Воспользовался тогда Вен Лю своим шансом и сразу охладел к Ва Чжи. Посмеялся над ней, что поверила его обещаниям, и на следующий день уже гулял с другой девушкой.

Дрогнуло сердечко молодой Ва Чжи. Обещал ей так долго все на свете молодой человек, а оставил, как и всех других: ни с чем. Обманул, обвел вокруг пальца. Не могла смириться с этим Ва Чжи, но сделать ничего с этим не могла. Горечь, стыд и печаль глубоко укоренились в ее душе. Шли дни, но Ва Чжи не могла забыть и смириться. Горе ее не угасало, а разгоралось со все большей силой. Не смогла больше терперь эту боль Ва Чжи. Вышла она как-то перед рассветом, пока вся деревня спала, в холмы и шла прочь из селения куда глаза глядят сутки напролет. Уже при свете луны остановилась она в безлюдной местности и горько плакала на вершине утеса, вокруг которого гулял лишь ветер-забияка. Долго не могла успокоиться девушка, а когда открыла заплаканные глаза, то перед ней стояли три духа: три зловещие тени. Духи все черные, словно сажа горит, клубящиеся, с рогами на уродливых головах. Клыки торчат из пастей, дым валит от них, как от лесного пожара. Глаза красными угольками горят на черных лицах.

— О чем горюешь ты, о дева? — спрашивает один из них.

— Что делаешь ты здесь одна, так далеко от людских селений в холмах при свете полной луны? — вторит ему другой.

— Не боишься, что мы заберем тебя с собой в свое царство? Навечно будешь у нас в услужении, света белого не видеть, — молвит третий.

Не испугалась страшных духов Ва Чжи, потому что все равно было ей, что с ней теперь будет. Поведала она о предавшем их любовь юноше и сказала, что не успокоится, пока их любовь не будет отмщена. Всю свою боль вложила она в свой рассказ, да так, что даже черные духи ахнули от подлости молодого человека, принесшего ей столько страдания и горя.

Закончила Ва Чжи свой рассказ и даже забияка-ветер на утесе стих на некоторое время. Наступила звенящая тишина.

Переглянулись тогда между собой духи, и один из них заговорил с Ва Чжи. Предложил он ей сделку. О чем был этот уговор, знает только ветер, который гулял по холмам той ночью, но после этого Ва Чжи больше никто и никогда не видел.

Лишь забрезжил очередной рассвет розовыми лепестками, загудело все селение. Вот уже сутки не видел никто Ва Чжи.

Проснулся тем утром Вен Лю и увидел, что он уже не прекрасный юноша, а скрюченный горбатый старик. Помаялся Вен Люй по селению: все смеются над ним, никому он такой не нужен. Девушки, с которыми общался до этого, все говорят, что это не он, чтобы такой страшный к ним даже не подходил и не хотят его даже слушать. Кому он говорит, что это он, Вен Люй, все говорят, что так ему и надо. Посмотрел он в отражение пруда и увидел скрюченного старца. Пропал, бесследно исчез прекрасный юноша. А глаза сделались льдисто-голубыми. Ни у кого никогда в селении не было таких глаз. Захотел он убить себя, но не смог. Не приходила за ним смерть, и как бы ни старался и что бы ни делал юноша, убить себя не получалось.

Тогда пошел он из селения прочь и дошел до каменистых Лунных холмов. Остановился он на отдых и слышит, кто-то тонким голосом ему поет.

— Пожалели духи красавицу Ва Чжи. Выполнили ее желание, в обмен забрав ее и твое сердце. Только Ва Чжи заплатила жизнью за свое желание, а ты обречен скитаться вечно.

— Кто это говорит? — спросил Вен Люй.

— Это я, — сказала маленькая птичка, что сидела на камне рядом.

— Ты точно тот самый юноша Вен Лю. А разговор духов и прекрасной Ва Чжи подслушал ветер, который гуляет ночью по этим холмам. А я узнала все это от него.

— Нет ли избавления? — спросил Вен Лю. — Молю тебя, скажи, говорил ли что-нибудь про это ветер.

— Есть! Вижу, что страдаешь ты, и помогу тебе, — отвечала птичка. — Ветер слышал, как духи говорили о твоем каменном сердце, которое они вложили в холодные руки Ва Чжи, прежде, чем похоронить ее тело здесь, в этих холмах.

Они говорили, что тысячи лет ты будешь копать здесь ямы и тоннели, прежде чем отыщешь истлевшее тело красавицы и свое каменное сердце в ее руках. Разбив его, ты сможешь обрести свободу. Только так избавишься от проклятья, что духи наслали на тебя.

Сказав эти слова пташка вспорхнула и улетела.

Много веков минуло с тех пор, но иногда, забредшие путники по ночам, при свете луны видят здесь скрюченного старца, облаченного в одежды кроя прошлых веков, который бредет куда-то по холмам с киркой и лопатами. А иногда слышат стоны и завывания, доносящиеся из многочисленных пещер, разбросанных по этим краям. Говорят, еще тысячи и тысячи лет будет копать проклятый юноша, обратившийся уродливым старцем, тоннели в Лунных холмах, прежде чем найдет свое каменное сердце и освободится от проклятия.

— Да уж, мрачный рассказик, — спустя некоторое время сказал Лин.

— Ну вот, ты как всегда влезешь со своим комментарием и испортишь трагичность момента, — со вздохом сказал Сато, поднимаясь с пола. — Что же, наверное, нам уже пора в путь.

— Поучительная история, — сказала Ней, поправляя свою походную амуницию.

— Смотрите-ка, тебе понравилось! А у тебя, красавица, много было ухажеров? — спросил Лин.

— Сейчас ты договоришься, что будешь на пару с проклятым тут пару сотен лет искать чего-нибудь, — ответила ему Ней.

— Долго нам еще ходить по подземельям? — спросил Котори.

— Этого я не могу вам сказать. Я сама здесь впервые, — сказала Ней.

Выслушав рассказ, отряд, не прерывая более своего движения, двигался дальше по темным, причудливым изгибам тоннелей.

Спустя некоторое время Ней вывела отряд к огромной пещере, свод которой терялся во мраке и не высвечивался факелом. Тропинка вела вниз, к идеально ровной площадке внизу.

В глубине пещеры на площадке в хаотичном порядке были разбросаны большие серые валуны. Спустившись, отряд пошел межу ними по удивительно гладкой поверхности камня, словно бы высеченной искусственно здесь. Путники шли мимо валунов, больших и круглых, примерно одного и того же размера. Ней решила пройти их насквозь, тем более, что опасностей в пещере доселе не предвиделось.

Конец ознакомительного фрагмента