— Красивая, правда? — услышала шейха и тут же повернулась к нему.

— Что? А… Да. Очень. Как её зовут?

— Её зовут Тень. Довольно редкая порода. Нашёл ещё детёнышем в Африке, она отбилась от своей семьи и была изгнана более взрослыми ягуарами. Пришлось защищать её. Едва не разорвали.

Я вскинула на шейха поражённый взгляд, но вовремя сообразила, как выгляжу, и захлопнула рот.

— Наверное, это сложно — приручить дикого зверя? Пусть и маленького.

— Не сложнее, чем приручить непослушную женщину.

И снова щёки вспыхнули. Хотя, может, это от огня, что весело затанцевал в камине.

— Это странно… Сравнивать женщину и зверя, — улыбнулась я зачем-то, хотя его аналогия прозвучала немного оскорбительно. Но тут мне пришлось себе напомнить, что я не с Виктором Степановичем общаюсь, а с правителем одного из самых крупных городов Эмиратов. Во-первых, у нас разные понятия. Слишком. Во-вторых, ему можно даже овцой меня назвать, и я не имею права обижаться. Вот так вот.

— Да, пожалуй, ты права. Зверя можно приручить с помощью ласки. Непослушную женщину же приходится приручать силой. Хотя некоторых можно купить.

А вот тут стало не по себе. Какой-то он жуткий этот эль Хамад. Хотя, как много я знаю шейхов? Они же рождаются с золотой ложкой во рту и сразу же попадают в мир, где им всё позволено и ни в чём нет отказа. Будучи влюблённой в Восток, я много читала об этих золотых детках. Жизнь простых людей от них так же далека, как и я сейчас от этого дворца. Они никогда не слышали слова «нет» и даже если услышат — не поймут.

К тому же шейх был очень молод, что не совсем обычно для этих мест. Ему лет тридцать пять — не больше. Как такому объяснить, что не всё в этом мире покупается и продаётся?

— Зачем я здесь? — произнесла на выдохе и тут же пожалела. Он вдруг криво усмехнулся, склонил голову набок.

— А ты как думаешь, Ирина?

— Я не знаю, — пожала плечами.

— Я хочу провести с тобой эту ночь. Здесь, в моём дворце.

Я распахнула глаза и уставилась на эль Хамада, позабыв обо всех правилах.

— Что? — может, он имел в виду просто общение? Не то чтобы я была наивняшкой, как любит называть меня Катька, но всё же хотелось верить, что шейх не о том говорит, что тут же нарисовало мне богатое на вымыслы подсознание. Или о том всё-таки?

— Я хочу, чтобы ты подарила мне эту ночь, — терпеливо повторил он и уточнил: — В моей постели. А утром тебе хорошо заплатят и отвезут в гостиницу, в которой ты остановилась со своим… Кто он? — спросил, прищурив глаза, а я по-рыбьи зашевелила губами. — Впрочем, неважно. Я уверен, после этого жирного быка тебе со мной понравится.

— Я не…

— Не спеши отказываться, Ирина. Всего одна ночь — и тебе больше не придётся обслуживать своего босса. Сможешь открыть в России своё дело.

— Да ты… — я вскочила со стула, а он насмешливо вздёрнул чёрные, густые брови. — Я не занимаюсь этим! Ясно? А ты никакой не шейх! Так, пустышка! Золотой мальчик, решивший, что всё можно купить! Я не продаюсь! — сбоку зарычала пантера, а я задрожала от гнева и… страха, который тут же парализовал сознание. Только слова уже вылетели изо рта, и обратно их не забрать. Да меня же за такое могут в тюрьму упечь. — Я хочу уйти, — выпалила, задыхаясь и косым взглядом следя за пантерой, что уже привстала и теперь сидела, чего-то ожидая. Один её рывок — и мне конец.

— Хорошо, — ледяным, словно тысячелетний айсберг, тоном произнёс шейх. — Тебя проводят до машины и отвезут в гостиницу. Дворец уже пуст.

А так можно было, да? Не нужно было хамить. Эх, дурья башка. Надо было просто вежливо отказаться и попросить выпустить меня. И чего так вспылила? Ну назвал он меня шлюхой, да и плевать. Мы же больше никогда не увидимся.

— Спасибо за ужин, — произнесла, опуская в глаза в пол.

— До встречи, Ирина.

ГЛАВА 5

Стыдно — это не то чувство, которое я испытывала по дороге в гостиницу. Было паршиво. Отвратительно. Мерзко от самой себя.

Как и в начале вечера, когда смотрела на всех этих неприлично богатых светских особ, я ощущала себя ничтожеством. Нищей глупышкой из какой-то там российской глубинки. Просто девочка, непонятно как попавшая в место для избранных.

А потом ещё и повела себя, как идиотка.

Ну вот скольким таким, как я, довелось поужинать с шейхом? Да ни одной! И вдруг мне выпадает такой шанс. Я же могла пообщаться с ним, могла взять небольшое интервью, которое постаралась бы потом использовать в дипломной работе. На худой конец, могла бы упомянуть Виктора Степановича, и тот, возможно, в будущем взял бы меня на работу.

Да, в общем, я могла многое… Но не воспользовалась этим уникальным шансом и теперь жутко об этом сожалела.

Водитель остановился у гостиницы, молча открыл мне дверь и, склонив голову, будто в поклоне, поспешил проводить до двери. Я поблагодарила его, тот кивнул и вернулся назад.

Номер встретил меня вечерней прохладой и тишиной. Упав на кровать прямо в одежде, закрыла глаза и… Заплакала.

Теперь я даже не смогу никому рассказать о встрече с шейхом. Катька меня вообще не поймёт. Она ко всему относится проще и если узнает о том, что я отказалась от ночи с арабским шейхом… Тут я истерически хохотнула. Такого подруга мне точно не простит. Но у меня на сей счёт было совсем иное мнение, и изменять своим принципам даже в угоду правителям городов я не планировала.

Вот так и поеду обратно со своей гордыней дурацкой. Жалела ли я о том, что отказала эль Хамаду? Однозначно нет. Я жалела о том, что так грубо ему ответила. От этой мысли было как-то не по себе. Страшно, что ли… Меня ведь запросто могли посадить за такое в тюрьму. Или ещё чего похуже. Не стоило забывать и о том, что восточные мужчины своенравны и обидчивы. А оскорблений и вовсе не прощают.

Что ж, повод для радости всё же имелся. Я не напоролась на неприятности. И это, пожалуй, единственная хорошая новость за сегодняшний день.

В дверь неожиданно постучали, и я вскочила, отчего-то испугавшись. Правда, тут же себя одёрнула. Скорей всего, это Виктор Степанович зашёл справиться о том, как прошёл вечер. Интересно, если я солгу и скажу, что весь вечер расхваливала его перед шейхом, он поверит?

Открыла дверь, но моего временного шефа не увидела. Вместо него мне улыбался швейцар, протягивая поднос с фруктами и небольшим чайничком.

— Угощение, — заулыбался ещё шире. — Для вас.

— Спасибо, — забрав у него поднос, поставила на столик и хотела было поинтересоваться, кто прислал это угощение, но когда вернулась к двери, парень уже исчез, будто его и не было.

А потом я очнулась в жутком ящике. В том самом, из которого меня достал шейх. Рано я расслабилась.

— Тыыыы, — хриплю, всё ещё удерживаемая его рукой. — Это всё ты!

Я не ошиблась. Это действительно он. Халим эль Хамад.

— Я рад, что ты оценила моё гостеприимство. Теперь начнём наше знакомство заново. Ты ведь не хочешь обратно?

— Ты не имеешь права! — выкрикиваю ему в лицо, но шейх лишь усмехается.

— А кто мне помешает? Ты? Или твой любовник? Насчёт него не беспокойся. Он уже улетел в Россию.

Что? Виктор Степанович улетел без меня?! Как?! Как он мог меня здесь бросить?

— Меня будут искать! — срываюсь на слёзы, но никого здесь мои рыдания не трогают.

— Мне всё равно, — проговаривает, склонившись. — Понимаешь, женщина? Всё равно.

А затем тащит меня к большой, чёрной машине, невзирая на яростное, но бесполезное сопротивление с моей стороны. Заталкивает внутрь салона, и я не успеваю опомниться, как машина уже срывается с места.

— Это незаконно! — кричу, остервенело дёргая ручку. — Выпустите меня! Я обращусь в полицию!

Дверь, естественно, не открыть — она заблокирована, да и шейх, сидящий рядом, не позволит мне сбежать. К тому же, боюсь, прыжок на такой скорости может закончиться плачевно и вовсе не для шейха. Я пытаюсь дотянуться до водителя, на самом деле слабо осознавая свои действия. Почему-то кажется, что, если вцеплюсь в него, что-то изменится. Может, они остановят машину, и я смогу сбежать.

Но ни водитель, ни темнокожий телохранитель, сидящий впереди на пассажирском, никак не реагируют на мои вопли и попытки им навредить. Вдруг шейх дёргает меня назад, сильно сжав предплечье, а когда заваливаюсь на спинку кожаного сидения, между нами и передними сидениями вырастает преграда в виде зеркальной перегородки.

Я застываю, уставившись на своё отражение. Растрёпанная, с потёкшей тушью и размазанной помадой я похожа на ведьму. Измученная, всколоченная…

Перевожу взгляд на араба, вальяжно восседающего рядом, и вздрагиваю от взгляда его мрачных, чёрных глаз. В них презрение и торжество. Он победитель, он здесь главный. А я ничтожество, посмевшее сказать ему «нет».

— Это противозаконно, — повторяю упрямо, глядя на его отражение в перегородке. А он усмехается, поворачивается ко мне всем корпусом и долго разглядывает без всяких стеснений.

— Противозаконно что? — спрашивает, наконец, и я поворачиваю лицо к нему. Смотрю арабу прямо в глаза, хоть и тянет закрыть свои. Может, это сон? Я сплю себе преспокойно в отеле, а кошмар в лице эль Хамада — просто голос моей совести.