Завтракали молча. И лишь когда, блаженно жмурясь и постанывая, супруг приступил к дегустации восточного напитка, Зоя Валерьевна, робко коснувшись запястья мужа, сказала:
— Ген, ты прости меня за вчерашнее…
Геннадий Николаевич резко, плеснув кофе на блюдце, поставил чашку, обнял ладонями руку супруги и собрался что-то сказать, но поперхнулся, закашлялся, и Зоя Валерьевна, вскочив, начала стучать по спине мужа сухоньким кулачком.
Откашлявшись, Геннадий Николаевич допил кофе, поблагодарил жену и, задержавшись в дверях кухни, пробубнил:
— Ну… Ты тоже… это… не серчай на меня.
— Надо бы Коле позвонить, — вздохнула Зоя Валерьевна, — он, наверное, обиделся на нас.
— Угу, позвони. Ему ведь тоже на работу к девяти, всяко проснулся уже.
— Да он уже в автобусе, наверное, — махнула рукой Зоя Валерьевна. — На работу позвоню.
Геннадий Николаевич снова угукнул и пошел одеваться.
Проводив мужа, Зоя Валерьевна не спеша вымыла посуду, прибралась на кухне, даже помыла там пол, а потом, войдя в уборочный раж, переместилась в прихожую, а затем и в комнаты. Домашние хлопоты, особенно такие вот, сугубо механические, не требующие ни физической силы, ни умственных затрат, всегда ее успокаивали. Под эти занятия хорошо думалось ни о чем, мечталось. Если она при этом находилась в квартире одна, то пыталась даже напевать.
Вот и сейчас, мурлыча незатейливую мелодию без слов, Зоя Валерьевна увлеклась уборкой настолько, что совершенно забыла позвонить Коле. И, когда запиликал телефон, ойкнула, бросила взгляд на часы и сокрушенно замотала головой: «Совсем старая стала, ничего в голове не держится!»
Она подняла трубку, мысленно подбирая для сына слова извинения, но услышала голос мужа:
— Ты… это… Ниче звонила?..
Геннадий Николаевич произнес фразу нарочито небрежно, и эту нарочитость Зоя Валерьевна сразу же уловила.
— Что?.. Что с Колей?! — выдохнула она, чувствуя, как подгибаются колени.
Муж словно увидел это и заговорил уже обычным, хоть и заметно встревоженным тоном:
— Да ты успокойся! Сядь и успокойся. Ничего с Колей не случилось. Просто я дозвониться до него не могу. Мобильник у него вне зоны действия сети. А рабочий телефон я не помню. Такой вот хард-рок.
— А зачем тебе… Коля?.. — опустившись на диван, выдавила Зоя Валерьевна, с трудом шевеля губами.
— Ну, мать, ты даешь! — натужно хохотнул супруг. — Зачем мне сын!.. За тем же, зачем и тебе! — Но услышав в ответ лишь сиплое дыхание, он быстро сменил тон: — Э! Зоя! Ты в порядке?..
— Д-да, — клацнула зубами Зоя Валерьевна.
Мир в ее сознании рухнул. Она отчетливо поняла, что с сыном случилась беда. И это понимание произошло не от того, что она услышала от мужа, — в его словах и впрямь не было ничего страшного. Она почувствовала это чем-то другим: материнским ли сердцем, внезапно проснувшимся первобытным чутьем — не важно.
Нажав кнопку отбоя, она впала в ступор. Сколько она просидела так, недвижно, без единой мысли в голове — пять, десять минут, полчаса? — неизвестно. Внезапно очнувшись, тут же набрала Ничин рабочий номер. К телефону долго никто не подходил, а потом в трубке раздался незнакомый мужской голос:
— Планово-экономическое управление, Юрий Макаров. Слушаю вас.
— Могу я услышать Николая Бессонова?
— Вы знаете, а его… А кто его спрашивает?
— Это его мама… Где Николай?..
— Вы меня простите, пожалуйста… — Голос в трубке отдалился, послышались другие, плохо слышимые: «Чего там?», «Это мать Бессонова…», «Случилось что?..», «Дай сюда!..», а потом телефон заговорил густым и липким, словно клейстер, басом:
— Добрый день. Начальник ПЭУ Леонид Васильевич Голиков. Вы мать Бессонова?
— Да, я Колина мама… А что с Колей? Где он?!
Зоя Васильевна вскочила с дивана, готовая сорваться и бежать. Знать бы только — куда?
— Да вы успокойтесь!.. Как вас зовут?
— З-зоя Ва…лерьевна… — У нее опять застучали зубы и перехватило дыхание.
— Успокойтесь, Зоя Валерьевна. Это как раз я хотел узнать у вас, что случилось с Николаем Геннадьевичем. На работу он не пришел, домашний телефон молчит, мобильный — вне зоны доступа…
— Как не пришел? Почему не пришел?.. — вновь опустилась на диван Зоя Валерьевна.
— Вот и я хочу знать почему? — тяжело вздохнули в трубке. — Вы его давно видели?
— Вчера…
— С ним все было в порядке? Не заболел, не… гм-м… праздновал чего?
— Да вы что! Разве Коля…
— Нет-нет, это я так, мало ли! Все ведь люди.
— Нет, Коля был абсолютно здоров и… трезв. — Разозлившись, Зоя Валерьевна почувствовала себя уверенней, даже перестали трястись губы и выровнялось дыхание.
«Может, в аварию попал?» — послышался чей-то отдаленный голос, трубка в ответ свирепо шикнула, а потом все тот же липкий бас заговорил неестественно слащаво, отчего Зое Валерьевне показалось, что эта приторная масса потечет сейчас из динамика прямо ей в ухо, и она невольно отодвинула трубку.
— Вы только не волнуйтесь, я думаю, это всего лишь недоразумение. Возможно, Николай Геннадьевич просто забыл пропуск и вернулся за ним. А телефон оказался разряжен… Или почувствовал недомогание и поехал в поликлинику. Или ава… Ава… А вас я попрошу, если вы что-то узнаете, сообщите, пожалуйста, нам.
«Авария!!!» — набатом загудело в голове Зои Валерьевны, и она, не попрощавшись с Колиным начальником, прервала разговор и бросилась к тумбочке, где лежал телефонный справочник.
«Больница, больница, — трясущимися руками стала листать она книгу, — где эта чертова больница?» Потом, сообразив, что именно там работает ее муж, она отшвырнула справочник и только стала набирать знакомый номер, как входная дверь щелкнула замком.
— Что?.. Что?! Что-о-о?!! — завопила она, метнувшись в прихожую.
Геннадий Николаевич ринулся к ней, сграбастал в охапку, принялся гладить по голове и спине.
— Ты чего? Ты чего, Зоюшка? Ничего ведь не случилось. Ничего страшного.
— Коля?.. Где Коля?! Что с ним?.. — Зоя Валерьевна не выдержала и разрыдалась.
Не выпуская из объятий супругу, Геннадий Николаевич, наступая на задники туфель, разулся и повел жену в комнату, к дивану. Усадил ее, опустился рядом, не переставая гладить ее голову, но тут же вскочил:
— Успокойся, Зоя, прошу тебя! Что тебе принести? Валерьянки?..
Зоя Валерьевна отчаянно замотала головой, разбрызгивая слезы.
— Ну тогда водички, — сорвался с места Геннадий Николаевич. — Я сейчас!
Он сбегал на кухню и вернулся с кружкой.
— На, выпей…
Зоя Валерьевна вцепилась в кружку так, словно в ней было спасение. Сделала пару судорожных глотков и дернулась:
— Что это?..
— Вода. И я туда пару капель коньячку плеснул. Тебе надо прийти в себя. Пей и не морщись!
Зоя Валерьевна терпеть не могла алкоголь, но сейчас почему-то не стала спорить с мужем и сделала еще несколько глотков. Даже от этих едва ли ста граммов подкрашенной коньяком воды в голове приятно зашумело, в животе стало тепло, и паника нехотя отступила, подыскав себе более мягкую замену — тревогу.
— Почему ты пришел? Ты что-то узнал про Колю? — отставила кружку Зоя Валерьевна и бросила на мужа взгляд, полный одновременно надежды и страха.
— Нет, не узнал, — положил на ее плечи руки Геннадий Николаевич. — Клянусь, я тебя не обманываю, не успокаиваю специально! Но…
— Но что? — вцепилась Зоя Валерьевна в отвороты рубашки супруга.
— Если ты будешь так реагировать, — осторожно отнял ее руки Геннадий Николаевич, — я ничего не стану рассказывать. То, что я собрался сказать, возможно, и вовсе не связано с Ничей.
— Я не буду, не буду! — словно маленькая девочка замотала головой Зоя Валерьевна и даже спрятала руки за спину. — Пожалуйста, расскажи все, что ты знаешь! И… почему ты вернулся…
— Да потому и вернулся, что тоже ведь за Ничу переживаю! — крякнул супруг, отводя глаза в сторону. — От меня там толку сейчас!.. Авария сегодня утром была…
— Авария!.. — подпрыгнула Зоя Валерьевна, сжав лицо ладонями.
— Зоя! Ну ты же обещала!.. — притянул ее к себе муж. — Да, авария. Есть… погибшие. Но Ничи среди них нет.
— А среди раненых?..
— Ты знаешь, — почесал в затылке Геннадий Николаевич, — раненых вообще нет. Не считая водителя «КАМАЗА», который в эту маршрутку въехал. Но у него просто шок нервный…
— В маршрутку?! — снова подпрыгнула Зоя Валерьевна. Но быстро опомнилась и спросила уже более спокойно: — Какой номер? «Шестерка»?..
— Да откуда я знаю!.. — махнул рукой супруг. — Спрашивать не у кого, трупы одни… — Он испуганно глянул на жену и добавил извиняющимся тоном: — А к «камазнику» этому не пускают никого, кроме врачей.
— Кто не пускает?
— Милиция. И, похоже, не только.
— То есть? А кто же еще?..
— Ну, я точно не знаю. Там машин понаехало!.. Говорят, что вроде и эфэсбэ заинтересовалась.
— Но… почему?..
— Не знаю. Наверное, потому что жертв очень много.
— Много? Сколько? Ты ведь говорил, что…
— Я говорил, что раненых нет. А погибших… одиннадцать.
— Да ты что!.. — снова схватилась за щеки Зоя Валерьевна.
— Такой вот хард-рок… — виновато развел руками Геннадий Николаевич.