— Видите: не по всему миру так! Питер цел!

— Значит, попытаемся прорваться туда, — сказал Росс.

Сержант дал газу, и УАЗ запетлял между остановившимися машинами.

* * *

Яна шла в авангарде маленькой группы, за ней — Юрка, Олечка по прозвищу Белка и Пупс. Точнее, первой бежала Штучка, Янина такса. Под ногами шелестела опавшая хвоя и прошлогодние листья, кое-где попадались целлофановые пакеты и шприцы. Пупс в третий раз за сегодня пошутил:

— Вот сколько биотинзависимых развелось!

Штучка хамелеона не чуяла и семенила, зарываясь носом в землянику. Оля-Белка то отставала, собирая ягоды, то забегала вперед, и ее хвостики соломенного цвета мелькали в кустах, откуда то и дело доносились восторженные возгласы:

— Вау! Тут лисички! Несметное множество лисичек! А черники, черники-то!

Пупс на такие призывы реагировал минутным «залипанием» — топтался на месте и сопел, решая, спешить к любимой или идти дальше, к озеру. Приходилось взывать к Белкиной совести, она по обыкновению кричала: «Бегу», но торчала со своими грибами-ягодами еще минут десять, а потом таки летела, окутанная звенящим облаком комаров.

Яна все больше злилась, что не найдут они сегодня хамелеона, а ведь обещала друзьям! Не стоило Короткова слушать, он трепло то еще. Приходил пару дней назад к отцу, генералишка недоделанный, лапшу по ушам развешивал горстями, что-де в Джамгарском парке хамелеонов тьма, хоть патрули вводи, чтоб отстреливали. Вот такое дурацкое получилось празднованье окончания учебы.

Одно утешало — Юрка рядом. Только Яна начинала нервничать, как он обнимал за талию, целовал в шею, дышал в ухо, и злость моментально улетучивалась. Она знала, что Юрку не интересовала ни природа, ни Сектор, ни хамелеоны, он пошел сюда ради нее. Думая об этом, она распрямляла плечи от гордости: сумела-таки увести его у Арины! А ведь какой редкий парень: эрудированный, спортивный, да и просто красавчик.

В просвете между сосновыми стволами сверкнула синяя гладь пруда. Белка застрекотала:

— Говорят, что там тварь здоровенная водится и поедает купальщиков.

— Мной подавится, это уж точно, — отрезала Яна и зашагала быстрее; ножны с тесаком, пристегнутые к кожаному поясу, подгоняли, хлопая по бедру.

Раз уж охота на хамелеона не удалась, Яна отпустила Штучку, и она радостно принялась прочесывать кусты, гоняя мелкую живность.

— Белка, — оживился Юрка. — Посмотри на Штучку. Никого не напоминает?

— А должно?

— Ты себя точно так же ведешь.

«Берцы» Яны утонули в желтом прибрежном песке. В зеркальной воде отражалась зеленая полоса деревьев, туша ресторана с выбитыми стеклами и останки лодочной станции, крыши далеких многоэтажек. Рев МКАДа остался за лесом. Над головой шептались осины, звенели синицы, вдалеке разорялась сойка. Изредка в первобытную тишину врывались едва слышные автомобильные сигналы.

Яна потянулась и прошептала:

— Красота! Словно в другом мире, где вымерли все человеки.

— Давайте уже пообедаем, что ли? — предложил Пупс и поставил на землю рюкзак; тотчас налетела Белка и принялась добывать из него еду.

— Жаль, что ты мелкого не взяла. Ему б понравилось, — тараторила она.

— Без хомяков спокойнее, — ответила Яна, вспоминая братца Димку, хомячка-мутанта, пожирателя всевозможного шлака — литературного, музыкального и информационного. — Он мешал бы, слушал свой дебильник с попсой.

Яна первым делом отстегнула пояс с ножнами и шокером, потом избавилась от рюкзака и куртки, расшнуровала «берцы», закатила штаны и направилась к воде.

— Что ты делаешь? — неубедительно возмутился Пупс.

— Ловлю чудище на живца. Пока я купаюсь, сообразите поесть.

— Это опасно! — поддержала Пупса Белка. — Сектор ведь недалеко.

— Да ладно, — отмахнулась Яна, стаскивая мокрую майку. — Мы так пропотели, что ни одна тварь не позарится.

Теперь — долой камуфляжные штаны, тяжелые и жаркие, и здравствуй живительная прохлада! Прежде чем нырнуть, Яна все-таки замешкалась: в воздухе словно разлили тревогу. Она призналась себе, что трусит, но отступать уже поздно — стыдно. Собираясь с духом, она глянула на свое отражение, осталась довольна и, набрав побольше воздуха, нырнула.

Она могла задерживать дыхание под водой дольше минуты, чем и воспользовалась, а, вынырнув, наблюдала забавную картину: вдоль берега с громким лаем носилась Штучка, Юрка стоял, сосредоточенно глядя вперед, Белка и Пупс, привыкшие к ее шалостям, не реагировали.

— С ума сошла? — в голосе Юры читались возмущение и обида. — Греби назад, ну его на фиг, тут Сектор рядом, вдруг что забрело-заплыло?

— Ладно, уговорили, — Яна брассом поплыла к берегу.

Юра ждал ее у кромки воды, протягивал майку, дабы защитить грудь подруги от взглядов Пупса.

— Зря вы не пошли, — сказала Яна, натягивая штаны. — Бодрит!

Юра обнял ее, прижался и шепнул в самое ухо:

— Давай отойдем минут на пять, надо тебе кое-что сказать.

— Лучше после еды, пятью минутами мы ж не ограничимся! — отмахнулась она, присела и погладила Штучку, танцующую на задних лапах. Собаке извинения за беспокойство хватило, и она смылась прочесывать окрестности.

— Правда, сказать — и все, — Юрка заговорщически улыбнулся и подмигнул. — Но это надо совсем без свидетелей.

Что он задумал? Вон, как горят его синие глаза — и радость в них, и страх. Яна обулась и последовала за ним в лес. Далеко отходить не стали, просто свернули за кусты, чтобы силуэты Белки и Пупса исчезли из поля зрения.

— Присаживайся, — проговорил Юрка, подводя Яну к стволу поваленной сосны. — Не смотри так, просто… просто поверь мне.

Она пожала плечами и устроилась на стволе, как на скамейке. Юра подергал воротник футболки, покусал губу, сделал к Яне два шага и опустился на колено, склонив голову. На его протянутой ладони лежала черная бархатная коробочка.

— Возьми, это тебе.

Вскинув бровь, Яна приняла подарок. Раскрыла коробку и разинула рот: там блестело тремя брильянтами обручальное кольцо.

— Пойдешь за меня? — спросил Юрка, положил подбородок на ее колени и сдул прядь волос, выбившуюся из собранного на затылке хвоста.

— Юрка… — пролепетала она, отмечая, что дар речи отшибло начисто, волна тепла катится по позвоночнику, захлестывает и уносит, уносит. — Господи, Юра!

Она не заметила, как оказалась в траве в его объятиях. Душа кричала: «Да, да, конечно — да!», но правила приличия и природная вредность твердили, что нужно взять время на «подумать». Млея от счастья, Яна прижалась ухом к его груди и считала удары сердца.

— Я переведусь на заочку, — твердил Юра, перебирая ее волосы. — Третий курс мы отучились — меня должны взять помощником судьи. Деньги небольшие, но я буду стараться… я смогу зарабатывать, правда.

Юрка и Яна одни из немногих, кто поступил бесплатно, Юрка — на юрфак, Яна — в медуниверситет. Папа обещал подсуетиться, но Яна решила, что помощи не примет. На сэкономленные деньги любящий отец подарил ей машину.

Пьяная от счастья, Яна шевелила губами: «Остановись мгновенье, ты прекрасно». Юрка нагнулся и поцеловал ее, она прижалась к нему плотнее.

Вдалеке фоном захлебывалась лаем Штучка, метрах в десяти трещали ломающиеся ветви, но Яна не обращала внимания на посторонние звуки.

Она встрепенулась, когда Юрка сделал зверское лицо (это у него получалось очень хорошо) и возмутился:

— Вы че, обалдели? Че вам тут надо?

Яна вскочила и обернулась: сквозь кусты с упорством маньяков ломились Пупс и Белка, будто не соображали, что заросли проще обойти.

— Прекратите дурацкий розыгрыш, это не смешно, — проговорил Юрка дрогнувшим голосом, но парочка и не думала останавливаться.

Белка тоже была подорванной и любила мистификации, так что Яна совсем не удивилась. Разумом — не удивилась, сердце же подсказывало ей, что надо хватать Юрку в охапку и бежать от этих мертвоглазых людей. Юрку перекосило от ужаса.

— Оля, Белочка, прекрати, это не смешно! — говорила Яна, а сама пятилась и жалела, что тесак и шокер валяются на берегу, пристегнутые к поясу, и нечем защититься.

— Оставьте нас в покое, — лепетал Юра, не двигаясь с места.

Первой из кустов выбралась маленькая верткая Белка, она разорвала щеку ветвями — от верхнего угла скулы до ямочки на щеке и на футболку капала струйка неестественно-алой крови. Один Белкин хвостик съехал на затылок, второй распустился. Улыбчивая, зеленоглазая до неприличия малышка Белочка была обаятельной до невозможности; сейчас она стала другой.

Следом за ней вывалился Пупс. Рубаха на его расцарапанном пузе болталась клочьями. Теперь и Юрка попятился. Пупса перекосило, и он бросился на Юрку, но получил лоу-кик в бок и опрокинулся на спину; лицо у него было непроницаемым, словно он не чувствовал боли. Белочку Юрка в расчет не взял, она подбежала и впилась зубами ему в руку, а потом мазнула по укусу раненой щекой. Яна наконец пришла в себя и бросилась на помощь любимому.

Они познакомились на тренировках тайского бокса и были в числе лучших — Яна умела бить больно. Но и хрупкой Белке мощный удар не причинил вреда, она лишь отлетела в сторону.

— Что за черт? — прохрипел Юра, продолжая отступать в глубь леса.

— Так, — шепнула Яна, сжимая кулаки. — Нам надо назад, там шокеры и нож. Бежим к берегу!

Юрка рванул за ней. В голове была каша, сердце выскакивало из груди, Яна никак не могла совладать с телом, когда домчала до разложенного стола: вот хлеб намазан маслом, паштет открыт, огурцы нарезаны, открывалка торчит из баночки красной икры. Помидор расквашен — видимо, Пупс его раздавил.

Нацепить пояс, вынуть шокер, — приказывала себе Яна, но сведенные судорогой пальцы не разжимались. Наконец они послушались, и Яна обнаружила, что коробочка с кольцом до сих пор в руке. Положить в карман.

Взять пояс. Так. Теперь — справиться с застежкой. Помог Юрка: застегнул пояс на Яниной талии. В лесу затрещали ветки, появилась Белка — она снова продиралась кустами. При виде жертв даже не ускорилась — просто нацелилась вперед.

— К машине, — прошептала Яна и рванула по песку вдоль пруда.

Бежали, побивая рекорды. Ноги увязали в песке, Яна то и дело оглядывалась на фигурки недавних друзей, что трусили вдоль берега. В фильмах героини в такие моменты обычно падали и подворачивали ногу, но Яна долго и упорно тренировалась, Юрка — тоже, и обходилось без травм. Сумасшедшие друзья постепенно отдалялись.

Машина ждала на другом берегу пруда, откуда легче выезжать на трассу. Когда оторвались от преследователей, немного сбавили темп, но остановились только у старенького судзуки «Джимми». Яна уперлась руками в колени, пытаясь отдышаться. Легкие рвало, перед глазами расползались цветные круги, невольно катились слезы.

— Ключи-то хоть не в рюкзаке? — задыхаясь, спросил Юрка.

Яна помотала головой, вынула их из кармана штанов, отключила сигнализацию и села на водительское сиденье, сразу ощутив себя в безопасности. Юрка плюхнулся рядом — его черные волосы растрепались, глаза заблестели, Яна протянула руку и вытерла его потный лоб.

— Что на них нашло? Колес наглотались? — спросил он с обидой в голосе.

— Похоже на то, — кивнула Яна и завела мотор, стараясь не думать о том, кого напоминали Белка с Пупсом на самом деле.

Машину затрясло на кочках, пару раз «Джимми» влетал в такие колдобины, где обычная пузотерка забуксовала бы, но ниче, вытянул. Возле полузаброшенных гаражей дорога выровнялась, но все равно выбоины встречались знатные. Яна рулила, остервенело матерясь, Юрка молчал. Заговорил он, когда повернули на улицу Широкую, где обычно много машин. Справа и слева возвышались многоэтажки — обшарпанные, серые, но жилые.

Юрка протяжно вздохнул, Яна улыбнулась и решила так и ехать до разворота на кольце — с улыбкой на губах. Но чем ближе кольцо, тем неестественнее улыбка и четче ощущение нереальности происходящего. На этой части дороги машин обычно немного, вот они стоят у обочины. Люди бродят — все как всегда, но что-то не так.

Вот вдалеке показалось кольцо. Яна думала, что придется стоять на светофоре, но машин на повороте не было вообще! Она поглядела налево, направо и обомлела: все они стояли. Точнее, на дороге творилось что-то невообразимое, будто все автомобили разом потеряли управление и врезались друг в друга.

Все еще не веря своим глазам, Яна осторожно вырулила на сплошную, объехала «ниссан», мигающий аварийными огнями — он «поцеловался» с микроавтобусом. Водитель и пассажиры почему-то покинули место аварии.

Под светофором творился беспредел: все три полосы состояли из «свалки». Особенно печальная картина наблюдалась в правом ряду, где фура ударила «таврию», та протаранила «шевроле», а он загнал под «КамАЗ» «Черри», превратившийся в гармошку.

— Ч-ч-то… что за на фиг? — возмутился Юрка.

Яна дернула плечами, глянула на светофор: желтый мигнул и сменился красным. Вполне живой светофор, в то время как все остальное…

Пришлось объезжать «свалку» по обочине; под колеса она старалась не заглядывать, там тянулся широкий кровавый след. За светофором дорога пустовала, а вот дальше снова была «свалка». Яну затрясло, она припарковалась и уронила голову на руль.

— Поехали отсюда, а? — дрожащим голосом проговорил Юрка.

— Хорошо. Минуточку. Отдышаться. Мы сходим с ума?

Яна глянула на тротуар: кровавый след заканчивался кучей тряпья, в которой с трудом узнавался человек. Все пассажиры бесцельно шатались возле многоэтажек, некоторые топтались на месте и вращались вокруг собственной оси. Юрка указал на них пальцем:

— Не могу понять, это с ними или с нами?.. Ё-о-о, глянь, там кого-то волокут!

Четверо мужчин тащили связанного пятого, как муравьи — гусеницу, рядом шли два ребенка, чуть в стороне — молодая брюнетка в красном пиджаке с черным воротником. Она выглядела бы вполне нормально, если бы не шагала в одной туфельке. Того, что она почти босиком, женщина, похоже, не замечала.

— И вон, вон, с моей стороны! — крикнул Юрка. — Кобыла на дереве!

И правда: толстая женщина взгромоздилась на липу. Внизу собралась толпа человек в двадцать, но едва кто-то собирался вскарабкаться на дерево, как тотчас получал от толстухи палкой по голове.

— Скажи мне, что я спятил, — шептал Юрка, вжимаясь в кресло. — Блин, но это ж зомби-муви! Ре-аль-но-е! А вообще, куда мы едем?

Наблюдая, как обреченная женщина отбивается от зомби, Яна негодовала и всем сердцем желала ей помочь. Но, во-первых, туда никак не проехать, во-вторых, что они с Юркой сделают толпе зомби?

— Домой, — ответила Яна и поймала себя на мысли, что если все люди превратились в зомби, то это бессмысленно.

Дом — это уже не крепость, куда возвращаешься, когда плохо и больше некуда деваться. Семья — уже не семья, а кровные враги, потому что они отныне не люди. Теперь никого нет. Один Юрка остался. Так тоскливо сделалось, так безысходно, что Яна закусила губу. Жалко и родных, да и глупое это человечество жалко, ведь было и что-то хорошее!

А все-таки, может, кто-то из домашних выжил? Больше для самоуспокоения она сказала:

— Это в пяти минутах… Сегодня все должны быть дома.

Юрка промолчал. Видимо, ему тоже было все равно, куда ехать. Лишь бы не стоять на месте, не задумываться, просто глазеть по сторонам — не на людей, разом сошедших с ума, а на придорожные липы и тополя, синее небо, дома — на то, что осталось прежним.

— Янка, глянь! — вдруг возопил он, ёрзая в кресле. — Вон, сюда валят! Уезжаем!!!

И правда, от толпы, пытающей снять с дерева женщину, отделились семеро людей и двинулись к дороге. Шестеро шли, покачиваясь, седьмой, мальчишка-подросток, будто танцевал, взгляд его был направлен даже не на машину — сквозь нее. С другой стороны дороги тоже двигалась похожая семерка, но там на человека была похожа седенькая старушка, напоминающая учительницу математики.

— Что это значит? Глянь на пацана, на рэпера этого! Он же нормальный, вроде. Ну, точно, способен думать. Что же, он остальных направляет?

— На фиг! — воскликнула Яна и выжала газ.

О том, что ждет ее дома, она старалась не думать.

Глава 2

— Торопитесь, — повторил Шейх, снова оглядываясь. — Система безопасности бдит.

— Она бдит, если мы представляем угрозу, — прошептал Рэмбо. — Вдруг мы в бесполезном отсеке, где не причиним вреда ни Улью, ни матке?

Даниле приходилось труднее всех: на руках он нес Марину и не видел, что под ногами. Рэмбо шагал близко, иногда задевая его локтем, кивал на девушку:

— Давай помогу?

Руки онемели и, казалось, вот-вот отвалятся. Данила взял девушку поудобнее, а она, о чудо, обвила руками его шею. «Спасибо, дорогая, уже легче». Маугли семенил по левую руку, заглядывал в безмятежное лицо Марины.

— Ей лучше? — спросил он и убрал кудряшки с ее лба.

Данила наступил на его ногу, ругнулся — мальчишка отскочил в сторону и теперь держал дистанцию.

Ответил Шейх:

— Вряд ли ей когда-нибудь станет хорошо. Точнее, ей-то станет, а вот нам с ней таскаться будет невесело и нелегко.

Рэмбо отшутился:

— Зато если за нами погонится какая-то тварь, мы ее бросим и спасемся.

— Кстати да, — кивнул Шейх. — Оружия-то у нас нет.

Чем дальше уходили в глубь коридора, тем ярче становилось освещение. Лампочек не было, мягкий желтоватый свет излучали сами стены. Рэмбо искал надписи — безуспешно. Шейх танком пер вперед, поддерживая раненую руку. Кровь на его повязке наконец засохла.

Коридор закончился телепортом. Не дожидаясь одобрения, Маугли шагнул вперед и приложил ладонь к панели.

На этот раз Данила очутился в ярко освещенной комнате. Нет, скорее, коридоре со стеклянными стенами. Его искусственность не вызывала сомнений. Тут остро пахло… больницей. Как своевременно! Не выдержав, он опустил Марину на пол и размял затекшие руки, нагнулся, распрямился.

Рэмбо, разинув рот, шагнул вперед и остолбенел:

— Dog shit!

Лицо Шейха вытянулось — Данила видел его отражение в гигантских стеклах, за которыми что-то темнело. Маугли схватил Астрахана за руку, по-собачьи преданно заглянул в глаза. Словно спрашивая: «Что это, хозяин? Я не понимаю, объясни мне!»

Оставив Марину, Данила шагнул вбок, приблизил к стеклу лицо, как это сделал Рэмбо, и едва не отшатнулся: на него таращился ребенок лет пяти — совершенно лысый, с вытянутым черепом. Руки скрещены на груди, ноги поджаты, на лице — умиротворение. Похоже, малыша убили, когда он спал.

Пространство за стеклом от пола до потолка было заполнено прозрачной коричневатой жидкостью, в которой плавали зародыши, младенцы и дети до пяти лет. Точнее, не плавали — каждый трупик был словно прикреплен к своему месту невидимыми нитями.

Вторая стена тоже представляла собой «аквариум», но здесь хранились взрослые, в основном молодые женщины.

— Их с Земли воровали? — проговорил Данила шепотом, касаясь стекла. — Вот и не верь после этого тарелочникам и тому, что они следят.

— Похоже на то, — шепнул Шейх. — Причем воровали исключительно брюнеток… Азиаток? Нет. И на испанок они не похожи.

В воздухе витала смерть; все словно боялись потревожить духов усопших и говорили шепотом. Шейх зашагал вперед по длинному коридору. Эхо его шагов заметалось, отраженное куполом потолка.

Данила не был уверен, что из лаборатории есть выход, к тому же он устал и, положив спящую Марину у стены, подозвал Маугли: