В аудитории внезапно наступила тишина. Некоторые студенты покашливали. Даже у Сабины перехватило дыхание. Эту историю она еще не знала.

— Это мать ее?.. — спросила одна студентка.

— Если у вас есть вопрос, поднимите руку! — Снейдер спустился по ступеням центрального прохода к кафедре. — Да, ее убила собственная мать. В этом я абсолютно уверен. У Зузи был жар, она хныкала всю субботу и воскресенье, пока родителям наконец не надоело. У матери сдали нервы, и она захотела заткнуть своего ребенка подушкой… что ей и удалось. — Снейдер сделал глубокий вдох. — Я допрашивал женщину еще пять минут, затем она привела меня к месту, где якобы тем же утром, в три или четыре часа, зарыла труп своей дочери. Но тут вмешался ее муж, запретил ей говорить дальше и связался с адвокатом семьи.

— Но откуда вы знаете, что все так и произошло? — спросил кто-то, подняв на этот раз руку и дождавшись кивка Снейдера. — Из-за одних лишь грязных ногтей?

Снейдер улыбнулся своей типичной презрительной улыбочкой, от которой у Сабины каждый раз по спине пробегал холодок.

— Не из-за земли под ногтями; это было абсолютно второстепенно, — сказал он. — А из-за одной фразы, которую она упорно повторяла. «О господи, кто-то утащил ее. Возможно, она уже мертва».

— Но именно так и могло случиться. Кто-то похитил девочку, надругался над ней и закопал ее труп.

— Конечно, так могло случиться, но подумайте хоть раз логически… всего один-единственный раз! — Снейдер принялся массировать точку на тыльной стороне ладони между большим и указательным пальцами, чтобы облегчить кластерную головную боль, которая, похоже, его снова мучила. — О подобной возможности молодая мать будет думать в последнюю очередь. Как там говорится? Надежда умирает последней. Сначала всегда думаешь, что твой ребенок просто убежал — к подруге или соседке, — потому что пытаешься отогнать от себя все другие, ужасные варианты. Это защитная функция психики. И даже когда сотрудники уголовной полиции рассматривают возможность похищения или даже убийства ребенка, мать все равно будет твердо верить, что ее ребенок просто убежал. Но эта мать предвосхитила реальность и с самого начала принимала в расчет смерть дочери. Это ее и выдало.

Несколько рук взвились вверх. Снейдер дал слово одной студентке.

— Труп нашли?

Снейдер помотал головой.

— До сих пор не нашли. Уголовная полиция огородила весь участок леса, криминалисты прочесали все пешеходные тропы и направления, собаки-ищейки несколько дней рыскали в поисках трупа, была даже перекопана часть леса. Безуспешно. — Он сунул руки в карманы. — Я хотел проверить родителей на детекторе лжи, но их адвокат заявил, что это унижает человеческое достоинство, и Федеральный суд отказал в использовании полиграфа.

— Я помню это дело, — забормотали некоторые студенты.

— Да кто не помнит? — спросил Снейдер. — Сообщения несколько месяцев мелькали в СМИ.

Теперь и Сабине история показалась знакомой, и она даже знала, что дело еще не закрыто, — но до сих пор не догадывалась, что Снейдер участвовал в расследовании.

— Родители собирали пожертвования для розысков своей дочери, — рассказывал Снейдер дальше. — И не упускали ни одной возможности появиться в ток-шоу. Затем даже вышла тонкая книга, которую мать написала вместе с каким-то «литературным негром». Конечно, каждый по-своему справляется с трауром, но чем чаще родители появлялись на публике, тем больше возникало слухов, что Зузи могла умереть в результате трагического несчастного случая, а мать скрыла это и лишь имитировала похищение, чтобы позже со своим мужем избавиться от трупа.

— Но родители по-прежнему ищут свою дочь — вряд ли они ее убили. Ведь все это не может быть просто отвлекающим маневром?

Снейдер внимательно посмотрел на молодую студентку.

— Вы уверены?

Когда по рядам пошел шепот, Сабина поднялась. Снейдер, как всегда, будоражил умы.

Сабина выскользнула через боковой вход в коридор и купила в столовой стаканчик кофе. Затем посмотрела в вывешенном расписании, сколько еще продлится занятие Снейдера. Времени было достаточно!

Она встала к окну в коридоре и, уставившись на деревья и лужайку во внутреннем дворе кампуса, позвонила Тине, которая сразу ответила.

— Я сейчас у Снейдера в университете, — проинформировала она Тину.

— Уже говорила с ним?

— Еще нет.

— Тогда удачи. — Это прозвучало иронично. — Ты получила данные по последним телефонным разговорам Хагены?

— Нет.

— Я порылась в архиве и нашла еще кое-что, — сказала Тина. — Угадай, кто еще работал вместе с Рорбеком, Хагеной и Хессом в этом отделе РПН департамента БКА по борьбе с наркотиками?

— Снейдер? — предположила Сабина.

Тина громко рассмеялась.

— Снейдер и наркотики — ему бы это подошло. Нет, другой коллега, которого мы знаем и который все еще работает в БКА.

— Черт, не мучай меня!

— Клаус Тимбольдт.

Тимбольдт! Ее новый босс. Сабина вспомнила их последнее совместное со Снейдером дело, когда она впервые познакомилась с Тимбольдтом на месте преступления в Баварском лесу. Как Рорбек, Снейдер, Хесс и некоторые другие, он представлял «старую гвардию» и был большой шишкой в БКА — немногословный, циничный и ставший со временем суровым и ожесточенным. Но кто не был таким после десятилетий работы в Федеральном ведомстве уголовной полиции?

— Ты хочешь за него взяться? — неуверенно спросила Сабина.

— Я? — повторила Тина. — Мы!

— И ты думаешь, что он вот так, ни с того ни с сего, именно нам все расскажет?

— Правильно: ни с того ни с сего, — пошутила Тина, но в следующий момент снова посерьезнела. — Все равно мы должны с ним поговорить.

— Согласна, я позвоню тебе, когда закончу со Снейдером.

— Разговори его и заставь расколоться, — сказала Тина и положила трубку.

«Разговорить Снейдера! Ага, как же!»

За десять минут до первого перерыва Сабина снова вернулась в аудиторию.

Снейдер вальяжно стоял перед кафедрой.

— Если будете допрашивать свидетеля не сегодня, а только завтра, он вспомнит лишь половину. — Снейдер сложил пополам белый лист бумаги.

— Еще через день он вспомнит только четверть. — Он перегнул листок еще раз.

Затем свернул его еще два раза, правда с большим трудом, потому что бумага становилась все меньше и толще.

— А через четыре дня мы узнаем лишь одну шестнадцатую. Вы хотите принять правильное решение с одной шестнадцатой информации? — Он сделал паузу. — Или со ста процентами? — Тут он снова развернул лист и поднял его в воздух.

Некоторые студенты заулыбались. Снейдер посмотрел на свои наручные часы в цветах голландского флага.

— Пауза пятнадцать минут.

Студенты, оставив на столах свои вещи, повскакивали с мест и заторопились наружу, а Сабина спустилась по ступеням к кафедре.

Снейдер наблюдал за ней краем глаза.

— Почему вы не остались на весь час?

— Было бы наверняка интересно, — признала она. — Я не все знала.

— Вы лжете! Вы ничего из этого не знали. — Он поднял на нее глаза, но руку не протянул.

— Да, верно. — «Снейдер как всегда поражает». — Вы действительно считаете, что маленькая Зузи была убита собственными родителями?

— Может, и не убита, но я убежден, что они имеют отношение к ее смерти. Несчастный случай, неправильная дозировка снотворного — есть много вариантов. Почитайте протоколы их допросов. Мать уже целый год слово в слово повторяет одну и ту же историю.

— Но это же указывает на то, что она говорит правду.

— Вы сами отлично знаете, что это не так, Белочка. — Снейдер посмотрел на нее многозначительным взглядом.

Сабина почувствовала, как покраснела, вспомнив их последнюю встречу в зале суда. Очевидно, он разгадал ее ход.

Казалось, Снейдер размышлял, стоит ли упоминать это, но, к счастью, продолжил:

— Если бы я несколько раз спросил вас о вчерашних делах, вы бы рассказали одно и то же, но каждый раз разными словами. Я с тех пор слежу за этим делом в прессе, и все это время, с самого начала, мать Зузи повторяет в точности одну и ту же историю. А это указывает на…

— То, что она заучила текст.

Несмотря на девять месяцев отстранения от службы в БКА, Снейдер ничуть не утратил своего умственного превосходства.

— Может, мне стоит записаться на ваш семинар? — пошутила Сабина.

— В любом случае вам это не повредит, — серьезно ответил он.

— Вы вообще довольны работой здесь, в университете? — спросила Сабина.

— После отстранения от службы я получил много интересных предложений, большинство от частных компаний, но отклонил их все. В этом прелесть моей ситуации: сегодня я могу — в отличие от вас — выбирать. А повышение квалификации всегда было одним из моих любимых занятий.

«Помимо охоты на убийц», — подумала она и засомневалась, действительно ли Снейдер чувствует себя настолько хорошо. По крайней мере, цвет его лица говорил о другом.

— Вам не хватает БКА? — спросила она в лоб.

— Существует немного людей, которые, как вы и я, заглянули за кулисы, закрытые для обычных смертных. Перед моими глазами все еще стоят картинки, которые никак не идут у меня из головы. — Его взгляд затуманился, а голос стал тише. — Иногда у меня бывают ночные кошмары. Я просыпаюсь весь в поту, а убийцы, которых я за все эти годы упрятал за решетку, стоят в моей спальне — в темноте вокруг кровати — и пялятся на меня.