— Подожди, папа…

И Артем все-таки рассказал подробно, сухо и детально все, что узнал о нападении со слов Алексея и по результатам своего осмотра лестничной клетки. Много времени рассказ не занял.

— М-да, — сказал отец, когда сын замолчал. — Водкин, слыхал?

— Угу, — кивнул Петров.

— Тогда — мнение подбрось!

Петров-Водкин пожал плечами и почесал в затылке.

— А что тут… Несовершеннолетний мудак тырил газеты и журналы из ящиков, рядом почему-то стояло ржавое ведро (не факт, что он с ним пришел, его кто угодно мог приволочь по миллиону причин). Он складывал газеты в ведро, чтобы проходящие не увидели беспорядка. Получил поджопник — испугался — отмахнулся. Попал удачно — ваши не пляшут. Все — лейся песня!

— Во, — одобрительно кивнул Токарев-старший. — Моя школа! С ходу, правда, не раскрытие, а — сокрытие, но — на то воля товарища СТАТИСТИКА.

Артем сжал зубы и, понимая, что, наверное, ничего убедительного добавить не сможет, все же попытался еще раз:

— Пап, я не спорю, но… Понимаешь, мы сегодня с Анькой на соревнованиях были, как раз Лехин бой смотрели… И я назвал его манеру доброй… А там был какой-то чувак странный, он выше сидел, я его лица не видел, он комментировать начал… Что, мол, доброта — это всегда слабость и проигрыш, и что, мол, Леху и на улице урыть — нефиг делать… Анька ему еще сказала что-то типа, мол, попробуй…

— И что?

— Ничего… Но он очень как-то странно говорил. Знаешь, как будто рассуждал, что сильная личность — может все… Нездорово так рассуждал, тревожно… И сразу после этого — Леху чисто и грамотно делают, и ничего не берут при этом… Не случайное это совпадение…

В кабинете повисла тишина. Потом Петров-Водкин хрюкнул, но тут же, сделав серьезное лицо, направился к выходу:

— Я сейчас. Вы тут поговорите пока, а я за ручками.

Отец и сын остались в кабинете вдвоем. Наконец Василий Павлович сказал негромко:

— Ну и как прикажешь реагировать? Водкин — человек деликатный, потому здесь ржать не стал, к себе пошел… Все — харэ трепаться! В то время как все здоровые силы пытаются уйти от уголовной ответственности, совершая новое должностное преступление, то есть борются за переходящий вымпел лучших по раскрываемости имени Сутулова, некоторые переживают из-за разбитой хари… Позор!

…Чуть позже, чувствуя все-таки обиду и несогласие сына, прилежно писавшего новую КП, Василий Павлович вернулся к, казалось, уже закрытой теме:

— Ты пойми… Дело ведь не в том, что лень морочиться… Просто… Понимаешь, я без малого двадцать лет в розыске — и не видел ни одного фильма и не читал ни одной книги, где бы хоть как-то похоже рассказывалось о том, как на самом деле совершаются и раскрываются преступления. Потому что в книгах и фильмах должно быть красиво и интересно. А в жизни — в жизни все намного проще и приземленнее. В абсолютно подавляющем большинстве случаев самая простая и банальная версия и оказывается самой реальной — наиболее близкой к тому, что на самом деле случилось. Но есть любители романтизировать — и у нас в розыске, кстати говоря — тоже. Знаешь, такие пиздоболы, которые вместо того, чтобы работать, начинают версии перебирать — и заходят, бывает, далеко. Мне и про Достоевского доводилось слышать, и про мистику, и даже, извини, про внеземные цивилизации. Это — дело такое только начни, так заговориться можно — до сумасшествия один шаг останется… Люди так себя сами утешают и развлекаются — чтобы жизнь не казалась слишком серой, обыденной и прозаичной… «Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман»… или «все возвышающий»? Не важно. Это я к чему — по поводу Лехи твоего… Там, с ведром, — действительно что-то… Какой-то перебор…

— Так скажи своим, в отделении, — вскинул голову Артем.

— Что сказать? — перебил его отец. — Что с ведром перебор? Что были какие-то странные слова непонятно кого на соревнованиях?

Артем молчал — крыть было нечем. Василий Павлович улыбнулся и потрепал сына по волосам:

— У этой странной истории есть две более-менее логичных версии, вытекающих из той информации, которую ты мне сообщил. Версия первая: у нас в городе появился некто — будущий (а может быть, уже и настоящий) суперпреступник и монстр. Вынашивая амбициозные планы и готовясь к будущим суперпреступлениям, этот гражданин тренируется пока на боксерах — призерах городских соревнований. То есть мы имеем пролог жуткого кошмара. И кровушки этот упырь, не оставляющий следов, и которого даже не разглядеть в толпе, еще попьет. Версия вторая: просто шпана, просто какие-то детали мы не знаем. Может, и Леха — по миллиону своих сугубо личных причин — не хочет говорить всего. Может, он чьей-то жене или дочке под юбку залез, а теперь стесняется… Короче — простая история, в которой мы просто чего-то не знаем. Ну, а теперь скажи мне: какая из двух версий приведет нас в сумасшедший дом, а какая — если и не даст раскрытия, то хотя бы позволит нам остаться нормальными людьми в реальной, а не киношной жизни?

— Вторая, — через силу, но все-таки улыбнулся после небольшой паузы Артем.

— Слава богу, — с облегчением вздохнул отец. — А то я уж думал, что ты… это… Бубен Верхнего Мира услышал… Мистика — это дело такое, серьезное. Головой ебануться очень легко….А что касается моих, из отделения, — просто на реверансы для Лехи людей нет. У нас сейчас как раз серия — развратные действия по малолеткам. И она — под сукном. Но — вчера поймали эту мразь. Сейчас из него выколачивают душу. Доказательств — ноль. Ты сам понимаешь, какие приметы и опознания у испуганных детей в 10–12 лет… Потому — либо выбьют и закрепятся, либо — могут быть проблемы.

— Понимаю…

Больше к истории с Лешей Суворовым не возвращались. Артем понемногу успокоился, умом приняв правоту отца. Самое странное заключалось в том, что опытный розыскник Токарев действительно интуитивно угадал в одной из двух своих с ходу выдвинутых версий. Но Артему стало бы по-настоящему жутко, если бы он узнал, какая из этих версий действительно — реальная…

Тульский

10 сентября 1979 г.

Ленинград, В. О.

Артур жмурился на сентябрьском московском солнышке, раскинув руки на деревянной изрезанной перочинными ножами скамье. На душе было легко и ровно, клонившийся к оконцовке день не обещал неприятных сюрпризов, а вечером он собирался с ребятами завалиться на дискотеку в университетскую общагу — там у Тульского появилась знакомая, первокурсница с экономического. Девушка приехала в Питер из Новгорода, Артура по наивности тоже принимали за студента… Короче, планы были самые что ни на есть добрые…

— Эй, Артур! — со смехом окликнул чуть придремавшего в тепле Тульского Вася-Пряник, занявший в их ватажке место ушедшего в армию Гоги. — Тут маменькина сопля интересные набои дает. Хочешь постебаться?

Артур лениво отлип от скамейки. Рядом с Васей стоял щуплый паренек лет 15–16, по виду типичный «очкарик» — «интеллигент в маминой кофте» — нескладный, чистенько одетый и действительно в смешных очках — на резиночках между дужками.

— Из Крупы, что ль — поинтересовался Тульский — не у незнакомого очкарика, разумеется, а у Васи.

Тот мазнул рукой:

— Какое — пришлый с Линии.

— Дожили, — вздохнул Артур. — Ну, тащи сюда провокатора…

— Цып-цып-цып, — тоненько пропел Вася-Пряник, и «очкарик», растерянно озираясь, подошел к Тульскому.

— Здравствуйте…

— Здоровее некуда, — ухмыльнулся Тульский, рассматривая паренька в упор. — С чем пришел? Небось двадцать копеек, которые мама на завтраки дала, отобрал кто? Так мы — пас, мы в опасные истории не вписываемся.

— Ага, — подхватил Вася. — Нас в комсомол принять обещали, у нас — испытательный срок, понимаешь…

— Не, — совсем застеснялся мальчик. — Я по другому делу. По серьезному.

— По серьезному? — ужаснулся Артур, а Вася, возмутившись, враз огрубел голосом:

— Да ты куда нас втравливаешь?!

— Никак, рубль у тебя отняли? — догадливо прищурился Тульский.

У паренька задрожали губы, но он сделал усилие над собой и как мог твердо пролепетал:

— Нет, я по другому делу.

— Ладно, выкладывай, все равно — скучно, — милостиво махнул рукой Артур.

Парнишка глубоко вздохнул, как перед нырком, и вдруг выпалил:

— Только дослушайте до конца…

— Не обещаем, — развел руками Тульский. — Может, ты сквернословить будешь?

— Я не понял, — набычился Пряник. — «Только» — это что, угроза?

«Очкарик» смешался вновь, но тут же поднял голову, демонстрируя решимость идти до конца, несмотря ни на что:

— Родители заставляют меня заниматься музыкой…

— Аналогичная история произошла на Минской пересылке, — серьезно сказал Артур Васе. Пряник понимающе кивнул.

— Я прошу вас, дослушайте, — в голосе маленького интеллигента послышались нотки отчаяния. — Только вы мне можете помочь… Я хожу к репетитору, тут недалеко, на Второй линии, первый этаж…

— Рояль не белый? — прищурился с подозрением Тульский.

— Нет…

— Это меняет дело, — облегченно вздохнул Вася. Парнишка покрутил головой, нервно сжал пальцы и продолжил: