Перехватив мой взгляд, обращенный в сторону маленького серебристого щенка, она тут же поведала, что эта собака всем сердцем любит мужа и что Элли сразу полюбил его, как только увидел, и лишь в нем признает своего хозяина.

— Элли так безумно любит Юру, что даже чувствует на большом расстоянии его приближение — вовсю виляет хвостиком и безумно суетится у входной двери. Когда он входит в дом, уж тут собачьим душевным излияниям нет конца. Одним словом, они, что называется, живут душа в душу… Лучшего счастья обоим, по-моему, желать не надо. А Жунечка преданно, ласково и нежно любит только меня…

Покончив с кофе, Галина Леонидовна предложила:

— Я, Анатолий Евгеньевич, буду присылать за вами машину, и вы можете потом пользоваться ею хоть весь день. А если надо, то папины помощники позвонят вашему начальству на работу, чтобы вас отпускали к нам в любое время. Как мне хочется, чтобы вы, дорогой Анатолий Евгеньевич, вылечили моего Жунечку, моего маленького страдальца…

Я поблагодарил Галину Леонидовну за столь любезное предложение и пояснил, что машиной с удовольствием воспользуюсь, а вот звонить на работу мне не требуется, так как в нашем институте обстановка довольно демократичная. Ученые трудятся над научными исследованиями, которые занимают основную часть их жизни. При этом никто ни за кем не следит: кто и в каком часу приходит на работу и когда уходит — никого не интересует. Трудовой день у нас не нормирован. Эксперименты идут с утра до утра. Круглые сутки напролет. Современные скоростные ультрацентрифуги крутятся день и ночь, осаждая различные вирусы, помеченные радиоактивными изотопами. От огромных скоростей, достигающих ста восьмидесяти тысяч оборотов в минуту, вирусы, которые и разглядеть-то можно лишь в мощный японский электронный микроскоп, оседают в миллиардных количествах на стенках пластмассовых пробирок в виде маленьких безликих бляшек, но уже заметных простому глазу.

— Анатолий Евгеньевич, и вы тоже работаете с такой современной техникой? — живо поинтересовалась Галина Леонидовна.

— Да, работаю, как у нас говорят, на молекулярном уровне! — отвечал я с нескрываемой гордостью. — После того как нами в этом году был впервые обнаружен и выделен вирус лейкоза крупного рогатого скота, с применением этих же реактивов и техники пытаюсь открыть вирус лейкоза собак.

— Вот, оказывается, какой у нас доктор, — вступила в беседу изумленная Нонна Щёлокова. — И когда же вы отдыхаете, Анатолий Евгеньевич?

— Вот сейчас и отдыхаю, общаясь со своими пациентами и их очаровательными владелицами. Правда, так бывает не всегда. Иногда встречаются такие, с которыми лучше бы вообще не встречаться. Но больных животных жалко, поэтому временами приходится терпеть их хозяев. Для подобных случаев у меня правило: проведу первую консультацию, и точка, — признался как на духу я своим собеседницам.

Галина Леонидовна и Нонна в один голос тут же повторили несколько раз: «Но мы же не такие, Анатолий Евгеньевич, мы же не такие? Вы нас, пожалуйста, только не оставляйте…»

— Вы, Анатолий Евгеньевич, будете у нас личным кремлевским ветеринаром, — серьезно произнесла Галина Леонидовна. — Я так папе и скажу про вас. Вашу кандидатуру он с удовольствием одобрит.

После того как я поделился с Галиной Леонидовной примерным планом лечения Жуни, мы договорились о следующей встрече, которая должна была состояться через три дня. Таблетки, которые я назначил Жуне, необходимы были для поддержания и восстановления его разлаженной сердечной деятельности. Одновременно они являлись профилактическим средством вполне возможного инфаркта миокарда. На фоне серьезной терапии сердца мне предстояло заняться непосредственно лечением гнойного воспалительного процесса ушей.

Что же касается маленького Элли, то через три дня из командировки должен будет возвратиться Игорь с нужной вакциной.

Вот эти три дня, взятые в виде тайм-аута, мне требовались для поиска какого-то совершенно нового способа местного лечения гнойного хронического отита, когда в полости ушных раковин совсем не осталось живого места. Если бы только это… Страшная боль маленькой собачки при любом, даже легком прикосновении к ее больным ушам. Вот от всего этого в эмоциональном порыве я опрометчиво и легкомысленно пообещал хозяйке избавить Жуню от болезни. Но тут же, одумавшись, задал себе «трезвые» вопросы: чем и каким образом? На эти два конкретных и важных вопроса никаких четких и внятных ответов в мыслях не было. И вообще, появятся ли они у меня в эти три коротких дня, я еще не знал. Полученное впечатление от маленькой собаки со страдальческими, почти человеческими глазами и ощущение неизвестности лечения болезни на какое-то время стали моим навязчивым состоянием, которое не отпускало меня ни днем ни ночью…

На прощание Галина Леонидовна преподнесла мне подарок — огромный флакон французского одеколона Aramis, который в то время был моим самым любимым.

О том, что Галина Леонидовна угадала мой вкус, я сообщил ей с благодарностью. Услышать это, как я понял, для настоящей женщины стало большим удовольствием.

Забегая немного вперед, скажу, что дело одним парфюмом не ограничилось. В ответ на все улучшающееся самочувствие ее любимого Жунечки я получал от нее все новые и новые подарки.

Мне стало ясно, что люди, независимо от своего положения в обществе, пусть даже самого высокого, видя, как отступает недуг и хворь их горячо любимых собак или кошек, особенно если их до тебя никто не смог вылечить, оказывались очень благодарны врачу. И в свою очередь также были всегда готовы прийти ему на помощь в случае необходимости. Или просто помочь решить какую-то, на первый взгляд, маленькую проблему, например, связанную с моей практической ветеринарной деятельностью.

Так вот, у меня вскоре появился свой личный врачебный бланк и личные круглая и треугольная печати ветеринарного врача. И это в то время, когда в семидесятых годах Министерство внутренних дел СССР дало распоряжение изымать у медицинских врачей их личные печати, полученные ими еще в послевоенные годы после окончания вуза. При том что окончившим вуз врачам личные круглые печати уже несколько лет, как не выдавали. Только ромбовидный нагрудный знак.

Ну а о ветеринарных врачах тогда речь вообще не шла. Бланки рецептов с заранее проставленными на них круглыми печатями учреждения были только в государственных ветеринарных лечебницах. Врачи, сидевшие на приеме больных животных, получали их от руководства в ограниченном количестве и потом за каждый использованный бланк отчитывались перед главным врачом.

А у меня теперь с выпиской рецептов не было никаких проблем. Не менее тысячи рецептурных бланков были в моем полном распоряжении. Мне даже показалось тогда, что такого количества может хватить на долгий период моей практики.

Кроме того, ЦК КПСС и Совет министров СССР издали постановление, в котором соответствующим министерствам и ведомствам поручалось разработать и приступить к выпуску экологических сухих и консервированных кормов для собак и кошек. Меня же пригласили возглавить новое направление в этом нужном деле.

Но это все произошло потом, когда Жунечка был избавлен от гнойного хронического отита и стал выглядеть на несколько лет моложе, а также перестал страдать сердечной недостаточностью. Пудель уже не тряс ушами и не расчесывал их в кровь. Он на них вообще перестал обращать внимание. Некогда ослабленное сердце пожилого Жуни стало работать намного лучше. Он уже без признаков одышки мог подолгу играть в мяч с молодым красавцем Элли и не уступал ему ни в скорости, ни в выносливости. Некогда горячий и потрескавшийся черненький собачий нос с гнойными корочками в углах его крыльев опять стал зеркально чистым, влажным и холодным…

* * *

Напряженная мысль поиска нового и действенного способа лечения застарелого гнойного отита заняла меня полностью. Обычным способом лечить Жунечку я не мог. И не потому, что эта собака принадлежала семье Генерального секретаря ЦК КПСС. Даже в случае, если бы на месте этой собаки оказалась совсем другая — из менее известной семьи, то все равно это тронуло бы меня до глубины души, и вполне возможно, у меня непременно возникло желание придумать что-то такое новое, более совершенное, действенное и, самое главное, безболезненное. Видимо, где-то в глубине моего врачебного подсознания скрывалось тайное желание найти новый, действенный способ лечения запущенного гнойного отита. Для реализации требовался только «детонатор», коим стал Жуня. В этом конкретном случае лечить такое умное, понятливое и доброе животное старым жестоким методом с использованием жгучего раствора перекиси водорода было бы с моей стороны обыкновенным издевательством над больным животным.

Все было именно так. Но без применения этого давно известного способа лечения отита очистить изъязвленный слуховой проход от скопившегося гноя, засохших корок и при этом не вызвать страшную и нестерпимую боль было просто невозможно. Вот в этом самом месте врачи начинали остро ощущать свою инфантильность и полнейшую беспомощность. В тот самый первый момент моей встречи с Жуней я не стал среди них исключением.