— Поняла.
Они вошли в кабину лифта. Сабина нажала на кнопку второго подземного этажа, где находились комнаты для допросов.
— Но мой прежний опыт всегда показывал, что нужно слушать интуицию. А сейчас это и привело к ошибке.
Снейдер пожал плечами.
— В этом трагедия любого опыта, — заметил он, когда они ехали вниз. — Он всегда приходит с опозданием. — Снейдер нажал на кнопку первого этажа.
— Монахиня в комнате для допросов 2B. Вы не хотите с ней поговорить? — спросила Сабина.
Лифт остановился на нулевом уровне, дверь открылась, и Снейдер подтолкнул Сабину из кабины.
— Нет, заставим ее еще поволноваться. Второе убийство произойдет ведь не сразу к завтраку.
— Что вы собираетесь делать?
— Я возьму в столовой чайник ванильного чая. А вы пока сообщите Мартинелли. Через десять минут встретимся у меня в бюро.
— А потом?
Снейдер ухмыльнулся, как акула.
— Никогда нельзя идти на допрос неподготовленным. Сначала мы выясним пару моментов.
Глава 10
Через десять минут Сабина вошла в кабинет Снейдера.
— Тина подойдет с минуты на минуту.
— Какой godverdomde Idioot [Чертов идиот (нидер.).]поставил эти растения в мою комнату, пока меня не было? — ругался Снейдер. — Не терпелось передать кабинет другому?
Он выкатил подставку на колесиках с пальмой юккой в коридор. Затем открыл окно. Прохладный воздух хлынул в комнату. Штора вздулась и частично закрыла большую фотографию нидерландского королевского семейства с личным автографом, которая висела на стене в раме. Настоящая гордость Снейдера.
Он всегда имел особые привилегии в БКА, так было и при бывшем президенте Дитрихе Хессе. В отличие от других следователей он занимал два больших кабинета с межкомнатной дверью. Сейчас она была чуть приоткрыта, и Сабина заметила в соседней комнате массажное кресло Снейдера.
В дверь постучали, и вошла Тина. По ее усталому виду Сабина заключила, что она тоже плохо спала сегодня ночью.
— Я не понимаю… — От удивления у Тины округлились глаза. Внезапно краска прилила к ее лицу. — Вы опять на службе? Как здорово! Я…
— Знаю, теперь ваша жизнь снова приобрела смысл, но не тратьте словеса впустую и хватит лизать мне задницу. Закройте дверь, нам нужно приниматься за работу.
— Ничуть не изменился, — вздохнула Тина и села со своим ноутбуком, пачкой документов и широкой улыбкой на лице за стол для переговоров.
Сабина заняла место рядом.
Снейдер расположился за столом напротив них.
— Вы будете против, если я закурю?
— Да, — в один голос ответили Сабина и Тина.
— Отлично, тогда договорились. — Снейдер вытряхнул самодельный косяк из упаковки и щелкнул зажигалкой. По комнате тут же поплыл сладковатый запах марихуаны. Снейдер налил в кружку из термоса ванильный чай. — Хотите по чашечке?
Сабина и Тина помотали головой. Обе посмотрели на потолок, где между свежезашпаклеванными дюбелями белел круг. Снейдер опять демонтировал новый детектор дыма и, вероятно, выбросил его в мусорное ведро.
— С настоящего момента действуют следующие правила. — Снейдер выпустил в потолок второе облако дыма, покрутил косяк между пальцами и уставился на тлеющий кончик. — Я говорю один раз и ожидаю, что вы обе обо всем позаботитесь. — Он снял табачное волокно с губы и бросил его в пепельницу.
— А именно? — спросила Тина.
— Во-первых, никакого адвоката или психологической поддержки под видом кризисного вмешательства для этой монашки.
— Но мы ведь не можем ее просто так… — запротестовала Тина.
— Нет, можем! — перебил Снейдер с непреклонным видом. — Госзащитника она получит лишь тогда, когда дело дойдет до обвинения. До процесса действуют мои правила, что будет потом, мне искренне все равно.
— Хорошо, дальше, — вздохнула Тина.
— Ей запрещается говорить по телефону, исключены радио, телевизор, газеты. С этого момента у нее не должно быть абсолютно никакого контакта с внешним миром. Она получает не обычную еду для заключенных, а безуглеводное питание без сахара. Мы снизим ее уровень сахара в крови. В результате она станет раздражительной и начнет совершать ошибки. Кроме того, вводится абсолютный запрет на передачу информации СМИ. Мы собираемся скрывать смерть Граймса в фабричном цехе до тех пор, пока преступление не будет раскрыто — даже если это продлится все шесть оставшихся дней.
Тина шумно вдохнула:
— Но…
— С сегодняшнего дня наша команда работает на особых условиях, — объяснил Снейдер. — И у этой женщины не будет никаких прав, пока я расследую дело.
Тина не переставала удивляться.
— Все хорошо, но я только что услышала слово команда из ваших уст?
— Полагаю, у вас нет проблем со слухом, поэтому да. Немез объяснит вам потом детали, — сказал он. — Пункт второй: Мартинелли, вы установите контакт с этим монастырем в Верхней Австрии, о котором рассказала мне Немез, и выясните личность монашки. Все очень быстро и пока без привлечения австрийской полиции. Если возникнут сложности с руководством монастыря из-за каких-нибудь правил защиты персональных данных, позвоните мне.
Тина кивнула.
— Третий шаг: мы должны узнать все про Граймса. Прежде всего, что он делал в последние две недели. Немез, этим займетесь вы. Если возникнут проблемы с банками, интернет-провайдерами или Телекомом…
— …Я позвоню вам. — Сабина уже поняла.
— Хорошо. А я пока вчитаюсь в имеющиеся акты и протоколы дела. Через два часа встретимся у меня в кабинете.
В половине девятого Сабина снова вошла в бюро Снейдера. Она боялась, что у него особо не было времени читать, потому что она переводила на него все телефонные разговоры с партнерами, которые отказывались неофициально предоставлять БКА информацию.
Она не знала, как Снейдер это провернул, с помощью ван Нистельроя или без нее, но после последующих телефонных разговоров и мейлов у Сабины десять минут спустя появлялась вся запрашиваемая информация.
Тина уже сидела на своем месте. Ее ноутбук был открыт, и Снейдер смотрел какое-то видео.
— Возраст и описание подходят. Наша монашка действительно была сестрой в монастыре Бруггталь в Верхней Австрии. — Тина ткнула в экран. — А здесь расположена примыкающая школа-интернат сестер-урсулинок. Сгорела в конце семидесятых годов. До этого здание служило пристанищем для умственно отсталых и одиноких молодых женщин.
— Насколько я знаю, обучение и воспитание молодых женщин — цель урсулинок, — пробормотал Снейдер и задумчиво постучал пальцем по своему набору с акупунктурными иглами. Тот был еще закрыт.
— А также наставничество над девочками-сиротами, которые растут там в бедности, безбрачии и послушании, — уточнила Сабина. — Как зовут нашу монахиню?
— Сестра Мария Магдалена. Девичья фамилия Энгельман [От нем. Engel — ангел.], — сказала Тина.
— Какое подходящее имя для святой, — цинично прокомментировал Снейдер. — Что еще мы о ней знаем?
— Ей шестьдесят пять лет, была замужем, но рано овдовела. После смерти мужа она в двадцать пять лет ушла в монастырь, где была сестрой, но три недели назад…
— Вышла из монастыря?
Тина кивнула.
— Я думал, это не так просто? — Снейдер наморщил лоб.
— Она запросила разрешение на выход из монашества по состоянию здоровья и, очевидно, из-за психических проблем, — объяснила Тина. — Соответствующая конгрегация Ватикана освободила ее от обета и отпустила на один год.
— И где она провела последние три недели?
Тина пожала плечами.
— Этого никто не знает. Нет никакой информации о месте жительства, и я не нашла никого, кто имел бы с ней контакт.
— Похоже, это решающий момент, — сказал Снейдер. — Что вы еще выяснили? На что она собиралась жить? На сбережения?
— Понятия не имею. У нее есть младший брат, Зено Энгельман, разница в возрасте шесть лет. В настоящий момент я еще не установила его место жительства. Это все.
— Он нам нужен, — решил Снейдер и посмотрел на Сабину: — А вы что выяснили?
— Вальтер Граймс провел последние три года на пенсии недалеко от Браунау-ам-Инн. Небольшой домик с садом, где он выращивал фрукты, овощи и зелень. Жены и семьи нет. Я разговаривала с его соседом. Он вел тихую жизнь и иногда помогал в местном цветочном магазине.
— Безупречный садовник из женского монастыря, — недовольно резюмировал Снейдер.
— Не обязательно, — возразила Сабина. — В начале семидесятых, когда Граймс отвечал за монастырские сад и лес, Бруггталь пользовался плохой репутацией. Набожных сестер называли шлюхами Сатаны.
Снейдер приподнял одну бровь.
— Я так и думала, что вас это заинтересует. Ходили слухи, — продолжила Сабина, — будто в определенном флигеле монастыря — интернате — молодые монашки на протяжении многих лет регулярно подвергались насилию.
— Со стороны Граймса?
Сабина помотала головой.
— Якобы нет. Он не имел к этому отношения. Я разговаривала с бургомистром и секретаршей муниципалитета Браунау. Согласно слухам, никто из немногих мужчин, работавших в монастыре, — электрик, плотник или повар, — тоже не был к этому причастен. Жители деревни рассказывали друг другу, что монашек продавали. Разные мужчины платили за надругательство над женщинами.
