Ему совсем не хотелось слушать, как голосит какая-то женщина.

— Переключи ее на синьора Ауджелло.

Не прошло и трех минут, как появился Мими — мрачный и обеспокоенный.

— Полная истеричка. Говорит, пошла мусор выносить, открыла контейнер — а там труп!

— Назвала улицу?

— Виа Бранкати, 18.

— Хорошо. Двигай туда, прихвати кого-нибудь.

Ауджелло замялся.

— Вообще-то я обещал Бебе, что с утра отвезу ее и Сальвуччо…

Как же его это бесит. Нет, комиссару, конечно, приятно, что Мими с женой решили дать первенцу его имя. Но он терпеть не мог, когда они называли его Сальвуччо.

— Понял. Я сам съезжу на Виа Бранкати. А ты сообщи экспертам, прокурору и Паскуано.

Уже полчаса они крутились без толку по городу — никто из тех, у кого спрашивали дорогу, казалось, в жизни не слышал названия нужной им улицы.

— Заедем уточнить в муниципалитет? — предложил Фацио.

Но Галло уперся; он хотел разобраться сам.

Нет ничего хуже, чем Галло на нервах и за рулем. На полной скорости он свернул в проулок по встречной полосе.

— Осторожно!

— Да никого ж нет!

В тот же миг перед ними из-за угла возник автомобиль.

Монтальбано зажмурился. Улочка была узкая; Галло резко тормознул, они врезались в прилавок зеленщика. Помидоры, апельсины, лимоны, виноград, цикорий, картошка, лук, баклажаны — месиво и крошево.

Выскочил, ругаясь, разъяренный торговец. Скандал грозил затянуться на пару часов, но Монтальбано показал удостоверение и велел торговцу выслать счет в комиссариат. Тот немедленно затих, довольный возможностью утроить размер компенсации.

Возобновились бестолковые блуждания по городу.

Тут комиссар вспомнил про принцип, который применяли все без исключения отделы по топонимике — как в небольших, так и в крупных городах, — давая названия улицам. Центральные улицы получали названия в честь абстрактных понятий, таких как свобода, республика, независимость; чуть менее центральные — в честь политиков прошлого: Кавура, Дзанарделли, Криспи; следующие — тоже в честь политиков, но более современных: Де Гаспери, Эйнауди, Тольятти. Потом, все дальше от центра, шли герои, военные, математики, ученые, промышленники и так далее, вплоть до какого-нибудь выдающегося зубного врача.

На самой дальней окраине, граничившей с сельской местностью, располагались самые убогие улочки, носившие имена артистов, писателей, скульпторов, поэтов, художников и музыкантов.

Вот и Виа Виталиано Бранкати [Виталиано Бранка́ти (итал. Vitaliano Brancati; 1907–1954) — итальянский писатель и сценарист, уроженец Сицилии.] оказалась из таких — четыре домишки, и куры по улице разгуливают. По большому счету им повезло, потому что рядом с сорокалетней синьорой в черном, сидевшей на стуле с мокрым платком на лбу, стояли всего трое — пожилая женщина и двое мужчин. На любой другой улице толпу зевак пришлось бы, пожалуй, дубинками разгонять.

Перед одним из домиков стоял мусорный контейнер. Никаких сомнений: труп там.

— Кто-то еще, кроме синьоры, открывал крышку?

Свидетели покачали головой. Фацио поднял крышку, и Монтальбано, привстав на цыпочки, заглянул внутрь.

Мусора в нем не было, только труп.

— Едрить вашу налево! — сказал комиссар и бросил Фацио: — Придержи-ка ящик.

Хотел удостовериться — настолько его потрясло увиденное. Фацио обеими руками вцепился в борт контейнера. Монтальбано подтянулся на руках, лег животом на край ящика и перегнулся внутрь, пытаясь потрогать тело. Наконец распрямился и спрыгнул вниз.

Вопрошающий взгляд Фацио. Женщина тоже встала и подошла, вместе с остальными. Комиссар словно онемел. Он был в замешательстве.

Наконец с трудом выдавил:

— Там надувная кукла.

Сколько же их всего в Вигате?

— Вот и хорошо! — сказал Фацио. — Оставим ее там.

— Нет-нет, вынимайте.

Фацио и Галло достали куклу, положили на землю и уставились на нее.

Все трое вдруг смолкли и нахмурились.

Кукла была точь-в-точь как та, что держал у себя в постели Грегорио Пальмизано.

Не хватало части волос, одного глаза, одна сиська сморщилась, а тело было испещрено круглыми и квадратными латками.

В этот самый момент прибыл доктор Паскуано в сопровождении труповозки.

Монтальбано подумал, что предпочел бы оказаться в лесу в окружении диких зверей. Разумеется, старый фигляр Паскуано не преминул воспользоваться представившейся возможностью, чтобы устроить балаган.

Присев на корточки рядом с куклой, он начал пристально ее изучать.

— Труп без видимых признаков насильственной смерти.

— Видите ли, доктор, это вроде как кукла, — нерешительно вмешалась женщина, обнаружившая «тело», — она все еще стояла поблизости.

— Уберите посторонних! — отрезал Паскуано. — Мне нужно работать. — И продолжил: — Возможно, смерть наступила в силу естественных причин.

— Доктор, перестаньте уже! — сказал Монтальбано.

Паскуано резко вскочил, лицо раскраснелось.

— Даже время смерти не хотите узнать? — фыркнул он. — Вы что же, не в состоянии труп от куклы отличить? В другой раз, прежде чем меня беспокоить, удостоверьтесь, что покойник настоящий! Полный дурдом, честное слово!

Чертыхаясь, залез в машину и уехал.

Подошли санитары и замялись в нерешительности, глядя на куклу. Один почесал в затылке. Второй спросил:

— Так что, нам ее увозить?

— Нет-нет, можете ехать, спасибо.

Комиссар чувствовал себя уничтоженным.

Само собой, едва Паскуано отбыл, тут же явился в полном составе отряд криминалистов — фургон и две легковушки.

Из первой машины вылез шеф, Ванни Аркуа — с комиссаром он откровенно не ладил. И чувство неприязни было взаимным.

— Не выгружайте, нет нужды, — сказал Монтальбано экспертам, принявшимся было тащить из грузовика ящики, кофры и фотоаппараты.

— Почему же? — спросил Аркуа.

— Случилось недоразумение.

Аркуа пошел посмотреть на труп и вернулся мрачнее тучи.

— Что за глупая шутка?!

— Аркуа, это не шутка! Дело в том…

— Сегодня же направлю рапорт начальству!

— Да и черт с тобой!

Эти тоже отвалили.

А вот и прокурор Томмазео, как всегда, последний — ездит как пьяная собака.

Вылез, отдуваясь.

— Простите-простите, у меня случилась одна накладка…

Приметил лежащую на земле куклу; глазки заблестели.

— Да у нас тут женщина! — выпалил прокурор, устремляясь к «трупу».

Вылитый вампир в ломке. Когда речь заходит о женском поле, Томмазео теряет разум. Фанат преступлений на почве страсти, невинно убиенных юных красоток, в общем, любых убийств, связанных с сексом.

— Что такое?.. — разочарованно протянул он, увидев, в чем дело.

— Вот эта синьора увидела в мусорном баке куклу и приняла ее за труп женщины. Не успел вас вовремя предупредить, простите.

— Можно вас на минутку? — отозвал его Томмазео.

Прокурор отнюдь не выглядел раздраженным. Подхватив Монтальбано под локоть, отвел его в сторонку.

— Чисто для информации: вы не в курсе, где продают этих кукол? — спросил он шепотом.

Наконец все разъехались. Монтальбано велел сунуть куклу в багажник, и они вернулись с ней в комиссариат. По пути никто не проронил ни слова.

Комиссар смел со стола полцентнера бумаг и велел положить на него куклу.

— Мне нужна вторая, — сказал он Фацио. Тот, онемев, уставился на него, не понимая, что у комиссара на уме.

— Какая это вторая?

— Та, что у Пальмизано.

Фацио разинул рот.

— А это разве не она?

— Нет.

— Как?! Вы уверены?

— Уверен. Это вроде как близняшка.

— Ну надо же! Я-то подумал, что прохвосты с «Телевигаты» забрали ее, чтобы получше заснять, а потом не смогли вернуть назад и выкинули в мусорный бак.

— На сколько спорим, что их две?

— Сколько же в Вигате надувных кукол?

— Я тоже задавал себе этот вопрос. Иди.

Фацио не двинулся с места. Он медлил в замешательстве.

— Как я ее принесу?

— В каком смысле?

— Комиссар, как я пойду по лестнице с куклой под мышкой? А вдруг кто из жильцов выйдет на площадку и увидит?

— И что такого? Ты полицейский при исполнении…

— Неловко!

— Не смеши меня!

— Прошу, пошлите кого-нибудь другого.

— Фацио, скажи мне правду. Ты все это выдумал, потому что тебе страшно туда возвращаться, да?

— Ну, страшновато, да.

Монтальбано отлично его понимал.

— Хорошо, отправь Галло и Галлуццо. Кстати, в комиссариате где-то есть чемодан. Кажется, в гараже. Пусть захватят с собой.

Зря он велел положить ее на стол: писаниной заниматься стало негде, а чтобы отвечать на звонки по служебному телефону, приходилось прикасаться к кукле. Что было довольно противно. Все-таки ее из помойки достали. Лучше переложить на пол.

Он подхватил куклу под мышки, поднял — и в тот самый миг на пороге возник Мими Ауджелло.

— Пардон, вижу, вы заняты, зайду попозже. Кстати, когда в следующий раз надумаешь развлечься чем-то подобным, советую запираться на ключ.

— Мими, ладно тебе, не валяй дурака, заходи.

— Почему тебя интересует кукла Пальмизано?

— И ты туда же! Да это не кукла Пальмизано!

Рассказал, как было дело.

— Я отправил людей за второй куклой.

— Зачем?

— Хочу сравнить. Посмотреть, насколько они одинаковые.

— А тебе-то что с того?

— Мими, если до тебя не доходит, не знаю, чем помочь. Потом объясню.