— Не хило, — присвистнул Стивен.
— Вот и я о том. — Игорь Золотцев с удовольствием предавался воспоминаниям, которые (по его мнению) должны внушить остальным должное уважение к своему предводителю. — Дальше еще интереснее стало, — после короткой паузы продолжил он. — Когда вошли в атмосферу, вновь заработали приборы и двигатели. На обзорных экранах такая картина появилась — век не забуду. Девять планет, словно ожерелье, на одной орбите вокруг сгустка сиреневого пламени. Жуть одна… Восемь миров мертвые, сплошь разной техникой усеянные, а одна планета с атмосферой. Вот туда мы и высаживались.
— За каким фрайгом?
— Люди там, оказывается, жили. Люди, ксеноморфы, еще твари всякие. В общем, высадили нас в горах. Там были расположены какие-то древние укрепления, по-моему, логрианский город, я точно не запомнил. Не до того было. Бросили прямо в пекло. Людей защищать. Там небольшой поселок затесался среди древних руин, ну и всякая нечисть на него полезла. Одна тварь страшнее другой. Импульсного оружия нам не дали, не работает оно в недрах аномалии, вместо «ИМов» выдали древние «АРГ-8», ну, в общем, «встряли» мы тогда по полной программе. Там монстры — в кошмарном сне не увидишь. Откуда берутся, непонятно. Один на моих глазах БМК разворотил. Я как это увидел — понял: все, Игорек, отсюда один путь — в цинк.
— А как выбрался?
— Ногами. Побежал я. Своя шкура, знаешь, дороже. Бегу среди руин какого-то древнего города, думаю, в какую бы щель забиться, вижу — постройка, вроде круга из огромных обтесанных камней, в центре углубление, не то вход в подземелья, не то просто нора… В общем, я метнулся туда, только хотел в тоннель проскочить, а он и не тоннель вовсе. Так, углубление, типа воронки. Тени меня обманули. Испугаться не успел, как чувствую — поволокло куда-то. Сознание потерял, а когда очнулся — лежу меж нагромождения разных кораблей, метрах в трех от меня такая же странная постройка и круг, вдавленный посередине. Только я снова туда соваться не стал. Побежал, благо сервоусилители мускулатуры работали. Короче, как я понял уже потом, меня перебросило по каналу внепространственной транспортировки на одну из безвоздушных планет, тех, что я видел с борта ДШМ при снижении. Бродил я по ней почти сутки, но особо от портала не удалялся. Потом заметил еще один такой же, но вот только камни другие были. Немного иной формы. Дай, думаю, рискну.
— И что?
— А вот не дай бог тебе такое испытать, не зная, что ждет. В одном скафандре меня снова через Вертикаль проволокло. Когда пришел в себя, лежу полузасыпанный песком. Вокруг пустыня, ни души.
— Ганио, что ли? — предположил Рихан.
— Точно. Ганио. Я на третьи сутки к Ганиопорту [Ганиопорт — столица планеты Ганио. Единственный мегаполис планеты.] вышел. Бронескафандр продал. Направление на портал приметил. Только возвращаться в ВКС уже не думал. Так и осел в Колыбели Раздоров [Колыбель Раздоров — сленговое, просторечное название планеты Ганио.]. А потом, через годик, работенка вот эта подвернулась. Украсть пацана и надежно спрятать, так, чтобы и искать было бесполезно. Я сразу про тот портал древний вспомнил. Его под песками хрен отыщешь, если точного места не знать. А я когда очнулся, маршрутный компьютер скафандра включил, а потом перед продажей «слил» из него все данные на внешний носитель.
— Так, выходит, тут неподалеку еще один портал? — спросил Стивен. — Ну тот, через который ты сюда попал когда-то?
— А тебе зачем? — мгновенно насторожился Игорь.
— Просто спросил. Интересно же. А вдруг оттуда конфедераты полезут?
— Это вряд ли, — авторитетно успокоил его Золотцев. — А портал, действительно, неподалеку. За ближайшим к нам колониальным транспортом. Там ложбина есть. Только соваться туда не советую. Перекинет на соседнюю планету, а там гарнизон ВКС Конфедерации. Но до него еще добраться надо, — хохотнул Игорь. — Раньше какой-нибудь ксеноморф сожрет.
Разговор утих сам собой.
Гюнтер, прослушивавший частоту связи, запомнил все сказанное до последнего слова. Практически все, о чем говорили между собой эти отморозки, являлось для него — солдата Первой Галактической — сплошным откровением, запредельными знаниями, не находящими логического обоснования среди доступных сведений.
Однако не верить услышанному не нашлось причин. Уровень достоверности полученной информации был близок к ста процентам.
Другое «ударило по нервам», заставив Гюнтера глубоко задуматься.
Сколько веков прошло после войны, а люди, похоже, не изменились. По крайней мере, он получил представление о той части человечества, с которой был знаком не понаслышке. Что греха таить — Шрейб сам являлся выходцем из трущоб мегаполиса, но война перемолола его, стерла одного Гюнтера и создала совершенно иную личность.
Сейчас перед ним внезапно встал вопрос: а что я должен делать в сложившейся ситуации?
На миг промелькнула мысль — отдаться воле боевых программ. Порешить всех и вновь впасть в спасительную кому энергосберегающего режима.
Неужели мы воевали за таких вот мерзавцев?
Ответа он не нашел. Его не было. Слишком мало информации. Оставалось лишь надеяться, что он случайно столкнулся с этим отребьем в человеческом облике.
Да, но что делать мне?
В еще не окрепший рассудок Гюнтера въелась фраза, оброненная главарем банды: я думал, нас пошлют на зачистку планеты, где после войны полно всякой кибернетической дряни.
Кибернетическая дрянь — это он про таких, как я…
Новый мир, каким бы чудовищным либо прекрасным он ни оказался на поверку, по полученной только что информации, отвергал древний пехотный сервомеханизм, давая ему четкое, недвусмысленное определение. Шрейб не строил иллюзий — никто не станет разбираться в таких тонкостях, как наличие в кристалломодуле «Одиночка» и подчиненных искусственных нейросетях пехотного андроида неполноценной копии сознания человека, погибшего на той войне.
Меня попросту уничтожат, как чрезвычайно опасный, реликтовый кибермеханизм.
Да, выбор небогат.
Либо действительно вернуться в режим энергосбережения, уходя таким образом от проблем, либо отыскать способ возвращения в мир, причем такой, когда его хотя бы выслушают до того, как разнесут на куски.
Прежде чем начинать действовать, он решил еще немного послушать ленивые переговоры членов банды.
Долго ожидать ему не пришлось.
— Послушай, Игорь, а если отец пацана откажется платить выкуп? Что тогда? Останемся ни с чем, да еще будем должны ганианцам за экипировку?
— Не дрейфь. Все оговорено и продумано. Заказчик поставил конкретное условие: если через сутки в оговоренное место ему не доставят выкуп, он все равно платит нам пятьсот тысяч.
— За что?
— За устранение мальчишки.
На некоторое время в эфире наступила тишина.
— А кто заказчик? — не подумав, ляпнул Рихан.
— Рехнулся? — тут же осадил его Игорь. — Или решил на тот свет пораньше отправиться? Кто заказчик — я и сам не знаю… и тебе знать не советую. Факт — ему мешает мальчишка. По каким причинам — понятия не имею. По-моему, он готов смириться с его «освобождением» за круглую сумму, но при упрямстве папаши наш работодатель готов заплатить за физическое устранение пацана.
— А не «кинет»? — хмуро поинтересовался Стивен.
— Деньги уже на счете, — успокоил его Золотцев. — В банке Ганио. Так что ситуация для нас беспроигрышная. Сидим сутки, и если выкуп не заплатят — я сам все сделаю.
— А команду тогда зачем набирал? — пробурчал Рихан. — Украсть мальчишку ведь было совсем несложно. На Грюнверке вообще народ странный, как будто не знает, что в Галактике существует преступность.
— Насчет Грюнверка — согласен. Там я бы справился и в одиночку. А вот тут вы мне еще можете пригодиться. Во-первых, если мне удалось тогда сбежать через древние, наверное, еще инсектами построенные порталы, то где гарантия, что о них до сих пор неизвестно конфедератам? Не факт, верно? Ну и реликтовых кибермеханизмов тут, полагаю, в избытке. Короче, хватит болтать. Отдохнули? А теперь по постам.
Разговор оборвался, но Гюнтеру в конкретной ситуации уже все было ясно.
Пехотный сервомеханизм времен Галактической войны, получив подобную информацию, не стал бы вмешиваться в дела людей. Боевому вариатору целей достаточно того, что группа подонков, укравшая ребенка, не классифицируется как «противник».
Однако в системе дройда возобладал рассудок Гюнтера.
Вспышка возрождающейся памяти рванула, будто огненный всплеск оборонительной плазменной гранаты: на миг помутилось сознание, зрение стало нечетким, фантомные ощущения звона в ушах и солоноватого вкуса крови на губах ворвались в раздираемый противоречиями рассудок.
Та война сначала убивала души, а уж затем уничтожала людей.
Но случалось и так, что в череде бесконечных схваток возвращались порывы чувств, словно шквалистый ветер вздымал и уносил прах бесконечной усталости, морального истощения, порожденные буднями техногенного противостояния.
Ребенок…
Это случилось, когда Гюнтер уже командовал взводом серв-машин, незадолго до рокового штурма укрепрайона силами Флота Свободных Колоний.