Анатолий Логинов

Первый император. Спасти будущее!

ОТ АВТОРА

Поскольку я писал не историческое исследование, а художественную книгу, то наряду с реальными персонажами в повествовании имеются вымышленные. Часть событий в жизни реальных персонажей сдвинута по времени (в основном из-за трудностей нахождения послужных списков). При этом я старался исходить из имеющихся исторических реалий и не придумывал новых для имеющихся исторических личностей политических и стратегических решений. Так, практически все действия Петра в книге имеют свои исторические аналоги.

Состояние флота Японии соответствует реальному положению дел на 1902 год, когда только начиналась интенсивная подготовка к войне.

Хочу также поблагодарить за помощь в работе коллег с форумов «В Вихре Времён», Самиздат и NERV, в том числе персонально Сергея Акимова, Глеба Дойникова, Вадима aka TM, Григория Дидковского, Вячеслава Коротина, Михаила Михеева, Игоря Черепнёва.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Последний российский император Николай Второй, надо признать, недолюбливал Петра Первого и его время.

«Впервые это было по случаю двухсотлетия основания Петербурга. Столбцы газет были переполнены воспоминаниями о победах и преобразованиях великого Петра. Я заговорил о нём восторженно, но заметил, что царь не поддерживает моей темы. Зная сдержанность Государя, я всё же дерзнул спросить его, сочувствует ли он тому, что я выражал. Николай II, помолчав немного, ответил:

— Конечно, я признаю много заслуг за моим знаменитым предком, но сознаюсь, что был бы неискренен, ежели бы вторил вашим восторгам. Это предок, которого менее других люблю за его увлечение западной культурой и попирание всех чисто русских обычаев. Нельзя насаждать чужое сразу, без переработки. Быть может, это время как переходный период и было необходимо, но мне оно несимпатично…

Однажды, возвращаясь верхом по тропинке высоко над шоссе из Учан-Су с дивным видом на Ялту и её окрестности, государь высказал, как он привязан к южному берегу Крыма.

— Я бы хотел никогда не выезжать отсюда.

— Что бы Вашему Величеству перенести сюда столицу?

— Эта мысль не раз мелькала у меня в голове… Конечно, это невозможно. Да и будь здесь столица, я, вероятно, разлюбил бы это место. Одни мечты…

Потом, помолчав, добавил, смеясь:

— А Ваш Пётр Великий, возымев такую фантазию, неминуемо провёл бы её в жизнь, невзирая на все политические и финансовые трудности. Было бы для России хорошо или нет — это другой вопрос», — вспоминал генерал А. А. Мосолов в книге «При дворе императора».

Но не только царь относился к фигуре первого российского императора отрицательно. Эту точку зрения разделяли многие, в том числе, как ни странно, обязанные появлением в российском обществе именно реформам Петра либералы, как в период правления Николая, так и позже. Отсюда в литературе и массовом сознании укоренился образ невоспитанного, хамоватого, готового в любой момент пустить в ход палку или кулаки, истеричного тирана-самодура, вечно пьяного, лишённого всякого здравого смысла, реформы которого сводятся к заимствованию понравившихся ему европейских образцов и насильственному внедрению их в русскую жизнь. При этом о его талантах вспоминают мельком, а уж о том, что он был великолепным дипломатом, отличным стратегом и что он самостоятельно изучил, например, шкиперское дело, требующее знания довольно-таки сложной для того времени математики, — и не думают. Зато с лёгкой руки профессора Милюкова «все знают», что петровские реформы привели к сокращению населения Россия и его обнищанию… Однако ещё в 1977 году вышла книга историка Ярослава Водарского «Население России в конце XVII — начале XVIII века», где он на основе архивных данных показал, что население России за период с 1678 по 1719 год не только не сократилось, но выросло на 39 %.

Серьёзные историки, изучающие это время, считают, что у Петра была — цитирую [Приведённые цитаты взяты из различных статей и книг о Петре, опубликованных в интернете, например авторства С Ф. Платонова. Здесь и далее Прим. авт.] — «поразительная, чрезвычайно редко встречающаяся способность переходить от привычных умственных ассоциаций к новым — необычным для той же культурной среды, молниеносно входить во вкус этих новых ассоциаций, делать их своими собственными и самостоятельно создавать из них новые ряды и комбинации… — вот в чём состояла гениальность петровского ума. Люди обыкновенно с трудом, не без внутренней борьбы расстаются с привычными умственными ассоциациями… Пётр не испытывал такого рода неприятных ощущений; он расставался с привычными ассоциациями <…> необыкновенно легко, без всяких усилий над собой». И, следовательно, говоря простым языком, мог осознать и принять любые, самые неожиданные обстоятельства.

На основе объективного изучения фактов русский военный исследователь и теоретик Леер определяет Петра как «великого полководца, человека, который умел всё делать, мог всё делать и хотел всё делать». Роль Петра I в развитии военного искусства далеко выходит за национальные рамки. Не только в России, но и за рубежом исследовалась его военная деятельность, использовался его опыт. Русский полководец был одним из крупнейших военных авторитетов для Наполеона, который тщательно изучал историю Северной войны перед походом в Россию. Высоко ставили Петра I как военного деятеля и полководца многие другие европейские полководцы.

«При всей пестроте черт характера Петра он был удивительно цельной натурой. Идея служения государству, в которую глубоко уверовал царь и которой он подчинил свою деятельность, была сутью его жизни… Если иметь это в виду, то кажущаяся несогласованность и подчас противоречивость его мероприятий приобретают определённое единство и законченность».

При этом изучение архивных документов показывает, что Пётр был не только плотником и стратегом, воином и мореплавателем, дипломатом и постоянно повышающим свои знания человеком, но и усидчивым кабинетным работником, и выдающимся администратором. Он лично разрабатывал и правил многочисленные Уставы, Указы и законопроекты. Изучая «эти акты, изданные в разное время и по разному поводу, мы можем восстановить собирательный смысл «общего блага» (как его понимал Пётр). Под ним подразумевалось развитие торговли, ремёсел и мануфактур, соблюдение правосудия, искоренение «неправды и тягости» в сборах налогов и наборах рекрутов, защита безопасности границ страны и целостности её территории». «В добросовестном изображении Пётр вернётся с "посадьев" и "дикого поля" в свой рабочий кабинет, в зал сената, на верфь, где его рука, занятая исправлением законодательного проекта или механической работой, не будет "загребать пальцами с блюда пищу", "совать в рот кусок хлеба" или "с пьяных глаз бить тростью великого князя"».

Таким образом реальный Пётр совсем не похож на привычный большинству людей мифический образ, рисуемый книгами и фильмами. Но только такой реальный Пётр и мог «поднять Россию на дыбы», превратив её из заштатной страны в Империю.

ПРОЛОГ

Российская Империя, г. Санктъ-Петерсбургъ, генваря 28, в годъ 1725

Бурная и не всегда полезная для его здоровья жизнь царя-реформатора Петра Первого подходила к концу. Уремия [Уремия — отравление организма веществами, которые задерживаются в нём при больных почках.] обострилась до крайности, поэтому большую часть времени император всероссийский проводил в постели, страдая от болей и от множества незаконченных дел.

Когда болезнь на время отступала, он вставал и, бодрясь, посещал празднества и присутственные места. Спеша доделать всё, что не успел, он лично составлял инструкции и подписывал новые и новые указы. Но болезнь всё обострялась, и государь понимал, что не успевает… и оставляет страну и дела свои неоконченными. Отчего страдал не меньше, чем от болей. Которые всё обострялись и обострялись настолько, что последние дни он не только стонал, но и подлинно кричал, так что слышно было далеко за пределами его покоев. Затем боль стала столь сильной, что царь только глухо стонал, кусая подушку. И всё это время его терзала одна мысль: «Господи, Боже мой! Сколь мало я успел и сколь многого не сделал! Дай мне сил, Господи, одолеть сию болезнь и закончить труды всей жизни моей! Господи, спаси и помилуй мя, грешного…»

Но болезнь не отступала. Силы императора иссякали, и он неожиданно вспомнил о том, что так и не назначил себе официального наследника. Пётр потребовал бумаги, начал было писать. Но перо выпало из его слабеющих пальцев. А из написанного сложились всего два внятных слова: «Отдайте всё…». Император велел позвать дочь свою, Анну Петровну, чтобы она писала под его диктовку, но пока её звали, он впал в беспамятство…

И привиделась ему картина, описанная пророками.

Увидел он человека на престоле и как бы пылающий огонь, и сияние было вокруг него. И сказал тогда ему неведомый глас, исходящий словно из уст человека сего:

— Моление твоё услышано. Аз дарую тебе возможность спасти труд твоей жизни, вселившись в тело последнего императора русского перед крушением Империи… Спаси! Иди же и делай! — громом отдалось в голове императора.

— Его Величество скончался, — смутно и еле слышно донеслись до него чьи-то слова, и сознание его померкло…