В этот момент на экране моего телефона, который я не выпускала из рук, наконец отразилась фотография мамы.

— Мам, как ты? — Мой голос был неестественно высоким и сорвался на последнем слове.

— Все хорошо, милая, все в порядке, — зашептала мама. — Нам не так сильно досталось, крыша только подтекает в паре мест. Но все хорошо, не волнуйся.

Мама всегда старалась казаться сильной, поэтому я переживала, что крыша «Последнего героя» не подтекала, а попросту отсутствовала.

— Черт с ним, с отелем. Ты как?

— Нас, островитян, ветром и волнами не напугаешь, — тихо хихикнула она.

На другом конце провода послышались шаги и недовольное ворчание. После небольшой паузы я решилась спросить:

— Как папа?

— Злится, что не сможет принять туристов. Сейчас уже посыпались отказы на зимние каникулы. — Мама еще сильнее понизила голос. Я едва могла различить ее бормотание. — Будем надеяться, что починим все к лету, правда, где брать для этого деньги без туристов, непонятно… Ладно, не забивай себе голову. Как твои успехи?

В груди защемило. Родители не были бедняками, но жили скромно и каждый пенни откладывали на нужды отеля. И хотя папа вот уже семь лет не желал меня видеть, у меня все равно появилось желание помочь им.

Я не раз видела, как организовывались телемарафоны для сбора пожертвований. Так почему бы не использовать известный формат? Если мои репортажи могли привлечь городских красавиц на фермы, то неужели у меня не получится влюбить зрителей в Олдерни и собрать деньги для его восстановления?

2

План по спасению Олдерни сформировался в лифте, когда мы подъезжали ко второму этажу здания Би-би-си. А уже на третьем этаже меня начали грызть сомнения. Уговорить Гарри, нашего шеф-реда, будет непросто, но гораздо больше меня пугала сама поездка. Оказаться на Олдерни означало столкнуться с прошлым. С отцом, который не желает меня знать, а еще с Сэмом… Господи, какой ужас. К четвертому этажу я уже прокляла свой план и искала пути отступления, вплоть до героического прыжка в шахту лифта. Все лучше, чем оказаться лицом к лицу с первым мужчиной, при мысли о котором даже семь лет спустя учащается сердцебиение.

Хотя кто сказал, что моим воспоминаниям о самом красивом парне на свете можно доверять? Скорее всего, он давно растолстел, облысел и женился на какой-нибудь клуше, а единственное, что сегодня напоминает о его былой красоте, — это их дети. Такие голубоглазые ангелочки с темно-русыми кудряшками и ямочкой на подбородке, как у него самого. Сэм наверняка носил детей на плечах и потакал всем прихотям. Пару раз — ну ладно, признаюсь, миллион раз — я порывалась узнать, как сложилась его жизнь, но так и не решилась. Вдруг он оказался удачливее и, главное, счастливее меня?

Сердце болезненно заныло. Но нет смысла жалеть или злиться, ведь я сама выбрала свой путь, а Сэм — свой. А наши поцелуи в библиотеке его особняка, казалось, были в какой-то прошлой жизни.

Сейчас речь шла не о нас, а о моих родителях и еще двух тысячах жителей Олдерни. Мне предстояло убедить Гарри в целесообразности телемарафона, а он, к моему великому сожалению, не славился сговорчивостью. Впереди ждали сложные переговоры, и удача была не на моей стороне. За длинным овальным столом на другом конце телестудии он сидел в окружении моих коллег. Оставив Джейми, Билла и Питера за спиной, я подлетела к Гарри и присела на корточки, игнорируя косые взгляды.

— Уделишь мне пару минут?

Шеф нахмурил свои густые темные брови с проседью и отложил в сторону айпад.

— Роуз, у нас планерка.

Я энергично закивала головой.

— Знаю, Гарри, знаю. Ты видел, что случилось на Олдерни? — Я сунула ему под нос телефон с фотографиями острова. — Там все разрушено, Гарри. Надо поехать на остров, сделать серию репортажей. Отправь меня?

Взгляды коллег, прожигающие мою спину, заставили ладони вспотеть. Успокаивало только присутствие Кейт — редактора «Доброе утро, Великобритания» и по совместительству моей лучшей подруги. Мы познакомились на первой лекции в университете, а теперь работали в одном отделе Би-би-си. Я бросила короткий взгляд через плечо. Кейт дергала себя за светлые волосы и закатывала глаза, как в эпилептическом припадке. Господи, неужели Льюис опять не дал ей выспаться, вспомнив в последний момент про какую-то поделку из камней и каштанов?

— Тебе-то зачем ехать на остров? — удивился Гарри. Он откинулся на спинку кресла и сложил ладони на объемном животе, из-за чего руки стали казаться короткими, как у тираннозавра. — Наш корреспондент выехал на Олдерни сразу, как только позволили погодные условия. Он отправит нам свежий материал к вечерним новостям.

— Это прекрасно!

Я подняла большие пальцы и чуть не потеряла равновесие, отпустив стол. Из горла вырвался панический вдох. Еще не хватало второй раз за день шлепнуться на задницу.

— Правда, я совсем о другом, Гарри. Остров зависит от туризма. На рождественские каникулы они пролетают, значит, им и к летнему сезону будет не на что подготовиться. А если мы сейчас раструбим о том, какая там разруха, туристы и летом не приедут. Гарри, в наших руках спасти Олдерни от беды.

— Роуз, — прогнусавил Руфус из вечерних новостей, сидевший по правую руку от меня, — серьезная журналистика в том и заключается, чтобы показывать правду.

Я еле сдержалась, чтобы не зарычать. Руфус был из тех мужчин, кто считает, что женщины могут делать репортажи только про средства по уходу за кожей. Я поднялась и скрестила руки на груди.

— Тебе выгодна только та правда, от которой растет рейтинг. А мы оба знаем, что чем чернушнее новости, тем лучше.

— Что ты предлагаешь, Роуз? — спросила Кейт, и я была готова расцеловать подругу за поддержку.

— Вместо того, чтобы снимать разрушения, дайте мне показать остров с лучшей стороны. Белоснежные пляжи, зеленые склоны и исторические достопримечательности! Люди влюбятся в Олдерни и завтра же кинутся бронировать отели и скупать билеты. Острову необходимы эти деньги.

— Роуз, ты бы сено из волос вытащила, а то приходишь нам планерку срываешь. Возвращайся-ка к своим коровам, — вновь подал голос Руфус.

Я быстро провела руками по голове, выдернула пучок сена, на который, видимо, и намекала Кейт, дергая себя за волосы, и резко обернулась к этому заносчивому индюку. Ведь я знала про себя, что могу делать новости не хуже него. И делала бы, если бы Гарри мне позволил. Разве я собиралась всю свою телевизионную карьеру провести в роли свахи? Когда мне предложили вести «Любовь-морковь» два года назад, я была девчонкой на побегушках и мечтала стать серьезным журналистом. Но ведущая ушла в декрет на три месяца раньше, и Гарри, напоминавший в своей клетчатой рубашке и вельветовых брюках милого дядюшку, просил выручить и обещал, что это временно. Шоу заполняло послеобеденную — мертвую — паузу между новостями и имело такие низкие рейтинги, что в конце сезона его собирались закрыть. Не работа мечты, но определенно шаг вперед.

Моя ошибка заключалась в том, что мне ужасно понравился один из героев того десятого и, как я думала, последнего сезона. Кроткий с женщинами, в управлении своей фермой Кай был настоящим профи. Его свинарня даже получила награду «Лучшая биоферма Англии». Серьезно, этот мужчина заслужил прекрасную женщину, которая бы объезжала с ним на тракторе бескрайние владения и вязала ему носки из собачьей шерсти. Я вложила свое сердце и на четвертом выпуске вернула внимание телезрителя. К концу второго месяца трансляции передачу поставили в прайм-тайм, а к финалу сезона, увенчавшегося свадьбой Кая и Кэрол, меня, одинокую и без намека на личную жизнь, окрестили главной английской свахой.

Гарри в итоге отказался искать мне замену, шоу продлили, а я застряла в ненавистном амплуа. Нет, Гарри, конечно, преподнес это иначе: «Роуз, я ищу, ищу, у нас кастинги каждую неделю, но никто тебе в подметки не годится. Ты — залог успеха нашего деревенского хита. Неужели ты хочешь, чтобы мы его лишились? Потерпи еще чуть-чуть, моя золотая».

Под овечьей шкурой скрывался хитрый волк-манипулятор.

— Роуз, «Вокруг света» готовит другой отдел, — осторожно напомнил Тони. — Мы тут при чем?

Тони готовил самые чернушные репортажи с расчлененкой, изнасилованиями и кишками. Как это уживалось в нем наряду с вкрадчивым голосом, хомячьими щечками и пятью сыновьями, оставалось для меня загадкой. Хотя Кейт, у которой был шестилетний Льюис и поделки из ореховых скорлупок и блесток, утверждала, что нервы многодетных родителей крепче нержавеющей стали.

К нам подошел Джейми, видимо, уже передавший отснятый материал монтажникам, и присел на краешек стола рядом с Кейт.

— Как уже говорила ранее, я хочу сделать серию репортажей об острове и завершить их под Рождество благотворительным сбором в прямом эфире. Сначала подогреем интерес зрителей к острову и намекнем, что его спасение в их руках. А потом еще зазовем их приехать летом, посмотреть, как там все здорово благодаря их помощи. Пусть почувствуют себя щедрыми Санта-Клаусами, а мы на их пожертвования восстановим Олдерни.

Я ждала аплодисментов, но коллеги молчаливо переглядывались. Только Кейт и Джейми понимающе кивали головами.