— Да, живым и здоровым.

Наливка «типа медовухи», вопреки опасениям Вадима, оказалась неплоха: мед едва чувствовался.

— Я добавил туда корицы, — увлеченно рассказывал Александр. — Чтобы она не стала приторной.

— Вкусно получилось. — Вадим чувствовал, как тепло разливается по телу. И зачем он наорал на Оксану?

«Дурак. Ей и так плохо. Если Митьку не найдут… Ну, сначала мать ее убьет. Нормально общаться они не смогут, наверное, уже никогда. А главное: всю жизнь она будет винить себя. Она уже себя винит, хоть и наезжает на меня».

Александр разлил по новой.

— За вашу прекрасную супругу!

Вадим улыбнулся и чокнулся со стариком рюмками. Вдаваться в подробности их с Оксаной отношений совершенно не хотелось. Да и мысли становились оптимистичнее.

«Только не отчаиваться. Мы найдем Митю. И все будет хорошо!»

Молодой человек расслабленно откинулся на спинку стула, разглядывая висевшие на стенах фотографии и картины. Фотографиями в основном были черно-белые групповые снимки каких-то людей, а почти все картины — пейзажи. Выделялась только одна картина — это был портрет статного мужчины во фраке.

«Похож на Тухачевского, кстати говоря».

— А это ваш «демон гражданской» красуется? — Вадим указал на портрет.

— Да, это год назад музею подарили, — улыбнулся Александр Евгеньевич. — Художник сказал мне, что прочел статью, как однажды Михаил Николаевич был приглашен на прием к американскому послу. Почти все приглашенные туда мужчины в ту ночь были во фраках. Ну, и художник вдохновился этой историей.

Вадим многозначительно кивнул.

«Красиво нарисовано, кстати говоря. Видно, что в празднично украшенном зале стоит. Черты лица хорошо передал — глаза особенно эти его холодные, навыкате. Так и смотрят».

Вадиму вдруг показалось, что портрет смотрит на него вполне осмысленно. Молодой человек поспешил отвести взгляд.

«Да, настойка, кажется, слишком крепка».

— Александр Евгеньевич, — Вадим подпер рукой щеку, все так же отводя взгляд от нарисованного Тухачевского, — интересно быть директором маленького музея?

— Интересно. Конечно, для человека амбициозного такая работа может показаться мелковатой. Да и не всякий музей достоин внимания, откровенно говоря.

— Но вот у вас же город молодой. Сколько ему? Лет сто?

— Восемьдесят. Мы селом раньше были. Кстати, название было Ивановское. Но вообще на этом месте люди стали селиться задолго до нашей эры. Сейчас я вам покажу.

Александр быстро поднялся со стула и, отперев какую-то дверь, скрылся в подобии чулана.

«Кажется, он давно никому не читал лекции об истории этого места».

Вадим по-доброму усмехнулся: увлеченность старика ему нравилась.

«Напоминает деда — тот вот так же мог часами говорить о шахматах. А я не слушал…»

— Вот, взгляните. — Александр разложил на столе фотографии, вырезки из газет и исписанные листы. — Раскопки начали вести здесь в середине прошлого века. Мой предшественник, дед нашего общего знакомого Фарида, кстати говоря, очень помог московским специалистам. Он собирал местный фольклор и на основе легенд установил местонахождение храмового комплекса и усыпальниц.

«Если бы его внук так же лихо установил местонахождение Митьки».

— Некоторые из найденных вещей даже были переданы в столичные музеи, — с явным сожалением сказал старик. — Но, к счастью, нам тоже кое-что досталось.

Кроме того, иногда поступают находки от местных жителей. Ну, и однажды нам передали много экспонатов из музея при турклубе.

— А что случилось с тем музеем? — спросил Вадим.

— Закрыли, — махнул рукой Александр. — Вместе с турклубом.

— В лихие девяностые?

— Чуть раньше, но это не важно… Поразительно то, — тон Александра снова стал лекционным, — что здесь встречаются предметы, относящиеся к временам древнегреческой колонизации, хотя до этого считалось — на эти территории греки не дошли.

— Я хочу выпить за вас. — Вадим сам разлил наливку по рюмкам. — Александр Евгеньевич, на таких, как вы, держится наша наука.

Вадим и сам чувствовал, что захмелел — весь день он почти ничего не ел (все та же отельная самса не в счет), и сейчас его просто уносило.

— Спасибо, — искренне обрадовался Александр. — Я все же думаю, что когда ваш мальчик вырастет, тоже пойдет по научной стезе. Хоть мы с ним и не знакомы… Но вот что еще более интересно: дальнейшие исследования позволили обнаружить следы еще более древней цивилизации. Те люди поклонялись солнечному диску, совсем как египтяне времен Эхнатона. Вы, конечно, знаете великую реформу этого фараона?

— О да, — многозначительно кивнул Вадим, закусывая горбушкой.

«Везде только и разговоров, что про этого Эх… натона и его великую реформу. С мужиками всегда в обед обсуждаем… Ни хрена я не знаю. Ну ладно, главное, чтоб он не спросил о ней».

— Видите вот эти изображения солнечного диска? — Александр пододвинул гостю несколько фотографий. На снимках были запечатлены кружки с расходящимися от них подобиями стрелочек.

— Потрясающе! — вздохнул Вадим, наливая себе и старику еще наливки.

— Рад, что вы тоже так считаете! — Александр не уловил иронии в тоне гостя. — Там есть и другая его сторона, но пока не об этом… Также было найдено несколько захоронений. Вот, посмотрите.

Александр указал на фотографии раскопок. Вадим взял одну из них, но, увидев череп, отложил ее.

«Мне сейчас как раз такие фото смотреть…»

— Захоронения и взрослых, и детей, — увлекшись рассказом, сообщил Александр.

— Какой-то местный царь и его дети?

— Царь — да, вероятно. Или жрец — это еще предстоит узнать. А дети — нет, они не родственники. Уже в наше время исследовали ДНК. К сожалению, исследования финансируются скудно. Два года назад все раскопки вообще пришлось остановить. Но до этого, к счастью, я успел пополнить коллекцию экспонатов.

— А те идолы в роще… — Вадим зевнул. Рассказ старика убаюкивал его. — Почему вы не забрали их? Тащить тяжело?

— На природе они смотрятся уместнее. И потом, как я понял, вы видели лишь одну группу идолов, а их у нас значительно больше. Пока что найдено шесть групп, но я думаю, когда раскопки продолжатся, найдут еще.

— Почему?

— Потому их должно быть семь, — убежденно сказал Александр. — Цифра семь считалась астральной у многих древних народов. Странно было бы делать шесть алтарей. Семь алтарей — семь изображений великого восточного бога. Семь жертв ему, чтобы он благословил следующий цикл нашей жизни…

«Это он всерьез или цитирует какую-то древнюю книгу? Или это я сплю уже».

Глаза Вадима слипались. Сам того не заметив, он положил голову на руки и погрузился в сон.

Но перед этим Вадим ясно увидел, как маршал Тухачевский весело кивнул ему с портрета.

13

Когда Фарид вернулся домой, его жена уже давно спала. Ему самому ужасно хотелось спать, но, вместо того чтобы сразу лечь под одеяло, он, включив фонарик на телефоне, бесшумно открыл дверцу стоящего в углу комнаты книжного шкафа. Достав оттуда несколько папок, парень унес их на кухню.

Заварив крепкий чай, Фарид принялся за чтение. Почерк деда, Яхьи Даурова, был почти как у добросовестного врача, но все же смысл записей парень смог разобрать без особых усилий.

«… Предположительно, цивилизация относится к железному веку. На данный момент найдены остатки культовых сооружений и захоронения».

Дед Фарида, хоть и не проводил раскопки лично (ими занимались приехавшие из Москвы специалисты), был в курсе продвижения исследований. Он аккуратно заносил все сведения в тетради, говоря, что, возможно, когда-то издаст книгу на их основе. Фарид же знал, что книгу о раскопках дед не издаст, предоставив это дело москвичам. Записи делались «для души» — дед был энтузиастом, искренне и беззаветно преданным науке.

Конец ознакомительного фрагмента