— Лилия? — Кристина замерла. В глазах читалось удивление. Но замешательство быстро прошло, и она тут же улыбнулась: — Неожиданно и приятно.

Она подошла к Лили и заметила Эдуарда. Легкий румянец украсил щеки девушки, но больше она ничем не выдала своего смущения.

— Привет. Это мой брат, Эдуард, — представила его Лилия. Она хотела продолжить, но он перебил ее:

— Добрый день, — Эд прищурился и оценивающе оглядел Кристину, — рад знакомству. Можно узнать ваше имя?

Брат говорил так, словно сам рвался сюда. И Лили готова была поклясться, что он и думать забыл о собственных предостережениях.

Кристина улыбнулась и растерянно поправила волосы, но ничего не изменилось. Все тот же милый переполох на голове и яркая полоска на лице.

— Кристина. К нам редко приходят гости, поэтому мы рады всем.

Лилия запоздало вспомнила про пирог и протянула девушке:

— Я принесла вам гостинец. Маленькая благодарность. Надеюсь, Натану понравится… — Она пробежалась взглядом по двору, но парень так и не появился.

Кристина разгадала любознательный взгляд Лилии и хихикнула:

— Спасибо. — Она взяла коробку с пирогом и заглянула внутрь. — Аромат! Сама пекла?

Лили прикусила нижнюю губу, но за нее ответил Эдуард:

— Сама она только одевается.

— Тоже неплохо. Твое платье роскошное. — Кристина мельком глянула на Эда и направила восхищенный взгляд на наряд Лили. — Пойду поставлю чайник. На этот раз вы не уйдете от меня без чаепития, — решила она. — Эдуард, не поможете? — Она кокетливо дернула плечом и развернулась к дому. — И, кстати, Натан на заднем дворе. Лили, позовешь его? — крикнула она уже перед самым входом.

Эдуард послушно пошел следом за Кристиной, беззастенчиво наблюдая за ее соблазнительной походкой, и Лили осталась одна на пустынном участке. Она чувствовала, что ее только что обвели вокруг пальца. Кристина специально подстроила, чтобы именно Лилии пришлось идти за Натаном. Да, она хотела этого. Но одновременно боялась.

— Не будь глупой, — прошептала сама себе Лили и распрямила плечи.

Натан не съест ее. Самое страшное — он снова посмотрит на нее тяжелым взглядом, от которого сердце уходит в пятки.

Лилия разгладила складки на платье и с досадой подумала, что идея со скромным нарядом не получилась. Если по меркам Кристины оно роскошное, тогда в следующий раз Лили придется идти голой, а это вряд ли назовешь скромностью.

Она вздохнула и медленно пошла на задний двор, прислушиваясь к смеху, который заполнил дом. Но сердце вело себя слишком беспокойно. И с каждой секундой ускоряло темп.

Перед Лилией открылся небольшой задний дворик. Одна часть была отведена под клумбу, а на второй стояли простые деревянные качели. Сначала она не увидела Натана, но потом заметила его среди цветов. С трудом, но Лили вспомнила, как они называются. Люпины.

От обилия красок: фиолетовых, красных, желтых, синих — в глазах зарябило. Высокие тонкие стрелы тянулись вверх, в воздухе витал сладковатый аромат. Но чем больше Лилия смотрела на цветы, тем сильнее хотела убежать. Странное тянущее чувство появилось в горле, а затем расползлось по всему телу, как ядовитые щупальца. Она не сдержалась и закашлялась в попытке избавиться от навязчивого ощущения.

Натан вздрогнул и обернулся в сторону Лилии. Сначала его лицо ничего не выражало. Она даже подумала, что он забыл ее. Но затем непроницаемый взгляд ожесточился, губы вытянулись в тонкую линию, а следующие слова заставили Лили оцепенеть:

— Вы меня преследуете?

Натан снял перчатки, испачканные в земле, и кинул на лужайку.

— Я привезла яблочный пирог. Разве благодарность теперь называется преследованием?

Лили мысленно поблагодарила маму. Ее уроки не прошли даром. Сдержанность, вежливость, манеры. В ней растили эти качества с детства.

— Мне казалось, я дал понять, что не нуждаюсь в вашей благодарности.

— Вы — да. А вот ваша сестра весьма не против.

Когда Лили смотрела на красивое, холодное лицо Натана, то догадывалась, что за маской скрываются более глубокие эмоции. И ей хотелось высвободить их на волю.

— Моя сестра не разбирается в людях, — фыркнул Натан.

— А я считаю, что это вы поверхностно судите, — пылко возразила Лили.

Ей отчаянно хотелось доказать ему, что она — не богатая, избалованная девочка. Чтобы он посмотрел на нее как на равную. От подобных мыслей пробивало на истерический смех. Если бы отец узнал, то был бы в шоке.

Натан покачал головой и коснулся самого высокого цветка:

— В переводе с латыни люпин означает — «волчий». Волчьи цветы. Мне всегда нравилось это название. Гордое, величественное. Оно напоминает о том, что я никогда не стану таким. А вот вы наоборот. Рождены для роскошной жизни. И, возможно, вам кажется романтичным — влюбиться в человека ниже себя по сословию, но это совсем не так. Я не собираюсь быть игрушкой в ваших неумелых руках.

Кровь ударила в лицо, и Лили спрятала дрожащие руки за спину. Порывисто шагнула вперед:

— Вы много думаете, Натан. Влюблена в вас? С чего такие поспешные выводы? — Она слегка отступила, потому что удушающее чувство вернулось.

— А зачем самой богатой невесте Велидара возвращаться? — Он навис над ней, как неприступная крепость.

Лили запрокинула голову, чтобы смотреть прямо ему в глаза. Шею заломило. Стало душно, а ладони вспотели. Она пыталась держать себя в руках, но сбивчивое дыхание ее выдало.

— Хотите сказать, ваше сердце не трепещет рядом со мной?

Голос Натана стал ниже и глубже. Парень коснулся ее лица и провел шершавыми пальцами от виска до подбородка.

— Желание витает в воздухе и видно невооруженным глазом, леди. К тому же я читал газеты и видел ваши любовные похождения. У меня нет желания пополнять их ряды.

Лили вздрогнула, словно ей залепили пощечину. Непрошеные слезы обожгли веки, но она не расплакалась. Нет. У нее достаточно гордости, чтобы уйти с сухими глазами и никогда не возвращаться.

— Я ошиблась в вас! — Она стукнула его кулачком по груди. — Вы — один из тех недалеких людей, которые верят слухам и сплетням. Что ж, простите, что потревожила ваш покой. Больше такого не повторится. Оставляю вас наедине с вашими величественными цветами и грезами о лучшей жизни, — едко бросила Лили и побежала к дому.

Она никогда не позволяла себе выходить из себя, но этот несносный парень наступил на больное место. И она не захотела терпеть.

Чем дальше Лили уходила от разноцветных люпинов, тем быстрее наступало облегчение. Страшное место. Страшный человек. Глупая девчонка.

Кристина проклинала себя на чем свет стоит. В ее доме — богатый, красивый мужчина, а она выглядит как замарашка с улицы. Почему мир так несправедлив? Почему они не приехали вчера, когда она красовалась в лучшем платье?

Кристина схватила нож и нарезала пирог большими кусками. Громыхнула чайником по плите.

— У вас уютно.

Теплый голос Эдуарда волновал тонкие струнки в сердце Кристины. Она перевела дух и повернулась с улыбкой. Молодой человек вальяжно устроился на диване и явно не вписывался в деревенскую обстановку гостиной. Ему пристало посещать приемы в загородных особняках элиты Русамии, а не сидеть на кухне в старом доме Волковых. Семьи обычных работяг.

— Спасибо. — Кристина поставила на столик тарелку с пирогом. — Подождите минуточку, я сейчас приду.

Эдуард кивнул, и под его глубоким взглядом Кристина чувствовала, как краснеет. Она быстро спряталась в ванной комнате и вскрикнула от неожиданности, повернувшись к зеркалу. Краска на лице! Гнездо вместо волос?!

Кристина чуть не заплакала и принялась с ожесточением оттирать полосу на подбородке. Ей это удалось, но кожа раскраснелась, и лицо покрылось пунцовыми пятнами. Волосы она распустила и расчесала пальцами. Но они продолжали виться и лежать по своему усмотрению.

Смирившись, Кристина вернулась в гостиную. Чайник уже свистел.

— Вы часто топите камин? — поинтересовался Эдуард.

— О да. Зимой особенно. Но в основном ради тепла. Это раньше мы собирались перед камином и играли в настольные игры, — с придыханием вспомнила она.

Кристина заварила чай и разлила по кружкам. А затем ловко отнесла на подносе в гостиную. Пригодился опыт официантки.

— А что изменилось? — Эдуард взял кружку и вдохнул малиновый аромат чая.

— Жизнь, — не задумываясь, ответила Кристина.

— Это многое объясняет, — с улыбкой произнес парень. — Вы живете с братом?

— Да. Наши родители погибли, когда ему только исполнилось восемнадцать. А мне шестнадцать. Авария, — Кристина села напротив, но не решалась взять кусочек пирога. Крошки могли рассыпаться или остаться на губах. Вместо этого она взяла чашку и спрятала на коленях, сдерживая дрожь в пальцах.

Конец ознакомительного фрагмента