В какой-то момент даже Сулинов растерялся — почему его нить оказалась в левой руке доктора перед тем, как он прикрепил её к Тимохину? Ведь он помнит, что держал правую. И тут же отругал себя за тупоумие, ведь за стеклом — Зазеркалье, отражение. Там всё наоборот.

Стоящий рядом с ним медиум прошептал:

— Анатолий Викторович, чего вы ждёте? Тяните.

Майор ещё раз чертыхнулся и потянул ладонь на себя. Нить послушно, хоть и тяжело, следовала за ладонью. А в зеркале тело Александра, увлекаемое светом, вздрогнуло и сдвинулось.

«Круто, — про себя признал командир ударной группы. — Чего только не вытворяют эти магистры. Диву даёшься».

И он стал отходить всё дальше от зеркала, вытягивая из его недр спасительную нить с телом внештатника. Борменталь, уже стоявший у стекла с той стороны, дождался, когда тело Тимохина поравняется с ним, и мощно надавил спиной на поверхность. Снова рябь нарушила прозрачность стекла. Секунда, другая, и наружу, следуя за световой нитью, показался доктор. Обернувшись, он жестом велел майору поторопиться.

Тот изо всех сил рванул свою нить. Бессознательное тело Александра, влекомое этим «буксиром», влетело через рябь в комнату со скоростью мотороллера. Эта скорость чуть не стала роковой для доктора Борменталя. Ничем не сдерживаемый Тимохин прокатился по полу и, как шар сбивает кегли, сбил обоих медиумов, держащих за нить магистра. Их концентрация нарушилась, и свет начал рассеиваться.

Борменталь, частично ещё находившийся в ряби, замер. Его стало затягивать назад, в зеркало. Стоящие рядом эксперты успели схватить его за руки и начали тянуть наружу. Но смогли всего лишь замедлить падение магистра, зеркало его не выпускало. Спасти ситуацию, как ни странно, сумел создавший её майор. Подбежав, он оттолкнул одного из экспертов, освобождая правую руку доктора, и, намотав на неё свою световую нить, рванул на себя… Он действовал по наитию и оказался прав. Или просто физически сильнее…

Влекомый нитью магистр высвободился из объятий ряби. Магическое стекло в последний раз моргнуло, застыло на мгновение и со звонким дребезжанием рассыпалось осколками. От зеркала осталось только овальное деревянное основание.

На дрожащих ногах Борменталь растолкал экспертов и буквально рухнул на краешек покорёженного дивана. Супинов подошёл к нему, раздумывая, как бы поделикатнее извиниться. Но доктор, схватив его за руку, прохрипел:

— Спасибо, Толя! Век тебе благодарен буду.

— Не стоит, ведь это из-за меня ты без страховки остался.

— А вот это случайность. Всякое и со всяким могло случиться. Но то, что в решающий момент ты выбрал единственно правильное действие, дорогого стоит.

— Я рад, что не ошибся. Потерять тебя — для Комитета невосполнимая утрата. И тысяча таких Тимохиных не заменят тебя одного.

— А вот тут я с тобой не согласен. — Усталый голос Борменталя понемногу окреп. — Жизнь каждого человека — неизмеримая ценность. И разбрасываться ими, чужими жизнями, мы не вправе. Мы можем пытаться воздействовать на людей, предлагая им свой взгляд на мир и свою шкалу измерения нематериальных ценностей. Но мы не вправе совершать две вещи: делать выбор за них и пускать их в расход по нашему усмотрению.

Майор не стал возражать, прекрасно понимая, что не ему — человеку военному — пускаться в спор с учёным, у которого среди прочих регалий ещё и кандидатская по философии. Он обернулся к своим бойцам и кивнул в сторону Тимохина, над которым хлопотали медики. Те, поняв указание, извлекли наручники и, оттеснив в сторону врачей, сковали лежащего без чувств спасённого.

— Это ещё что такое?! — возмутился Борменталь, увидев эти манипуляции.

— Подстраховка, — пожал плечами Сулинов. — Мы не знаем наверняка, что или кого мы извлекли из Зазеркалья. Предполагаем, что это наш человек. Но ведь можем и ошибаться. До полной проверки будем сохранять бдительность.

— Обжёгся на молоке, теперь на воду дуешь, — всё ещё продолжал возмущаться доктор. — Неужели ты думаешь, что если бы это был не Саня, а замаскированный под него чужак, то мы, — он указал рукой на себя, а потом на других медиумов, — не узнали бы этого? По-твоему, я уже не в состоянии отличить своего от врага?!

— Я ни о чём таком не думаю, — невольно начал закипать Анатолий. — Я лишь учитываю допущенные ошибки. Мы уже дважды упустили серьёзного противника, не сумев его вовремя распознать. И дорого заплатили за это. Двое раненых, один без сознания, плюс убиты двое подозреваемых. И то, что здесь перед нами сейчас лежит потенциальный враг вместо внештатного сотрудника, тоже возможно.

— Не многовато ли?

— В третий раз ошибиться мы не имеем права. — Видя, что доктор опять собирается возражать, он жёстко прервал его: — Тимохин будет под усиленным наблюдением до полной его проверки в штабной лаборатории. Это не обсуждается.

— Я не согласен… — начал было магистр, но майор был неумолим.

— Повторяю, это не обсуждается, так как я отвечаю в Комитете за безопасность и силовые меры. И сейчас я просто пользуюсь своими полномочиями.

Борменталь недовольно покачал головой, но вынужденно уступил. Несмотря на свой немалый пост в Комитете, командовать военными без соответствующего распоряжения он не мог. В конце концов, у них с Анатолием разные отделы и разные сферы деятельности.

— Хорошо, — пошёл он на примирение, — но давайте хотя бы приведём его в сознание.

— Поверьте, Алексей Сергеевич, — Сулинов перешёл на официальное «вы», называя доктора его настоящим именем, — я и сам бы этого хотел. Но для безопасности и во избежание новых жертв такие веши лучше делать в лаборатории.

Магистр вновь уступил, но высказал пожелание сопровождать «объект» до места и лично принять участие в проверке.

— Здесь я уже всё осмотрел, — заключил он. — И всё, что мог, сделал. Остальную работу доделают мои эксперты. Не возражаешь?

— Не возражаю. Едем.

Примерно через час после этих событий в допросной комнате Комитета проверенный и приведённый в чувство Тимохин подробно рассказывал Борменталю и Сулинову о проделанной за день работе. Его выслушали не перебивая, задали несколько интересующих вопросов об ожившем отражении в зеркале и попросили ещё раз, более детально пересказать последние перед потерей сознания события.

Молодой человек, как мог, выполнил их просьбу, но мало что помнил сам. Поэтому и обратился к сидящему напротив доктору Борменталю:

— Скажите, док, этот тип в зеркале — тот самый, кого мы столько лет ждали и из-за которого меня держат в вашей организации, несмотря на всю мою бесполезность?

— Ну почему же бесполезность? — искренне удивился магистр. — Свой вклад в нашу работу вы, Александр, очень даже вносите. И этот вклад немалый, уж поверьте.

Краем глаза Тимохин заметил, как на мгновение скривилось лицо Сулинова, стоявшего у стены. Уж он-то отлично знал цену Саниным «подвигам»…

— А что касаемо вашего вопроса, — задумчиво продолжил Борменталь, — то вероятность, что это тот самый эмиссар, очень велика. Мне досадно, что, несмотря на наше ожидание, мы всё-таки проворонили момент его вторжения в наш мир. Но вас я в этом не виню. Скорее уж это наша вина. Нам следовало больше времени уделить вашему обучению, чтобы вы оказались подготовленным к встрече с ним. Мы были обязаны предположить, что при его появлении вы окажетесь с противником один на один. Так оно и получилось. И вы оказались не готовы…

— Да ему и не надо было быть готовым, — не сдержавшись, вмешался майор. — Никто не поручал тебе, Тимохин, задерживать эмиссара. Достаточно было просто не дать ему проникнуть в наш мир. А всё, что тебе для этого требовалось, — не смотреть ему в глаза. «Вия» наверняка читал в школе?

— Читал. Да и на наших занятиях по теории не спал.

— Тогда должен знать, что зрительный контакт для существ из потустороннего мира — это надёжный мост для перехода. Не смотреть им в глаза — вот золотое правило при борьбе с ними. А ты у нас, как девчонка любопытная, уставился во все зенки. — Командир уже чуть не срывался на крик: — Нате, мол, гости непрошеные, заходите на огонёк! Вот он и зашёл.

— Откуда я мог знать, что он там окажется?! — зарычал в ответ Саша. — Я попёрся к этой ведьме, выполняя ваше задание. И по этому заданию мне всего лишь надо было вычислить меченого, а не вступать в поединок с тенью из-за граней.

— Ты тут не путай хрен с морковкой! Эмиссар — это тебе не тень, он таких дел здесь наворотить может, нам всем Комитетом вовек не разгрести.

— Так где же вы со своим «волкодавом» были? — упёрся Тимохин, отродясь не страдавший излишней субординацией. — Наверняка за мной ваш хвост шастал для подстраховки. Что же он всю группу вовремя не позвал? Чего телился?!

— Да чтоб ты знал… — начал на повышенных тонах майор, но…

— Тихо, тихо, господа! — прервал их ругань доктор. — Ваш спор сейчас абсолютно бесполезен, он не поможет нам найти и задержать эмиссара. Анатолий Викторович, у вас есть ещё вопросы к Александру?

— Мм… хм… Нет! — буркнул Сулинов.

— Хорошо. Тогда, думаю, на сегодня вы, дорогой друг, можете быть свободны. Идите домой, отдыхайте. Но особо не расслабляйтесь, вероятно, с сегодняшнего дня работы у всех нас прибавится.