недавно блестевшему, как самоцвет. — Для любого колдуна сокровища — это его знания. А знания заключены в таблицах, книгах и свитках…

На самой верхотуре обнаружилась малахитовая дверь. Руны на ней мерцали одним именем…

— Галлая! Мы нашли!

Мы остановились у кромки разрушенной лестницы. Площадка перед дверью была цела, но между ней и нами отсутствовало несколько ступеней. Минт, ругнувшись, сделал петлю из веревки и перекинул ее через одну из верхних балок.

— Будем прыгать?

— Я первый… Постой. — Минт сощурился. — Ты слышишь?

Я прислушалась, но ничего, кроме завывания ветра в недрах разбитой крепости, не различила.

— Музыка-а-а, — протянул друг, а потом вдруг воскликнул: — Лесёна, это песня Феда, ты слышишь?!

— Нет, Минт, я…

Но тот вдруг сорвался вниз. Только не сейчас!

— Постой! Куда ты?

Я слышала, как он вбежал в один из переходов.

— Нет-нет-нет, — затараторила я, спрыгивая за ним и пускаясь следом. — Минт, это чей-то морок!

Или чья-то шутка. Да мало ли кому взбредет в голову играть в пустых палатах? Но угнаться за Минтом мне никогда не удавалось.

— Ми-и-инт!

Он исчез в темноте переходов.

— Ищешь дорогу?

Я обернулась, краем глаза выхватив нечеткую тень, сотканную из дрожащей тьмы. Иная, нежели та, что была внизу и убила Терна. Человеческая. Девичья.

Моя?

Я остановилась.

Она походила на меня, и даже одежда была тех же блеклых и землистых цветов, что и моя. Разве что лицом мы отличались: ее глаза — темные колодцы, распахнутые с тревожным ожиданием, но вместе с тем и с обманчивым восторгом, трепетом… узнаванием? На ее бедрах покачивался пояс из монеток, а ноги были обуты в шнурованные кожаные сапоги, каких у меня в мою бытность странствующей танцовщицей никогда не водилось.

Она была лучше меня, ловчее, гибче, красивее, но, когда подняла руки, и украшения на руках и пояс звякнули в такт, не было в этом ничего веселого, лишь жуткое бряцание подземных далей.

Я среди Чудовой Рати.

— Иди с нами, здесь хорошо. Спокойно. Все, что ты ищешь, уже здесь.

Я открыла было рот, чтобы позвать на помощь… Но кого мне звать? Минта? Дарена? Да и зачем? Эти твари не тронут меня. Не посмеют!

А все же…

Она будто знала, что я не позову на помощь, и издевательски усмехнулась.

Я с трудом заставила себя отвернуться и побежала, а она, чудово наваждение, пошла следом медленным, валким шагом.

— Будет не гнев, но надежда. Тебе будет так хорошо, так спокойно с нами!

Ворон и чудь знает, что я ищу в Нзире!

— Ми-и-инт!

Я петляла меж хором, сворачивала, но, когда бы ни обернулась, наваждение следовало за мной. Сжав оберег, я вдруг обратилась через него к Нзиру:

— Выведи меня к Минту!

Сверху раздался шелест, похожий на трение тысяч мелких камней друг о друга. Сперва этот звук казался далеким и едва спорил с возникающими за спиной шагами, но скоро усилился и подмял под себя все… «Аспид!»

Я успела броситься в сторону, когда тьма под куполами расщепилась и одна из ее частей с ревом обрушилась.

Крылатый змей едва помещался в узком проходе башни. В его древних, мерцающих смарагдовой зеленью глазах отражалась холодная ярость.

Аспид стремительно оттолкнулся и перемахнул через меня. Дохнуло свежим ветром да запахом пепла. Я упала навзничь и замерла, не шевелясь, а потом медленно приподняла голову. Змей нырнул в переход, и я еще какое-то время слушала, как стихает шорох когтистых лап.