— Мой меч… где? — выдавил он, сам боясь ответа. Магиер молча прошел в темный угол, выудил что-то из груды мусора, вынес на свет, к костру.

— Этот клинок свое отмахал. Аккурат, как ты упал, и меч сломался. Неужто не помнишь?

Одиночка, как во сне, смотрел на вполовину укоротившийся клинок. Изящное, отливающее голубым лезвие, плавно сужающееся к вершине, обрывалось внезапно и уродливо.

— Проклятье… что же теперь? Я ж с ним столько лет… привык уже. Сдохну теперь без него. — Голос воина дрогнул.

— Ты и с ним чуть не отправился к праотцам. Прости, но это правда. — Магиер почувствовал, что его слова утешают слабо. — Да не расстраивайся ты так. Сейчас тебе, приятель, вообще меч не поднять. Окрепни, а там посмотрим. Глядишь, что и придумается.

— Придумается, — глухо отозвался воин. — Чего тут думать, колдовать разве. Был меч — и нет меча.

— Не скажи. Да ладно, дело не быстрое. Пока допей отвар и приляг, я постерегу.

Одиночка печально принял котелок и проглотил мерзкую жижу, даже не замечая гадкого запаха Спросил с надеждой:

— Слышь, Корон… ты вроде знаешь, где раздобыть клинок?

— Знаю, знаю. — Магиер потянулся, аж кости хрустнули. — Да не к спеху, после поговорим. Спи пока.

Одиночка и в самом деле чувствовал, как веки с каждой минутой наливаются тяжестью. Боль из тела ушла, сменилась сытым спокойствием и усталостью, будто горы довелось двигать.

Сонно рассудив, что магиеру виднее, Одиночка опустился на плащ и закрыл глаза. От грубой ткани пахло потом и пылью, меховая подбивка воняла еще хуже. Хотел отвернуться… но уснул. Снов не было, только смутно-расплывчатое закружилось, меняясь и исчезая.

Магиер пристально посмотрел на спящего, достал из-за пояса жезл, забормотал негромко. Сомнений в том, что перед ним человек, почти не было, но стоило перестраховаться. Корон опробовал Слово Откровения, затем Светлые Мантры Иберейцев, но вершина жезла оставалась холодной и безжизненной. Опасаться чужака не стоило. Перед магиером лежал человек, из настоящей плоти и крови. Корон с облегчением достал спрятанный под грудой тряпья серебряный меч и сунул его в ножны, затем подошел к пролому в стене, выглянул.

Тьма, опустившаяся на каменистую пустыню, была почти непроницаема. Зловещий полог ночи скрывал и унылые барханы, и рваные зубья развалин на горизонте, и кошмарных ночных хищников, одержимых жаждой крови. Где-то там, за барханами, в логове засел Даркостен, объявивший себя магистром черной магии. Сам того не замечая, Корон зловеще усмехнулся. В глубине души, как и этот раненый воин у костра, он считал себя охотником. Охотником на тварей, порожденных Тьмой, и на тех, кто посвятил себя Тьме. Нынешняя охота близилась к концу. Встреча с Одиночкой — знак небес. Если до сих пор, идя по следу некроманта, он не был уверен в удачном исходе, то теперь все изменилось. Вдвоем и с колдуном, и с его крылатой нечистью справиться будет легче.

Устроившись у костра, Корон задремал. Колеблющееся пламя резко очерчивало узкое лицо с выступающими скулами и бросало яркие отблески на крупный рубин в вершине магического жезла — главного оружия магиера.

Глава 6

Проснувшись наутро, Одиночка чувствовал себя значительно лучше. Мышцы налились новой силой, рана в боку не кровоточила, а мелкие ссадины исчезли вовсе.

— Всегда говорил, что магиеры — лучшие лекари! — Воин с удовольствием осмотрел себя и попытался встать, но магиер удержал.

— Не спеши. Рана еще не затянулась. Может быть, завтра, но сейчас рано.

Новая порция лечебного зелья пахла еще отвратительнее, чем давешняя. Одиночку аж передернуло.

— Слушай, магиер… это варево точно лечит? Сдается мне, с него быстрее загнешься, чем от ран.

— Гм… такое случается. Но те, кто выживает, не только выздоравливают, но и в силах прибавляют. Крепчают, значит.

Одиночка уже собирался улыбнуться — магиер всё шутит, — но тот смотрел совершенно серьезно. Одиночку пробрала дрожь.

— И много таких… которые мрут?

— Ты парень крупный, вытянешь, — успокоил магиер. — Скорее всего.

Стараясь не дышать, Одиночка залпом проглотил зелье. Его перекосило, передернуло, на секунду глаза затянула пелена. Потом желудок судорожно сжался, подкатил к горлу и, наконец, в мощном протестующем спазме вытолкнул зелье наружу вонючей струей.

— Теперь точно выживешь! — Заблаговременно отошедший в сторону магиер удовлетворенно наблюдал за результатом. — Ишь как хворь выходит! Скоро крепчать начнешь.

— Предупреждать надо. — Одиночка брезгливо расстегнул залитую дрянью рубаху. — Что, сказать не мог, что хворь такая сильная? И того… слыхал я, от другого обычно крепчают. Вроде как от невзгод.

— Теперь всё в порядке. — Корон приблизился к костру. — Жаль только, рубаху твою сжечь придется. Её теперь нипочем не отмыть. Так и будет вонять, пока не сгинет. Зелье уж очень пахучее.

Одиночка раздосадованно крякнул. Магиер даже не подозревал, как ему повезло, что под рукой у воина ничего тяжелого. Видит небо: прибил бы, не посмотрел, что лекарь.

В разговорах и дремоте прошел весь день. Дважды Одиночка пытался заговорить о новом мече, но магиер отмалчивался. Скрипя зубами, Одиночке приходилось терпеть и его задумчивое молчание, и гадкие отвары из трав, одни названия которых чего стоили: упыриная охотка, тленорос, болотная тухлявка… Магиер будто издевался. После обеда, когда тот отвернулся, Одиночке удалось незаметно вылить очередное лекарство в трещину между плитами, но тут же разнеслась такая вонь, что магиер учуял, раскрыл уловку и в наказание заставил пить что-то еще противнее. Правда, и Одиночка чувствовал, как наполняется силой ослабевшее от потери крови тело. К вечеру он уже смог самостоятельно сидеть и даже поднимался на ноги. Страшная рана затянулась тонкой розовой кожицей, но и на следующее утро магиер, придирчиво осмотрев ее, скептически покачал головой. Одиночка понял, что о походе за оружием магиер даже слушать не станет.

Так прошло еще два дня. И лишь на третий магиер, сняв повязку, кивнул.

— Заживает. Если до новолуния побережешься, даже шрама не останется.

— Шрамы украшают, — сообщил Одиночка с умным видом. — Может, не всех, но меня точно. И это… помнишь, ты что-то насчет оружия говорил. Без меча мне в пустыне беда. Можно было б и не лечить вовсе: всё одно сожрут.

Корон задумчиво потрогал подбородок, кивнул. Было что-то в его глазах, что заставило Одиночку подобраться.

— Говорил… точно. Только приличное оружие на дороге не валяется. Зато выбор большой будет. Подберешь что-нибудь по руке. А заодно и мне поможешь.

По спине Одиночки пробежал холодок Магиеры за обыкновенными разбойниками не гоняются. И о помощи просто так не просят.

— А куда идти-то? — Голос Одиночки внезапно охрип.

— Тут неподалеку, за полдня доберемся. Мужик там один живет, от людей прячется. Колдун. Вернее, некромант.

Одиночка подумал, что и меч ему не так уж и нужен. В конце концов, если идти быстро, через несколько дней доберется до Пограничья, а там, в безопасности, что-нибудь придумает. Идти с оглядкой да не рисковать понапрасну, можно даже и с Дикими разминуться. Ну, в крайнем случае загрызут. Все не в лапы к некроманту.

— Да ты не думай, не такой уж он и грозный. Я тебе кинжал свой дам, на первых порах поможет. У него и охраны-то — пара-другая упырей.

Поперхнувшись, Одиночка закашлялся. Внезапно заныло в боку, по телу разлилась какая-то слабость. Пожалуй, и правда рановато в драки лезть. Подлечиться надо. Да и оружие пока ни к чему: всё одно, поднять сил нет…

— Вижу, ты согласен. Собираем пожитки и пошли. Нам до вечера надо управиться.

Одиночка и не заметил, как в его руке оказался хваленый кинжал магиера. Скоро они двинулись в путь. В молчаливых развалинах Ушедших остался лишь ветер да слабый запах прогоревшего костра.