ГЛАВА 6

— Так, получается… Получается, что в последний раз её видел мужик, тело которого нашли в сгоревшем доме. И больше свидетелей нет, — Молох поморщился. Да, исходные данные не очень. Были бы они получше, Саид и сам бы её нашёл, без посредников.

— Нет, — вздохнул, покосившись на голую девку, что никак не могла отыскать свои шмотки. — Твоя подружка ещё долго будет здесь уши греть?

— Она шлюха, а не подружка, — поднял на него серьёзный взгляд Молох. — Эй ты… Маша, можешь резче собираться?

— Я не Маша.

— Да насрать, — Молох опустошил стакан с виски, удовлетворённо крякнул. — Проваливай. Деньги на тумбочке.

Девица испарилась, прихватив с собой внушительную пачку денег, на что Саид вздёрнул бровь.

— Это на зоне за пошив рукавиц так хорошо платят?

Рот Молоха пополз набок в насмешливой ухмылке.

— На воле кое-что осталось. Больше не обижай меня такими вопросами.

Саиду нравился этот мужик. Есть в нём сталь, закалённая годами. Есть стержень. Немногословен, но умеет слушать и слышать. Да и десять лет на зоне без всякой помощи извне — это серьёзно. Далеко не каждый выживет.

— Сложно тебе сейчас? Наверное, смотришь по сторонам и не понимаешь, что вообще происходит.

— Есть такое, — кивнул тот. — Но по большому счету насрать. Я заработал себе на безбедную старость и возвращаться в это море дерьма не планирую. Вот найду твою подругу, решу свои вопросы и свалю отсюда подальше. Куда-нибудь на острова, мулаток трахать.

Говорил как-то безрадостно, и Саиду показалось, что Елисей лукавит. Никуда он не уедет. Будет, видать, свою бабу караулить.

— Я выяснил, где она живёт. Твоя бывшая, — склонил голову набок, изучая реакцию Молоха.

— Зачем? Я и сам в состоянии её найти, — скрипнул зубами.

— Небольшая услуга. Чтобы ты не отвлекался от поисков моей женщины.

Молох поморщился, будто лимон сожрал.

— Больше не делай мне никаких услуг, если я не просил.

— Скажем так, твоя баба — моя подстраховка, что ты не спрыгнешь и не исчезнешь. Говорят, ты не только хорошо ищешь, но и качественно уходишь на дно.

Угрожать мужику его женщиной — это жёстко. Да и не любит Саид впутывать в дела баб. Но в этот раз всё по-другому. Будто чувствовал, что у него остался последний шанс найти Надю. И упускать его Саид не собирался.

— Нечестная игра, — усмехнулся Молох, а на глубине глаз вспыхнула такая знакомая Саиду ярость.

— Не волнуйся. Я даю тебе слово, что она не пострадает, если ты выполнишь свои условия сделки. Слово Саида Хаджиева. Так с чего начнём поиски? Какие будут идеи? Сразу предупреждаю, мои люди проделали много работы, и ты не удивишь меня идеей найти свидетелей или прочесать страну в сто пятьдесят пятый раз.

— Я работаю один, Саид. Своими методами. Твою женщину я найду, а от тебя требуется лишь не мешать мне. И твои горные орлы пусть кружат где-нибудь подальше от меня. Это моё условие.

* * *

Паршиво. Паршиво это до ужаса, когда не можешь ничего сделать. Ты вроде как всемогущ, но в то же время абсолютно бессилен. И ничего не изменить. Это хреново.

Он согласился с условиями Молоха. Плевать, как тот провернёт дело. Лишь бы получилось. Лишь бы увидеть её ещё раз. Понять, что тогда произошло и где она сейчас. О том женском теле он старался не думать. Не думать, чтобы не сойти с ума. Чтобы не поверить, что это конец и её больше нет. Потому что тогда у него пропадёт цель. Не иметь цели и желаний — это страшно. С ним уже однажды так было. Тогда его вытащил отец и братья, но тогда он был ребёнком. Дети легче переживают трагедии. Они их забывают. Не всегда и не полностью, но боль притупляется. Сейчас, уже во второй раз он, наверное, не выдержал бы такого удара.

В больницу вошёл через чёрный ход, швырнув санитару купюру. Тот, обрадовавшись, с лакейской ухмылкой распахнул перед Хаджиевым дверь и отошёл в сторону.

— Добрый вечер, Саид Саидович, — послышалось уже у палаты, и он повернулся на голос. — Рада вас видеть, но вам не кажется, что время немного неподходящее для посещений?

— Нет, не кажется. Как он?

— Всё так же. Стабильно. И ночные посещения ему совершенно не идут на пользу.

— За те деньги, что я даю на твою больницу, доктор Анна, он уже должен бегать кросс по утрам, — снова проигнорировал её укор.

Женщина заправила тёмную прядь волос за ухо, и в груди что-то закололо. Так же делает Надя, когда нервничает. Первым делом начинает приводить в порядок причёску.

— Знаете, Саид Саидович, не всё в этом мире решают деньги. И мне очень жаль, что вы до сих пор этого не поняли. Это всё издержки воспитания, я считаю. У детей, выросших с золотой ложкой во рту, часто случается когнитивный диссонанс, когда они впервые сталкиваются с тем фактом, что не всё происходит так, как им бы того хотелось. Видите ли, есть вещи, на которые сумма перечисленных вами денег не влияет. Подумайте как-нибудь над этим, — улыбнувшись, сунула руки в карманы светло-синей формы и прошла мимо. — Доброй ночи.

И дерзкая такая же, как Надя. В любом другом случае устроил бы наглой суке хорошую взбучку, но сейчас её хамство пошло ему на пользу. Как-то легче стало, что ли. Кстати, стерва права. Не всё решают деньги. Жаль, он поздно это осознал.

В палате, как обычно, пищали датчики, отчего в висках сразу же застучала боль. А может, это оттого, что он уже давно толком не спал.

— Привет, Махмуд, — встал напротив кушетки, уперевшись руками в железное изножье.

Тот медленно открыл глаза, моргнул.

— Господин Саид… Спасибо, что пришли.

— Не шуми, а то твоя деловая врачиха примчится. Она ещё здесь, шастает по коридору, как фурия.

Губы Махмуда дрогнули, но на улыбку это походило мало. После того, как очнулся, парень вообще словно овощ. Первое время Саиду хотелось избавить его от мучений, да рука не поднялась.

— Она заботливая.

— Угу. Очухаешься, разрешаю тебе её трахнуть.

— А вы… Вы как, господин Саид? Надежду нашли?

Саид вздохнул, опустив голову, и ответ не потребовался.

— Мне жаль, господин Саид. Но я верю… Верю, что найдёте.

— Найду. А ты давай выкарабкивайся. Ты нужен мне, Махмуд. Понял? Я не отпускал тебя.

— Так точно, господин. Я… скоро.

ГЛАВА 7

Пять дней спустя

— Ты обижаешься на меня, — заключил он, усаживаясь напротив. Это уже стало некоей традицией — разговаривать за обедом или завтраком. Ужинаю я обычно одна. — Но тем не менее приготовила еду, — мазнул взглядом по подрумянившейся в духовке курице.

— Мне уже гораздо лучше, вот и стараюсь шевелиться, как сказал врач. А у тебя как дела?

— У меня всегда всё замечательно, — усмехнулся, и в этой улыбке я вдруг увидела Саида.

— Рада за тебя.

— А за себя? За себя ты рада?

Я опустила взгляд в свою тарелку, пожала плечами.

— Не особо. Но… Будет лучше. Потом. Я в этом уверена.

— Потом — это когда? Когда ты перестанешь думать о моём брате и его ребёнке?

— Да, наверное… Ладно, давай поговорим о чём-нибудь другом. К примеру, о нашем уговоре. Когда всё закончится… Что ты намерен делать?

Он пожимает плечами, испытующе смотрит на меня.

— Как и договаривались. Разбежимся в разные стороны. Уверен, ты с первого дня нашего знакомства этого хочешь.

Тут он прав. Большой плюс социопатов — они умны. Если, конечно, не сходят с ума. Но и в своём сумасшествии их интеллект может переплюнуть интеллект учёного физика или психиатра. Хотя Шамиль мне особо умным поначалу не показался. Ещё куча его талантов: он хитёр и изворотлив, а когда нужно, может показаться идиотом или просто умалишённым. Прикинься дурачком — и весь мир у тебя на ладони.

— А я больше чем уверена, что мы оба этого хотим. Но реальность такова, что приходится терпеть общество друг друга. И нет, я не обижаюсь на тебя. Просто не хочу, чтобы ты топтался по моей душе своими грязными, бездушными сапожищами. Понимаешь? Мне больно, когда ты говоришь о ребёнке или Саиде.

— Тогда почему ты считаешь, что любовь — это хорошо? Если она приносит с собой лишь боль, какой от неё прок? — склоняет голову набок, совсем как Саид. Внешне они совсем не похожи, но повадки… Да, что-то общее, определённо, есть.

— Нормальным людям она приносит счастье. Но его ещё нужно построить. А такие, как мы с Саидом… Мы не умеем строить. Мы лишь рушить умеем, — отпиваю из стакана апельсиновый сок, даю себе передышку.

— А я бы смог построить, как считаешь? Что-нибудь создать? Не сейчас, потом, — иногда мне кажется, что он насмехается надо мной, а иногда — что просто дурачится.

— Ты не мог бы. Для того, чтобы подарить кому-то любовь, её тоже нужно чувствовать.

— То есть чувствовать боль?

— Любовь и боль — это не одно и то же, Шамиль.

Он пожимает плечами, кривится.

— Ну, не знаю. Глядя на тебя, складывается совсем другое мнение.

— Признайся, ты ведь хочешь узнать, как это. Тебе хотелось бы полюбить кого-то, быть кому-то нужным. А иначе зачем это всё? Наши беседы… Такие, как ты, не тратят время попусту.

Шамиль двигает к себе тарелку с куском курицы, щедро поливает его соусом.

— Ошибаешься. Я не хочу вашей любви, от которой вас коротит и ломает. Я хочу снова не попасть в дурку. Для этого мне нужна твоя помощь. Вот и всё.