Глава 3. Бой у реки

— Варун Фотич, вон там, на воротной башне, двое у скорпиона караулили, и там, у камнемёта, ещё трое топтались, — протянув руку в сторону крепости, разъяснял пластунский командир. — А так, как и вчера, через каждый десяток шагов по одному пешцу на стенах стояло. Видать, хорошо подморозило, ну и выставили побольше их, чем ту же седмицу назад, да и менять людей стали гораздо чаще. Бодрились они всю ночь, неспокойно себя вели, видать, подмёрзнуть боялись. Факела наверху жгли, время от времени вниз их скидывали.

— Нет, Будило, мороз тут точно ни при чём, — заявил, покачав головой, Фотич. — Насторожили мы их, видать, изрядно. Сначала крепостной разъезд плохо прикрытые следы у реки заметил. А потом, когда ночью подбирались у стен послушать, псы наших ребяток учуяли. Не зря же со стен так яро кидать стрелы начали. Да и людей тут гораздо больше, чем мы думали. Летом вроде хорошо их проредили, да, видать, после того или подмога сюда с запада подошла, или после Дерптской битвы часть беглецов за этими стенами укрылась. Скоро уже наши сюда подтянутся, а мы пока так ничего и не разнюхали. Сколько времени только зазря в снегу проторчали! Эдак и до самой травы тут дотянем. Сейчас вот морозы спадут, последняя пурга покружит, повоет, а там уже и снег таять начнёт. Ладно, Будило, гляди вон, светает, выползаю я от тебя. Ещё немного полежите — и вас тут десяток Миккали поменяет.

Махнув рукой сопровождавшим его пластунам, командир бригадной разведки нырнул за большой куст в сугроб. Поработав немного локтями и коленями, люди в белых балахонах проползли по лесу и потом скатились со склона на лёд ручья. Подхватив подбитые камусом [Часть шкуры лося, северного оленя с голени.] лыжи, дюжина воинов пробежала по кривому руслу, а потом нырнула в лес.

— Пару сотен пешцев оставите во взятой крепости и ещё с ними же десятка три пластунов. Думаю, этого вполне достаточно пока будет, — наставлял Филата командир бригады. — Из дальнемётов там для обороны и пары хватит, без пушек. Там их всё равно пока ставить некуда. Стены под орудийные площадки перестраивать нужно сначала, да и орудий у нас совсем мало сейчас. Под Юрьевом-Дерптом их нужно в кулаке все держать.

— Так и сделаю, Иванович, — заверил старший осадного отряда. — Вперёд я первую степную сотню Рината пущу. Пусть берендеи, пока мы колонной с обозом идём, по всей округе проскачут. Вдруг где-нибудь угандийцы Кривобокого встали. Иннара-то самого уже нет, но ведь половина его дружины с сыновьями по лесам разбежалась. Это пока они надумают под новую старшину перейти, а кто-то ведь и вовсе даже не захочет. У многих ведь руки кровью соплеменников замараны, когда они за немцев своих же били и последнее отнимали. Так что побережёмся.

— И правильно, — согласился с ним Сотник. — Ну давай, Савельевич, удачи! Людей, главное, береги, не клади там их под стенами. С Богом!

Стремительно, с гиканьем выскочила на лёд речного залива степная сотня. Всадники сделали круг и пошли галопом по руслу Омовжи на северо-запад. Вслед за ними заскользили на широких лыжах пластуны, протопали две сотни из пешего полка и прокатилось три десятка саней, среди которых виднелись и тяжёлые орудийщиков. Сопровождала колонну и конная сотня из полка Василия. Вскоре речное русло свернуло на запад, и пришлось выходить с него на поросший густым лесом берег. Набитая копытами ушедшей вперёд степной сотни дорога нырнула в сосновый бор. По обочинам, заходя неглубоко в лесные заросли и оглядываясь, скользили пластунские звенья-пятёрки. Первую ночёвку сделали за озером, переиначенным на привычный для русского уха манер Саадарва.

— Тут пять этих озёр, — объяснял, махнув рукой в восточную сторону, сидевший у костра Мартын. — Они здесь все одно за другим рядышком с севера на юг вытянулись. Вот в этих самых местах постоянно стычки между угандийцами и вирумцами раньше случались. Юрьев-то крепким градом был, да при сильном и воинственном князе. Постоянно к Вячко то одни, то другие лесовики приезжали жаловаться на соседей. Ну, он и старался их как-то по правде судить, никому воли не давал в этом краю перед другим. Его-о, княжья власть во всех этих землях была. Само собой, местным вождям такое не по нраву было, каждый ведь из них себя выше другого видел. Однако же ничего, всё же терпели. А народу и лучше с того было. Поборами их не душили избыточными, кровавые распри между родами и племенами совсем затухли. Работай себе, живи мирно за крепкими русскими щитами. Но тут уж немцы с запада наскочили. В Новгороде и во Пскове как раз очередной разброд и мятеж был, а дружины русских княжеств все на Калке от монголов полегли. Некому было юрьевского князя Вячко тогда поддержать. Почти все его ратники тут, в этих краях, в лесах или на крепостных стенах, смерть свою приняли. Мало кому из них посчастливилось уцелеть, — мрачно проговорил сотник и замолчал.

Собравшиеся у его костра и внимательно слушавшие воины тоже молчали.

— Пара десятков нас всего осталось из всей дружины, побитых да покалеченных. На Русь ушли мы из этих земель, но поклялись, что вернёмся ещё сюда, чтобы поквитаться. И вот вернулись. Трое только из всех. Остальных-то уж и нет в строю. Кто-то в торговых караванах от разбойника или набежника свою смерть принял, кто-то в походах за другого князя в кровавых междоусобицах, ну а кто-то на степной, порубежной черте от стрелы половецкой. Двое калечных, Марк с Захаром, да знаете вы их, на усадьбе в крепости при стреломётах служат, а уж в походы не ходят, потому как не ходоки они более.

— Ну а как же, знаем. — Несколько слушателей кивнули головами.

— Ну вот, и всё одно даже десятка нас от прошлой дружины теперь не наберётся. А уж какая дружина та боевитая была! На сумь совместно с Ярославом Всеволодовичем ходила. За Двину литвинов выгоняла, данов — к Ревелю-Колывани, а немцев — к Риге. Но тяжко было без поддержки князю Вячко западный щит тут держать. Один он последние года здесь от врагов всех отбивался. Немчура местные племена взбаламутила, и они заодно с ливонцами супротив нас выступили огромным войском. И чего в итоге добились? Их же самих потом и в хвост тут, и в гриву! Лучших земель они лишили, данью огромной обложили, друг с другом стравили и обескровили в распрях и набегах, а потом и латинскую веру насильно принимать заставили. Ну и чего, хорошо зажили, когда русских не стало?..

— Да-а, вот хлебнул дядька Мартын, — заметил, покачав головой, Петька, идя рядом с Митяем. — Видел я, когда он в речке купался, у него вся грудь в рубцах, вот таких! — И он раздвинул ладони, показывая. — Весь посечённый!

— Знаю, тоже видел, — подтвердил Митька. — Обещал, что если место будет в его сотне, то он про за нас с тобой спросит. Вот бы к нему в пластуны попасть.

— Да-а, хорошая у Андреевича сотня, — согласился друг. — Крепкая, опытная и боевитая. Карел в ней много и наших ладожских, белоозёрских, а они-то все как один лесовики отменные.

— Пришли? — проворчал Шестак. — Давай-ка вы за дровами, парни, сходите. Так, чтобы их на всю ночь нам хватило. Вон соседний десяток сколько себе натащил. — Он кивнул в сторону горевшего неподалёку костра. — Да и вам в третью стражу стоять после Легонта со Власием. Сотник сказал по двое, чтобы были, один костровой, а другой вокруг ходит и смотрит.

— Пошли, Петро, — проговорил со вздохом Митяй и подхватил топор. — Ты вон верёвки захвати, чтобы нарубленное потом увязывать.

Сменившие десяток Будилы пластуны распределились по парам и залегли в уже знакомых им местах так, чтобы оглядывать все подходы к крепости. На её стенах тоже было шевеление. Мелькали поверх парапета головы защитников, доносились их голоса, слышался скрип и постукивание у крепостных дальнемётов.

— Видать, тоже только что сменились, — прошептал Вешняк. — Шоволятся, проверяют всё. Интересно, а разъезд они будут сегодня отправлять?

— Не-ет, — отозвался, покачав головой, Пахом. — Онни, когда на пару Емца и Кулыги бранился, им в вину ставил, что наследили они у речного переезда. Теперь не рискнёт немчура из крепости выходить, так и будет со стен на окрестности глазеть.

— И то верно, не посмеют наружу выйти, — проговорил Вешняк, ослабляя натяжение своего реечника. — Тетиве слабину я пока дам, всё одно нам не в кого тут стрелять. Тебе-то хорошо с твоим луком, поглядывай, лишь бы его тетива была хорошо смазана, а я-то вот уже третью на своём самостреле меняю.

— Тихо! — воскликнул напарник, приподнимаясь с сугроба. — Слышишь чего — нет?

— Да тихо вроде, — пробормотал неуверенно Вешняк. — Птица вдали, в лесу, кажись, стрекочет. А вот на стенах чегой-то звякнуло.

— Да не-ет, не то. — Пахом наморщился, вслушиваясь. — С реки звук идёт. Как будто потрескивает чего-то, постукивает вдали. Во-о, опять!

И точно, теперь уже и до Вешняка донёсся накатывавший с Педьи шум. Схватив свой разряженный реечник, он начал энергично накручивать рычаг его взвода, а с восточной стороны уже вылетела к месту переправы голова конного отряда.

— Кто это?! — крикнул Пахом, накладывая на тетиву стрелу. — Может, наши от Дерпта набегают? Только как так-то?! Зачем же это в конном строю? Почему нас не предупредили? Али это разведка?