Глава 8

Собрав еще больше информации об урсулинках, в десять часов вечера Сабина вошла в смотровую комнату для допросов, в которой все еще сидела монашка — на стуле за столом под люминесцентными лампами, руки в наручниках.

Пока что она находилась под строгой охраной и была все еще неофициально под арестом: ее не передали судье и не определили, как положено, в камеру предварительного заключения. БКА имело право задержать ее у себя на 48 часов. Все-таки она как минимум знала о предстоящем убийстве и ничего не предприняла для его предотвращения.

Так как женщина отказалась надевать серую униформу заключенных, на ней все еще было монашеское облачение. Сабина никак не могла привыкнуть к такому сюрреалистичному виду. Монахиня и комната для допросов — все это не вязалось. К тому же лицо женщины частично скрывалось в тени от нависающего головного покрывала, и выглядела она немного мистически.

Как человек, который кажется таким мягким, может совершить столь жестокое преступление? — недоумевала Сабина.

Женщина держала в руках четки с маленьким деревянным крестом, которые до этого висели у нее на поясе, и с невероятным спокойствием перебирала их пальцами. Обычно у любого заключенного сразу же забрали бы тряпичный пояс, четки и цепочку с серебряным крестиком. Слишком легко ими можно задушиться. Но монахиня воспротивилась отдать все эти предметы. Так что ей их оставили из уважения к ее религии, правда, при условии, что и ночью она останется в комнате для допросов под постоянным видеонаблюдением, — с чем она согласилась. Поэтому комната для допросов 2B была спешно переоборудована в камеру неофицального тюремного заключения.

Сабина сидела в темноте с чашкой дымящегося кофе и через одностороннее стекло смотрела в камеру — как в террариум, где находилась опасная змея. С тех пор как она вышла от монахини этим утром, женщина не произнесла ни слова — только попросила разрешения сходить в туалет и что-нибудь, чтобы утолить голод и жажду. Больше ничего.

Сабина потягивала кофе и просматривала на мониторе видеозаписи последних часов в ускоренной перемотке; глубоко погрузившись в молитву, монашка излучала почти зловещее спокойствие.

Наконец Сабина поднялась, вытащила служебное оружие из кобуры, отдала его на хранение коллеге из ночной смены и вошла в камеру.

Монахиня подняла глаза, ее лицо разгладилось и тут же приобрело дружелюбное выражение.

— Добрый вечер.

— Congregatio Sorum Ursulinarum a Sacro Corde Iesu Agonizantis, — вместо приветствия Сабина произнесла латинское название конгрегации урсулинок.

Чем заслужила полное внимание женщины. Она с интересом изучала Сабину.

— Рада вас снова видеть. Без вас было одиноко.

— Я могу сесть?

— Пожалуйста.

Сабина опустилась на стул и ждала, чтобы монахиня продолжила разговор.

— Полагаю, вы уже нашли Вальтера Граймса и выяснили связь с тем монастырем, название которого вы процитировали. Правда, это называется Sororum, а не Sorum.

Я знаю, — подумала про себя Сабина и сдержала улыбку. Тем самым у нее было подтверждение, что они двигались в правильном направлении и речь шла о настоящей монахине.

— Спасибо, я еще не так сильна в этой теме, — небрежно бросила Сабина, не желая признаваться, что уже знает больше. Андерстейтмент [Understatement (англ.) — преуменьшение, недосказанность.]— это оружие, — учил ее Снейдер. — Пусть подозреваемый думает, что он умнее тебя. Только тогда он ошибется.

— Граймс выжил?

Сабина сжала губы и промолчала.

Монахиня продолжала перебирать пальцами четки.

— Я не горжусь произошедшим, и мне жаль, что все так вышло, но это было неизбежно.

— Я не слышу раскаяния в вашем голосе, — ответила Сабина. — Вы равнодушны к тому, что мужчина лишился жизни, а вам предъявят обвинение в убийстве и отправят до конца жизни за решетку?

— Я знаю, живут только один раз, — улыбнулась монахиня, — но если все сделать правильно, то и одного раза достаточно.

— Достаточно для чего?

— Для загробной жизни.

Сабина вздохнула.

— Что вам сделал Граймс? Он вас оскорбил, изнасиловал или унизил?

— Я, наоборот, слышу много гнева, бессилия и ярости в вашем голосе. Мне жаль, что ваша операция не удалась, — сказала она. — Знаете, мужчина мог и выжить, но вы меня, очевидно, не послушали. Вам нужно было пройти через главный вход, как я посоветовала.

Сабина заставила себя подавить невольное движение челюсти и дышать спокойно. Не показывай этой женщине свои слабые точки!

— Знаете, опыт лучший учитель, — продолжала монахиня. — И хорошее в этом то… — она улыбнулась, — что у человека всю жизнь индивидуальные занятия.

— Почему этот мужчина должен был умереть таким ужасным образом?

Монахиня перестала перебирать четки и сжала их в кулаке.

— Я вам уже сказала: буду говорить только с Мартеном Снейдером.

— Я знаю, вы доверяете только ему. Но почему вы мне не доверяете?

Монашка снова занялась четками.

— Что случится во второй день? — спросила Сабина. — Сколько времени у нас на этот раз? Опять только до семи часов? Сколько у вас там сообщников?

Но монахиня лишь молча опустила голову, и Сабина поняла, что этой ночью не услышит больше ни слова.

* * *

Через час Сабина стояла во внутреннем дворе здания БКА и смотрела на звездное небо. Ночь принесла приятную прохладу. Гроза прошла стороной, и лишь отдельные молнии вспыхивали на горизонте. Грома почти не было слышно.

В здании светилось всего несколько окон. Большинство жалюзи было опущено. Из-за облака показался месяц.

Сабину знобило. Она до смерти устала. Спичкой она зажгла сигарету, которую стрельнула у техника в комнате для допросов. Дрожащими пальцами поднесла тлеющую сигарету к губам, глубоко затянулась и тут же закашлялась. Проклятье! Она загасила сигарету в пепельнице. Только не начинай с этим делом, а то закончишь, как Снейдер, марихуаной.

Тут зазвонил ее мобильный. На дисплее высветился номер Тины.

— Ты где?

— Во дворе для курильщиков.

— В компании? — спросила Тина.

— Нет.

— Как все прошло с монашкой?

Сабина вкратце рассказала ей о разговоре, который абсолютно ничего не дал — кроме того, что женщина насладилась своим первым успехом.

— Звучит не очень, — прокомментировала Тина. — В любом случае мы кое-что выяснили. Отдел криминалистической экспертизы только что закончил обследовать фабричный цех. На таймере, маленьком двигателе, бочке, трубах, наручниках, перекатной лестнице во втором цехе и на дверных ручках были обнаружены исключительно отпечатки пальцев монашки.

— Больше ничего?

— No, — по-итальянски ответила Тина.

— Значит, у нее все-таки не было сообщника, — заключила Сабина.

— Похоже, она действительно организовала все в одиночку. Маловероятно, но теоретически возможно.

— Спасибо.

— Увидимся завтра. — Тина завершила разговор. Сабина убрала телефон и посмотрела на ночное небо.

Как монашка собирается убить остальных шестерых людей?

Три года назад

Скоростной междугородний поезд только что прибыл на вокзал Иннсбрука. Лейтенант Грит Майбах натянула на плечи рюкзак, в котором находились туристический коврик, спальный мешок и боевое и альпинистское снаряжение, такое как веревка и стальные кошки, — всего сорок килограммов на спине, — и покинула купе. Ее, тридцатичетырехлетнего горного стрелка австрийских вооруженных сил, срочно вызвали на службу. Точного представления она еще не имела, но знала, что операция будет в горах.

Сойдя с поезда, Грит остановилась на перроне и подняла глаза. Тироль. Снова здесь. Иннсбрук, окаймленный горными цепями, располагался в долине. Хотя был только конец марта, солнце уже растопило снег в городе. Но величественные горы высотой по две с половиной тысячи метров, окружавшие город со всех сторон, были покрыты снегом почти до самой долины. Стоило посмотреть наверх, как яркий отраженный свет слепил глаза.

Воздух был чистым и обжигающе холодным. Грит сделала несколько глубоких вдохов, надела солнечные очки, пересекла платформу и через вокзальный вестибюль попала в суматоху города. Она сразу направилась в оперативный штаб расположенного рядом полицейского комиссариата.

Грит вошла в переоборудованную под конференц-зал комнату и увидела около дюжины мужчин, тоже из горнострелковых подразделений, которые сидели полукругом, — отчасти знакомые лица, — и своего бывшего наставника, полковника Айхингера.

— С лейтенантом Майбах мы в полном сборе. Садитесь. — Айхингер пошел к видеопроектору.

Грит спустила рюкзак с плеч и села на последний свободный стул.

— Нас вызвала земельная полиция, — объяснил Айхингер. — Подразделение «Кобра» упустило одного мужчину, и теперь на сцену выходим мы как специальная команда.

— Всегда одно и то же, — пробурчал один из стрелков, — сначала напортачат, а потом нам можно работать.

— Тишина! — одернул его Айхингер. — У нас мало времени и, к сожалению, очень скудная информация. — Он включил видеопроектор.

Стрелок был не так уж и не прав. Ребята из «Кобры» были обучены освобождать заложников, а горные стрелки — убивать людей, если это необходимо. Видимо, ситуация была дерьмовая.