Лени решила, что завтра утром первой займет ванную, чтобы опередить это столпотворение. Едва ли это должно стать проблемой, если остальные обитатели здесь в отпусках и встанут не раньше восьми. Сервисы вроде «БедТуБед» облегчали жизнь, но сдавать все комнаты, как в этой квартире, было запрещено. По закону владелец должен занимать по меньшей мере половину площади или регистрировать гостиничный бизнес. Но кого это волновало, если проверками никто не занимался? Уж точно не постояльцев, которые были рады найти жилье по сходной цене в таком дорогом городе, как Гамбург.

Вот и для Лени, при ее скромном бюджете, это была единственная возможность прожить в Гамбурге три недели. О комнате в общежитии на такой короткий срок нечего было и думать, а три недели в отеле — непозволительно дорого. И даже в маленьких частных пансионах с завтраком цены казались непомерными.

В коридоре хлопнула дверь, резко оборвав тираду на испанском.

Лени заложила руки за голову и оглядела свое новое пристанище. Она опасалась, что впечатление от прошедшей ночи — не более чем сон. Но нет, все было по-прежнему. «С ума сойти», — подумалось ей. Оценки на сайте были положительные, но им недоставало того восторга, какого на самом деле заслуживала эта комната.

В дверь постучали, и Лени вздрогнула. Должно быть, кто-то ошибся, решила она и не стала отзываться. Но потом вспомнила про Вивьен.

— Эй, Простушка-Лени, ты проснулась? — в тот же миг донесся сквозь дверь ее голос.

— Да… две секунды.

Лени не хотела показаться грубой, поэтому откинула одеяло и направилась к двери. Сняла цепочку, повернула старомодный ключ и выглянула в коридор.

Вивьен стояла у двери в нижнем белье. Вот так просто!

— И даже не впустишь? Сначала спасаешь мне жизнь, а теперь заставляешь стоять перед дверью… Как это вяжется?

Лени оглядела себя и устыдилась. На ней были толстые шерстяные носки, за годы утратившие всякую форму, длинные штаны и белая мужская майка, явно ей большая — привычное и удобное облачение на ночь. Вивьен рядом с ней выглядела как модель из рекламы нижнего белья. Узкие кружевные трусики идеально, как вторая кожа, облегали тело, груди плотно сидели в чашечках бюстгальтера. Даже по ее волосам было видно, что она только поднялась с постели.

— Ну, как первая ночь на чужбине? — Вивьен смотрела на нее горящими глазами.

— Неплохо, — ответила Лени.

— Какие планы на сегодня? Показать тебе город? Я свободна до вечера. Потом снова наряжаться — и на охоту за богачами.

— Даже не знаю…

— Ой, да брось, я вроде как в долгу перед тобой. В конце концов, ты спасла мне жизнь.

С этими словами Вивьен прошлась по комнате, как будто у себя дома, раздвинула шторы и выглянула в окно.

— Вот бы на одну из таких лодок, а? Я слышала, они стоят целое состояние…

Лени не знала, как ответить. Она часто терялась, когда люди заводили пустяковые разговоры или о ком-то сплетничали.

Вивьен вдруг развернулась и хлопнула в ладоши.

— Так, ну всё, Простушка-Лени. Идем завтракать, я умираю с голоду. Должна же ты что-то есть? Тут за углом есть сказочная пекарня, там делают лучшие круассаны. А главное, сидишь прямо над каналом. Позволь пригласить тебя, моя спасительница.

Лени тоже проголодалась, однако предпочла бы пойти в кафе одна, чтобы спокойно познакомиться с городом и его жителями. Но и отказаться от приглашения, так чтобы это не выглядело бестактным, она не могла. Поэтому кивнула.

— Супер! Через полчаса зайду за тобой.

3

Какое-то время Яна лежала, прислушиваясь к тихому дыханию Номера Шесть, пока тишину не прорезал громкий сигнал. Он прозвучал единожды, в течение примерно пяти секунд, оставив за собой короткое эхо, после чего вновь воцарилась тишина.

Яна приподнялась и подтянула спальный мешок на обнаженные плечи. В противоположной камере шевельнулась Номер Шесть, тихо простонала и опустила ноги на каменный пол, но не стала сразу подниматься, а посидела на краю кровати, подперев голову руками.

Яна с трудом себя сдерживала. Хотелось спросить, что это за сигнал, как чувствовала себя Номер Шесть, как ее на самом деле звали и как долго она здесь пробыла. Яна хотела знать обо всем, но не могла задать ни единого вопроса. Простое принуждение к молчанию могло кому-то служить пыткой.

Номер Шесть с тяжким вздохом выбралась из спального мешка и поднялась. Решетка отъехала в сторону, освобождая путь.

Несмотря на холод, Яна тоже высвободилась из спального мешка и подалась вперед.

— Молчи! — предостерегла Номер Шесть. Взгляд, изможденный и полный уныния, все же был тверд. — Это прозвучал сигнал, что наша еда готова, и я могу забрать ее.

Она медленно подошла к полукруглому отверстию, опустилась на колени и полезла внутрь. Темнота поглотила ее почти мгновенно.

Это было невыразимо жалкое зрелище. Яна почувствовала, как внутри закипает злость. Она всегда легко поддавалась гневу и быстро теряла контроль над собой. Порой она сама пугалась той дикой ярости, которая в ней бушевала. И необходимость соблюдать правила их похитителя приводила ее в бешенство.

Вцепившись в прутья решетки, Яна неотрывно смотрела на вход в туннель и гадала, куда бы он мог вести. После того как Номер Шесть скрылась внутри, по стенам и полу прошла легкая дрожь. Что-то большое, могучее двигалось в каменной толще.

Хоть ее донимал холод, но Яна терпела. Номеру Шесть пришлось голой лезть в эту дыру, чтобы принести им обеим еды. Так что Яна могла хотя бы постоять здесь и подождать.

От холода стучали зубы. Яна тоскливо оглянулась на спальный мешок, который еще хранил остатки тепла. «Еще минуту, — сказала она себе, — еще минуту, и тогда можешь взять его».

И принялась отсчитывать секунды.

На счете в двадцать восемь послышался шум. Снова шорох и стоны, но в этот раз к ним добавился звон и дребезг.

Номер Шесть возвращалась, толкая перед собой поднос на колесах. На подносе стояли два контейнера с крышками, красный и синий. Контейнеры удерживались на подносе разноцветными резинками с крюками на концах.

— Отойди, — сказала Номер Шесть.

Яна послушно отступила, и в следующую секунду решетка отъехала в сторону.

Номер Шесть протянула ей синий контейнер.

— Это тебе. Нужно съесть все без остатка, чтобы я могла вернуть посуду. Мы едим сидя на кроватях, каждая в своей камере.

Яна взяла контейнер и нарочно коснулась пальцев Номера Шесть. На мгновение время замерло, их взгляды встретились. Яна питала надежду, что сестра по несчастью увидит все те вопросы, которые терзали ее, а может, и решимость вместе придумать, как выбраться из этого ужасного места.

Однако Номер Шесть покачала головой. У нее не было ни сил, ни желания. Должно быть, она провела здесь слишком много времени. И, наверное, просто надеялась, что скоро сможет вернуться домой.

Обескураженная такой реакцией, Яна забралась на кровать и завернулась в спальный мешок. В контейнере была теплая овсянка с кусочками яблока и изюмом, внутри же оказалась и пластиковая ложка.

Яна ничего не ела с тех пор, как попала в этот каземат. От запаха у нее скрутило желудок. Тем не менее она принялась заталкивать кашу в рот.

— Не ешь слишком быстро, а то станет плохо, — предостерегла Номер Шесть из своей камеры.

Яна не слушала ее, просто не могла есть медленнее. Она выскребла контейнер дочиста — и все равно осталась голодной.

Теперь ей оставалось лишь переводить дух и наблюдать, как Номер Шесть размеренно работает ложкой, набирает порцию каши и отправляет в рот. Медленно пережевывает, уронив голову. Длинные волосы падали ей на лицо.

И снова этот жалкий вид пробудил в ней злобу. «Плевать на правила», — сказала себе Яна. Сбросила спальный мешок и вышла в узкий коридор между камерами. Наклонилась, осторожно подняла миску с водой и шагнула в соседнюю камеру.

Номер Шесть замерла в ужасе.

— Нет… тебе нельзя входить в мою камеру…

Яна опустилась перед ней на колени, протянула миску и ободряюще кивнула.

Женщина то смотрела попеременно на Яну или на миску с водой, то устремляла взгляд к всевидящему оку под потолком. В конце концов она не выдержала, ткнула ложкой в кашу и с жадностью прильнула к миске, глотая прохладную воду.

Яна чувствовала удовлетворение от того, что восстала против чертовых правил. Она раскрыла рот и уже собралась заговорить, чтобы пробить и эту стену, однако Номер Шесть опередила ее и прижала к ее губам палец, теплый от каши.

— Нет, прошу, не говори. Хозяин и так уже преподаст мне урок. Я отвечаю за соблюдение правил. Пожалуйста, возвращайся к себе. Может, он сейчас не смотрит и я не понесу наказания… хотя верится с трудом. Он видит буквально все.

Эта глубокая скорбь и непрошибаемое смирение в глазах Номера Шесть пошатнуло ее твердость. Яна кивнула, допила воду и поставила миску на прежнее место. Разочарованная, но еще не сломленная духом, она вернулась в свою камеру и снова завернулась в спальный мешок.

Номер Шесть доела и только потом заговорила вновь:

— Скоро Хозяин вызовет тебя наверх, и тебе нельзя будет ослушаться. Если он приказывает, ты должна подчиняться. Что бы это ни было. Потому что, если Хозяину приходится повторять приказ, это влечет за собой ужасные последствия. Только он знает, что для нас хорошо, и мы не должны сомневаться в правильности его решений.