Если честно, то мне совершенно до лампочки, каким оружием уделать этого мажорчика. Я одинаково превосходно владею всеми видами колюще-режуще-стреляющего и так далее оружия. Богатый опыт тысяч жизней позволил овладеть искусствами боя всего, до чего хватило фантазии местных жителей, а иногда меня закидывало и в технологичные миры.

— Ты труп, Белов! — взревел Старский и двинулся в мою сторону.

Вот он — идеальный момент совершить мою мелкую, но весьма неприятную пакость. Потянувшись к своему сосредоточию, зачерпнул из него энергии и переключился на магическое зрение. Ага, отлично, этого я и добивался. Кровь моего врага буквально бурлит под властью вплеснувшихся в неё гормонов, отчего взаимодействовать с ней для меня становится гораздо проще. Для чего-то действительно серьёзного у меня пока силёнок маловато, да и убивать этого барончика в стенах академии нельзя, но для начала можно ударить и по его репутации, а уже потом, как поднаберу силы, можно будет заняться врагами рода всерьёз. Мне ещё жить в этом мире неизвестно сколько, а по местным законам родовая честь стоит превыше всего. Если я не отомщу своим врагам, со мной просто не будут считаться другие аристократы.

Организм человека, как, впрочем, и представителя любой другой расы, — очень сложная штука, но если хорошо знать физиологию, то можно управлять некоторыми процессами опосредованно. Вот как сейчас, например. Стоит в десятки раз подстегнуть метаболизм и клеточный обмен в определённом участке, как может случиться весьма неприятный конфуз. А магу крови сделать это очень просто.

Возникшую после возгласа Старского тишину нарушил громкий и весьма специфический звук выпускаемых газов, а потом содержимое кишечника барона с мерзким чавканьем опорожнилось прямо ему в штаны, отчего его глаза удивлённо расширились.

— Фу, Старский, ты обделался? — демонстративно зажав нос, прогнусавил я. — Неужели ты так меня боишься? Неужели злой маг крови настолько испугал бедненького барончика?

Пространство взорвалось от неудержимого смеха десятков, если не сотен студентов. Некоторые парни повалились на колени, не в силах удержаться на ногах, другие уже катались по коротко подстриженной лужайке. Девчонки брезгливо отбегали подальше и звонко смеялись, а обескураженный Старский стоял в самом центре этого хаоса и не понимал, что ему делать. Даже его шайка под шумок растворилась в толпе, чтобы не отсвечивать.

— В следующий раз надевай подгузник, — продолжил веселиться я. — А то штаны небось дорогие.

Тут он уже не выдержал и рванул в противоположную от меня сторону, отчего окружающая нас толпа студентов с визгами и криками хлынула в стороны, зажимая при этом носы, что вызвало новый приступ гомерического хохота всех окружающих. Я обвёл взглядом веселящихся студентов и среди толпы разглядел преподавателей и охранников академии, которые пристально на меня смотрели.

Хм, увидели ли они применение магии? По идее не должны. Я работал напрямую с кровью Старского и не формировал никаких заклинаний. Таким способом пользоваться магической энергией тоже можно, затратно, но можно. Я так понял, что на Земле и об этом направлении магического искусства ничего неизвестно. Вот он — минус комбинации магии и технологий. Слишком медленное развитие и того и другого. Не додумались люди ещё до таких тонкостей. У них и магия-то появилась относительно недавно.

Вряд ли преподаватели поверили, что Старский обгадился случайно, но и доказательств применения магии у них нет, так что пофиг. Надо бы побыстрее развить сосредоточие и поставить энергетическую печать. Помимо увеличения скорости регенерации, печать дополнительно экранирует сосредоточие и гасит энергетические выбросы в момент применения магии, так что можно будет проворачивать свои делишки более свободно.

— Всё, расходимся, шоу закончено, — взял ситуацию под контроль граф Трубицкой, начальник службы безопасности академии. Я направился было в сторону общей столовой, но граф меня окликнул: — Белов, задержитесь, пожалуйста, ненадолго.

— О чём вы хотели поговорить со мной, Олег Никифорович? — немного фамильярно, без всяческих там сиятельств, как положено обращаться к аристократу подобного ранга, проговорил я, но де-юре я тоже граф, так что имею право.

— Я не знаю, как ты это сделал, но, если ещё раз применишь магию по отношению к студенту, будешь иметь дело со мной, — начал с наезда Трубицкой.

— Мне кажется, вы забываетесь, граф, — нисколько не смутился я. — Вы говорите с равным себе по статусу, так что извольте придерживаться правил приличия. Всё же мы с вами не на балагане находимся, а в приличном заведении, под патронажем самого светлейшего императора Российского Михаила Александровича, чтобы его дни правления были долгими.

Граф конкретно так завис от моего ответа. Он явно не ожидал от зашуганного пацана, которому и жить-то осталось всего пару месяцев, такого демарша, но быстро собрался и уже другим, официальным тоном продолжил, хоть и с явной гримасой отвращения на лице, показывающей истинное ко мне отношение.

— Прошу простить мне фамильярность, граф Белов, — всё же выдавил из себя мой титул Трубицкой. — Вы были заподозрены в применении магии по отношению к студенту академии, что, согласно закону, грозит исключением.

— На каком основании вы обвиняете меня в применении магии? — удивлённо поднял бровь я. Трубицкой замялся. У него явно не было никаких доказательств, и он вообще затеял этот разговор лишь потому, что не рассчитывал получить столь мощный отпор от труса, которым раньше был Андрей Белов. — Может быть, обратимся за разрешением нашего спора к ректору? — поднял градус напряжения я. — Уверен, его Светлость нас рассудит.

А вот это удар ниже пояса. Обращение к Светлейшему Князю Потёмкину без веских, я бы даже сказал, железобетонных оснований грозит получением на свою голову весьма больших проблем.

— Не стоит беспокоить уважаемого ректора по таким пустякам, — ожидаемо пошёл на попятную Трубицкой.

— Тогда я жду от вас извинений, граф, — уже совсем оборзел я. — Вы оклеветали меня в присутствии подчинённых, — я обвёл взглядом рядовых охранников академии, которые с живым интересом наблюдали за происходящим. — В противном случае я буду вынужден вызвать вас на дуэль, — а вот тут на лице опытного безопасника и явно очень сильного бойца появилось настолько неподдельное удивление, что маска беспристрастности с него мигом испарилась.

— Да что ты себе позволяешь, щенок! — взревел Трубицкой. — Это я вызываю тебя на дуэль. Таких наглых сопляков надо учить жизни, иначе они вырастают в большие проблемы для всего государства.

— И на каком же основании вы хотите вызвать меня на дуэль? — абсолютно спокойным, ровным голосом поинтересовался я. — В дуэльном кодексе академии чётко написано, что для вызова кого бы то ни было на дуэль нужно веское основание. Я опущу тот момент, что глава службы безопасности академии прилюдно бросил вызов студенту, с этим пусть разбирается ректор, которому я непременно сообщу о столь вопиющем случае, но сейчас мне хочется услышать от вас другое. На каком основании вы хотите вызвать меня на дуэль?

Трубицкой уже хотел было взорваться, но тут из здания больницы вышла Вероника Павловна в компании седого, но всё ещё бодрого старичка, декана факультета целителей, и вся его напыщенность тут же улетучилась. Декан стоит с ним на одной иерархической ступеньке в академии, да и титул имеет тоже графский.

— Что тут происходит? — сухим, но твёрдым голосом поинтересовался Семён Викторович Асклепий.

— Да вот, ваше сиятельство, — не дав заговорить Трубицкому, склонив голову в знак уважения перед достижениями старичка, начал объяснять я, — жду, когда уважаемый Олег Никифорович объяснит мне, на каком основании он бросил мне вызов на дуэль. Хотя не далее как пять минут назад бездоказательно обвинил меня в применении магии по отношению к студенту академии на глазах у десятка своих подчинённых, чем, несомненно, уронил мою честь, и это мне стоило бы вызвать графа на дуэль.

Было видно, как с губ Трубицкого буквально готова была слететь фраза: «Да какая может быть честь у такого трусливого отребья, как ты», но он благоразумно сдержался.

— Это правда? — обвёл взглядом собравшихся Асклепий.

Простые охранники старательно делали вид, что их это не касается, но старичок припечатал их настолько суровым взглядом, что все синхронно кивнули.

— Компенсация в сто золотых рублей и извинения со стороны графа Трубицкого позволят загладить этот инцидент? Не стоит беспокоить ректора по таким пустякам, Белов, верно же? — проговорил Асклепий.

— Устроит, ваше сиятельство, — вновь уважительно склонив голову, ответил я прославленному целителю, а потом перевёл взгляд на побелевшего от ярости Трубицкого с вежливым ожиданием на физиономии.

Несколько десятков секунд начальник безопасности академии буравил меня глазами, но после многозначительного покашливания Асклепия откашлялся сам и сухим, деловым голосом произнёс:

— Граф Белов, приношу вам свои извинения за бездоказательные обвинения и необоснованный вызов на дуэль.