— Само собою…

— А теперь присядь. — Кивнул мне на стул, а сам встал из кресла, подошел к одному из шкафов, раскрыв дверцы секретера, вытащил бутылку американского виски, лед из стоящего внизу холодильника, плеснул желтого кукурузного самогона в рюмки, покрутил в сильных узловатых пальцах хрустальную граненую ножку и выдохнул почти смиренно: — За удачу во всех наших начинаниях, Юра, за удачу…

Ошпарил мне спирт глотку, разлился уютным теплом внутри, но в голову не ударил, каждый нейрон мой был настороже, не позволяя окутать себя успокаивающим алкогольным парком.

Зверь, выразивший благосклонность, в любой момент был способен ощериться вновь, пружиной метнуться к незащищенному горлу расслабленного простака, растроганного коварной его лаской.

— Вопрос у меня к тебе, — произнес он безразличным голосом. — Вопрос такой: а зачем ты здесь?

— Вопрос простой, — сказал я, минуя надлежащую паузу. — Здесь настоящая работа. Здесь я в своей стихии. И если честно, то и не думал, что найду здесь то, чего не хватало в жизни.

— А чего не хватало?

— Большого дела. Азарта. И тех людей, которые сейчас вокруг меня.

— Во как! — не то изумился, не то огорчился он убедительности моего тона. — Значит, карьера не главное, так?

— Она может быстро закончиться, если претендент ей не соответствует, — сказал я. — Предложите мне сейчас место вашего зама, и я откажусь. Почему? Да вы меня завтра же съедите за некомпетентность.

— У нас на Руси в замы как раз берутся те, кто глупее начальников, — парировал он. — С такими спокойнее.

— Глупее, но с набором необходимых навыков, — прокомментировал я. — Чтобы начальнику за двоих не трудиться.

— То есть слабаком в профессии себя считаешь?

— Считаю, что должность начальника отдела — пока мой предел. Это называется разумная самооценка.

— Ну что ж, точно фехтуешь, — сказал он, вновь наполняя рюмки и вылущивая в них из пластикового корытца прозрачные, без мути солей, кубики льда. Водопроводную плебейскую воду тут не использовали, берегли здоровье.

Затем спросил вяло, с тяжело дающейся вежливостью:

— Закуски сообразить? Лимончик там?

— Вкус виски испортим, — отреагировал я.

— Да какой там вкус… Ладно. И позиция твоя мне нравится, коли не врешь, и работа… Во. — Перегнувшись к своему рабочему столу, он вытащил из папки какой-то плотный бланк с шапкой из разноцветья флагов, звезд и умещенной ниже вязью письма. — Благодарность министра внутренних дел Азербайджана. Возьми себе.

— Это за что? — спросил я, недоумевая.

— Да хрен его знает. Каких-то бандитов вы повязали, под чужими личинами скрывавшихся.

Из кутерьмы дел выплыло воспоминание: да, в самом деле, двое боевиков, взявших фамилии своих новых русских жен, растворились было среди населения Москвы, но прошел стучок, нагрянули мои парни по указанным адресам, и отправились затаившиеся было разбойники по месту совершения своих прошлых деяний, на историческую родину.

— Не припоминаешь, что ли? — искренне удивился Решетов.

— Вспомнил, — кивнул я. — Но ведь это так, рабочий эпизод.

— Я поначалу никакого опера в тебе не почувствовал, — поджал он губы. — Вообще странное впечатление сложилось…

— Какое же?

— Не из нашего профсоюза человек, гость залетный… И впервые ошибся. Да и не только я. Месяца не прошло, а в седле ты уместился как влитой в него. И коней гонишь, не загоняешь. Вот и выпьем. Чтобы ты узду чувствовал и стремена. Потому что и сам рабочая лошадь. Дядя-то как? — спросил нейтрально.

Я пожал плечами.

— Нечего сказать? — Вопрос хлопнул, как выстрел, и я сразу понял — ох, не праздный это вопрос, а злонамеренный и давно созревший в коварной его голове.

— Занятой человек… Общаемся редко… — проронил я.

— Да вы вообще не общаетесь! — рассмеялся он мне в лицо. — Ты для него никто, условный родственник, проверено. И выкинули тебя к нам, дабы подальше от сфер отдалить, так понимаю. А то начудишь там чего, а на него — тень… Но это я знаю, другие по-иному мыслят. И ты язык не распускаешь, родство не выпячиваешь, во вранье не усердствуешь. За что хвалю. Так что вывод: опора твоя единственная перед тобой сейчас и находится, уясняешь? Все, — добавил, поморщившись. — Свидание закончено. Свободны, подполковник.

Развернувшись на каблуках из стойки «смирно», я, не оборачиваясь, со служебной папкой под мышкой отправился к двери, ощущая спиной изучающий взор зверюги.

Он мне не верил, точно. Отслеживал мои реакции, затеяв привычное театрализованное действо. А я не верил ни ему, ни действу. Потому пока и выживал в этих стенах. Хотя разоблаченная тайна о моих, а вернее, Юркиных прохладных отношениях с вице-премьером наполняла меня досадой и опаской: если вскрылось это, ведь и подлинная моя персона выявится ненароком… Что тогда?

Бежать, бежать, бежать! Или пронесет?

Ленка домой еще не приехала, но на лестничной площадке, увидев, как я открываю дверь квартиры, встрепенулась заполошно какая-то дама, поспешившая спуститься ко мне вниз по лестнице.

— Простите, а где Юра? — нервно осведомилась она.

— Какой Юра? — ответил я осторожным вопросом.

— Шувалов…

— Он в Америке, — промямлил я, предчувствуя неладное.

— Как?! И когда вернется?

— Он уехал туда жить.

— Жить вообще? — Глаза ее ошарашенно округлились.

— Ну и в частности, наверное, — прибавил я.

На глазах неизвестной особы навернулись слезы. Вдруг я заметил, что она весьма миловидна, со вкусом одета, но вот что-то с фигурой… О, да она же беременна!

Тут же в моей голове выстроилась версия, получившая мгновенное подтверждение: из дальнейших пояснений незваной гостьи следовало, что ее и Юру некогда связывали близкие отношения, должные закончиться законным браком, однако случился разрыв, и влюбленная пара распалась. Сегодня же, по ее убеждению, размолвку предстояло преодолеть ввиду двух непредвиденных обстоятельств: ее сегодняшней непоправимой беременности и вернувшейся любви к виновнику оной.

Этого мне не хватало! То бандиты, то залетевшие дамочки…

Девку, конечно, было откровенно жаль, но все, что я мог для нее сделать, — дать номер телефона несостоявшегося супруга и отправить восвояси с наилучшими пожеланиями. После чего позвонил в Америку, сообщив с нескрываемой злобой новость об очередном визите с очередной претензией.

Хорошо, пострадавшие от инсинуаций Юры приходили за сатисфакцией по его домашнему адресу. А заявись они в Управление?

Меня прохватил горячечный озноб. Я снова ощутил себя беспечным гулякой по краю пропасти.

— Что ж, — отозвался несгибаемый в своей стрессоустойчивости, имеющей нецензурный аналог, Юра. — Пусть рожает. Пренебрежение законами природы не освобождает от уплаты алиментов, и я готов поддержать ее материально. Конечно, когда обрету надлежащую финансовую форму. Телефон ей дал? Ну и ладно. Как служится?

— Не жалуюсь.

— А вот это действительно сюрприз, — сказал он. — Ума не приложу, как ты там крутишься.

— Уже так раскрутился, что не остановить, — сказал я. — В дело включился внутренний генератор. А как в Америке?

— Не очень, — донесся грустный ответ. — Перебиваюсь в теневом секторе. Так что у нас с тобой полная перемена ролей. Очень боюсь ментов. Но познакомился с одной толковой бабой. У нее магазин на Брайтон-Бич. Просится замуж. Ее возрастная категория смущает, но, думаю, придется сдаваться. Нужны документы.

И тут меня озарило!

— Не спеши, — сказал я. — Сведу тебя с одной подругой, она непременно поможет. И с документами, и с работой. Такая же аферистка. Споетесь, как два соловья. Через пару дней она будет в Нью-Йорке. Зовут ее Лена.

Тут дверь распахнулась, и во всем блеске своего обаяния и зрелой женственной красоты в квартиру впорхнула моя американская подруга, припав ко мне налитой вдовьей грудью.

— Привет, Ленок. Только что говорил с Америкой…

— Звонило твое второе «я»? И как оно там?

— Бедствует потихоньку.

— А ты дай мой телефон, поможем твоему другу.

— Документы ему нужны.

— Ну, учитывая мои связи с организованной итальянской общиной…

— Но он слаб материально…

— Они с удовольствием дают авансы деловым людям, попавшим в стесненные обстоятельства. Как и твои чечены.

Последующие два дня я мотался по вьетнамским общагам вместе со смежниками из иностранного отдела в попытке найти след лиходеев, совершивших убийства в Германии. Один из них, некто Фам, был нами установлен со всей определенностью. Входил он в клан контрактных убийц из Юго-Восточной Азии. Заказы поступали через посредников, далее следовал выезд исполнителя из Азии в Европу или в Америку, проведение им акции и срочный отход на собственную территорию, где у душегубов имелись особняки, обеспеченные семьи, а порой и бизнес: магазинчик, ресторан, турбюро.

Россия в данном случае была пространством неизбежного транзита. Переправлялись убийцы через бывшие республики СССР, прибывая туда с одними документами, а в Россию — уже по другим. В Москве документы порой менялись снова, и далее на Запад конспираторы отбывали уже под иной личиной. Качество паспортов было отменным: к визам, печатям и всякого рода отметкам — не придерешься. Бизнес, ведающий нелегальной иммиграцией, не жалел денег на техническую базу и выученных специалистов.