И вот нейрошлем, полный местных бананов, лежал в метре от Фармы. Один шаг отделял «Тигров космоса» от нового мира. Боевики таращились на спящего, ухмыляясь.

Подойдя к дикарю, Зимин поднял нейрошлем, вытряхнул из него остатки обеда. Надел себе на голову. Индикатор горел красным: «в допуске отказано».

— Займись им. — Фарма передал шлем Гюнтеру. — Я хочу надевать его, когда захочу.

Да, этот чертов дестроер должен летать туда, куда захочет Зимин, и делать то, что он скажет.

— Этого кончать? — Один из боевиков пнул проснувшегося, хлопающего глазами высоколобого. Затем придавил вытянутую голову Крэкка к земле, наступив ботинком на ухо.

— Грузи во флаер, — сказал Фарма. — Джо!

Вперед вышел боевик в титановом экзоскелете, взвалив на плечо увесистый плазмоган.

— Возьми ребят. Разберитесь с Баталовым.

— Привезти голову?

— Да, если не хочешь висеть рядом с Макдауэллом.

Баталов с аппетитом ел, останавливал себя, но затем вновь жадно набрасывался на мясо. Жесткое, пресное, с жилами, оно застревало в зубах и с трудом жевалось. Чего-чего, а от мяса Олег такого никак не ожидал!

— Жаль, что ты не пробовала еду из молекулярного репликатора, — произнес космодесантник, глядя на жующую Салль. — Там и челюстями двигать не надо, тебе бы понравилось.

Дикарка молчала.

— Впервые слышишь про репликатор? — Олег не знал, как объяснить, что это такое. — Конец охоте, понимаешь? Бесконечный тающий во рту поросенок.

Животное, похожее на опоссума, дикарка подстрелила сама. Ловко сняла шкуру, завернула тушку в листья, а поверх развела костер, без аккумуляторов, щелкнув осколками блестящего камня.

Они прошагали несколько часов, а потом устроили привал. При этом Салль не выглядела утомленной. Баталов еле дождался, пока опоссум будет готов.

Съев ровно столько, чтобы утолить голод, Салль рассматривала снявшего куртку землянина из племени инструкторов. Плечистый. Мускулистый. Сильный, такой же, как и ее Крэкк. И такой же… мягкий. Что-то подсказывало девушке, что пришелец именно такой. Большинство мужчин, прилетевших с неба, имели фигуры атлетов, породистые красивые лица, но стальные трубки, говорящие коробки, летающие круги сделали их кожу шелковистой, словно у женщин, а взгляд кротким. У «археологов» землянина Фармы и вовсе отросли животы, а грудь заплыла жиром.

На руке у чужака засохли следы от ножа: «СС».

— Это твой дух-покровитель? — протянув руку, девушка коснулась порезов.

Во взгляде низколобой неожиданно блеснула сталь. Улыбнувшись, дикарка не удержалась, потрогала мягкие волосы Олега.

Когда пришелец освободит от чужого шлема ее любимого, Крэкк снимет с него скальп. Или это сделает сама Салль. У Салль рука не дрогнет, она хочет замуж. Они принесут волосы в дар Язургу, а затем станут мужем и женой.

Пальцы Салль перебирали шевелюру Баталова. От невольной ласки на лице космодесантника расплылась улыбка, Олег даже перестал есть.

Спокойные, ясные глаза дикарки.

— Ешь, Эсэс. — Салль улыбнулась в ответ, убирая руку. Инструктор больше других землян напоминал ей воина. Язургу понравится трофей. — Ты достойный сильный мужчина.

Скальп достойного мужа даст им с Крэкком здоровое потомство. Салль уже видела, как повесит трофей над супружеским ложем.

Олег рвал зубами мясо, рядом сидела дикая красавица. Он любовался ее лицом, телом. Ему нравились открытость дикарки, ее непосредственность, она смотрела на него с подкупающей простотой. Большой ребенок.

После трапезы они еще часа четыре пробирались через джунгли, пока Баталов не стал отставать. Дикарка и космодесантник сделали привал недалеко от реки. Подняв лук с колчаном с земли, Салль шагнула в сумерки.

— Ты куда? — Свет от экрана коммуникатора падал синим отблеском на лицо Олега. — Хочешь взглянуть на улицу, на которой я живу?

Конечно, это была не съемка в реальном времени, простая голограмма, но все же…

— Салль не будет.

Она не хотела мешать Баталову разговаривать с духами.

Дикарка ушла к реке, а Олег занялся дыхательной гимнастикой вкупе с боевой медитацией. У каждого своя гигиена. На агрмометре — 0,87 Ag. Позарез нужно было скинуть нешуточные семь сотых агрессора, не бегать же по рыжим болотам с разряженным звуковым ружьем!

После нескольких подходов, чуть ли не вывернув легкие наизнанку, но избавившись лишь от одной сотой, Баталов принял позу лотоса. Взяв бластер в руки, держа его перед собой, он сосредоточился, повторяя про себя, словно мантру:

«Мир полон света, мир полон любви, мир полон света…»

Негромкий, но близкий тигриный рык донесся из-за деревьев. Раскатистый, леденящий кровь. Поднявшись, Баталов понял, что сможет определить, где зверь, только после нападения, когда хищник начнет рвать его на куски. Доплинзу он потерял, когда, спасаясь от дикарей, нырнул в реку.

— Салль? — тихо позвал Олег.

Осторожно ступая, он вынул нож. Возможно, тигр учуял запах печеного мяса. Остатки опоссума они прихватили с собой. Или зверю понравился сам Баталов? Космодесантник плохо знал повадки тигров, но резонно предположил, что сырое мясо хищникам нравится больше. Лук Салль унесла с собой. Олег двинулся в том направлении, куда ушла девушка.

Журчание воды становилось все явственней. Лес редел, открылась река — серебристая гладь, облитая сиянием двух лун. Бегущая вода светилась отраженным светом. Салль подплыла к берегу и теперь выходила из воды. Обнаженная. Невольно присев, замерев за листьями папоротника, Баталов видел, как сначала открывается грудь девушки, потом живот, бедра. Салль остановилась по колено в воде, повернулась к реке, поправляя волосы.

Баталов любовался. Тела дикарки не коснулась цивилизация, но сама природа позаботилась, придав ей изысканность дикой лани.

Салль повернулась к берегу, увидела Олега и быстро закрыла руками затылок:

— Зачем ты тут? Мой кавас! Ты видел его? Не смотри!

Баталов выпрямился, не зная, что сказать, рычащий тигр вылетел из головы. Коммуникатор принялся объяснять, что такое «кавас». Когда он закончил, Олег понял, что натворил. Засохшая до каменного состояния корочка на затылке девушки из смеси глины, крови и птичьих испражнений, вот в чем было дело. Видя, как его избранница отламывает края каваса, открывая затылок, среднестатистический дикарь приходил в неистовое сексуальное возбуждение. А он, Баталов…

— Нет, я не смотрел! Там тигр!

Салль вышла на берег и шагнула к нему:

— Ничтожество! Мой кавас! Салль опозорена! Ты не мужчина! Трус!

— Молчи. Я человек со звезд. Что ты можешь знать? Наши женщины…

— Выродок! Испражнение собаки!

— У нас разные культуры.

— Ублюдок!

— Попридержи язык! Я выше тебя по эволюционной лестнице на тридцать три ступени. Побольше уважения!

И тут безмозглая дикарка сделала то, чего Баталов никак не ожидал. Схватив пригоршню ила, Салль бросила его в лицо чужаку. Почувствовав на лице теплую жижу, Олег вдруг понял по тошнотворному запаху, что это не только ил. К илу примешались экскременты неизвестного, но, судя по лепешке, крупного животного. В бешенстве Баталов схватил девушку за тонкую шею. Захотелось сжать горло, чтобы она захрипела, выкатив красивые наглые глазки. Отвесить оплеуху. Будь ты хоть инструктор последней степени просветления, неприятно стоять с перемазанным фекалиями лицом.

— Примитивная сучка!

Усилием воли Олег заставил себя разжать пальцы.

«Ударь! Врежь! — кипело внутри. — Никто не узнает. Пусть катится!»

Нет, так нельзя.

Космодесантник отступил.

Олег умылся. Помет был свежий: с личинками и травой. Просто так, одной водой, отмыться не получалось. Баталов отдал бы сейчас полжизни за тюбик мыла и полотенце. Хорошо еще, что не попало в рот, она ведь туда и метила, дура. Это же надо, бросить в лицо говном!

Подхватив оружие и одежду, Салль убежала.

Если развести костер, а со шкуры опоссума взять сало, можно получить мыло. Аккумуляторов, правда, нет. Черт, если бы перед ним была нормальная река, нормальный речной песок.

«Бешеная тварь! Что эта дикарка о себе возомнила? Одноклеточное! Кем бы они были без нас! Эволюционные недоноски!» — Баталов принялся плескать воду в лицо, потом рвать листья, скрести, вытирать ими скулы и подбородок.

«Бесполезно! Гадина! Покалечу! — Космодесантник было дернулся за Салль, чтобы вырезать ей на лбу правила хорошего тона, но вновь усилием воли взял себя в руки. — У вас разные культуры, Баталов, у нее и у тебя. Современные женщины тоже кидаются экскрементами. Забыл? Через суд».

Наконец один из кустов оказался с запашистыми, широкими листьями — спасительная влажная мякоть. Но и без куста Олег простил девушку. Человек со звезд должен прощать, сам ведь сказал, что выше по эволюционной лестнице и так далее, за язык никто не тянул. Надо быть умнее, великодушнее. Пялился на ее кавас! Можно сказать, обесчестил молодую невесту.

Салль сидела на том месте, где он оставил звуковое ружье.

— Ничтожество, ты ешь экскременты!

Удивительно, что она была еще здесь, видимо, так сильно хотела замуж.

— Спасибо, — сказал Олег.

Не из-за того, что подобным образом нужно было отвечать на всякое оскорбление словом или действием, следуя одной из технологий школы инструкторов по холодной нейтрализации, — Баталов действительно так сейчас чувствовал. Без гнева.

— Не ты, а я опозорила тебя, чужак! Слышишь?

Да, она опозорила его. Всепрощение — это отличная философия, пока вам не измажут экскрементами лицо. Олегу и сейчас хотелось, как минимум, отвернуть Салль голову, выбить дурь. Показать, что значит распускать язык и руки в присутствии человека со звезд, указать дикарке на ее место.

— Спасибо, — повторил он.

Смирять себя, подавляя гнев, было ох как тяжко.

— Благодаришь меня? Почему? За что? — Салль рассмеялась. — А если я ударю тебя? Буду бить тебя ногами, плевать в лицо, мазать экскрементами твои глаза, проклинать твое племя? Набью полный рот? Ты все равно скажешь спасибо? Да? Говори. Скажешь спасибо! Проглотишь?! Слизняк! Тряпка!

Олег не знал, как бы он поступил. Рука космодесантника легла на рукоять бластера, это значило, что Баталов растерялся. Величайший ум эпохи Крэмберг и тот бы встал в тупик. Надо же, во что вылился невинный момент купания, даже хищник убежал.

— Ты сильней меня, большой, здоровый! Ты можешь заставить меня молчать. Что же ты? — Нет, она решила довести его до белого каления за свой поруганный затылок. — Ударь меня! Ну! Не можешь? Вы прилетели, но вы бессильны! Сильные без силы! Крэкк в сто раз храбрее тебя! Трус! Ни одна женщина не пойдет с тобой! Улети ты хоть за край звезд! От тебя воняет!

«Спасибо», — смирял себя Олег.

Его палец машинально опустил планку предохранителя бластера, фиксирующий зубец с щелчком встал в гнездо. На плазменном накопителе загорелся «зеленый»: допуск разрешен.

Олег остолбенел. Допуск разрешен!

То, над чем Баталов бился часами… Он не просто сбросил две-три сотых агрессора. Агрмометр показывал невероятные 0,62 Ag!

— Милая ты моя! Ты сама не знаешь, что ты сделала! — Глаза космодесантника загорелись, он затанцевал на месте. — Вернула! Молодчина! Умница! — Олег в возбуждении размахивал бластером перед ошалевшей, совершенно сбитой с толку Салль, несказанно счастливый. — Какая же ты молодец!

Глава 7

Крикк

Баталова разбудил рык. В сером свете утра между кустов возникла большая голова крадущегося тигра. Хищник подобрал широкие лапы, способные с одного удара переломить хребет лошади, и приготовился к прыжку. Вскочившая на ноги Салль присела, выставив перед собой лук и натянув тетиву, бледная, как полотно.

Остановить примитивной стрелой зверя массой в четверть тонны было невозможно. Все, что могла девушка, это выбить тигру глаз, что совсем не просто, когда хищник в прыжке.

Вытянув вперед руку с бластером, Олег спокойно, даже с некоторой ленцой, срезал толстую ветку у тигра над головой. Падая, ветка вспыхнула, огрела непрошеного гостя по спине. С опаленной гривой хищник бросился прочь.

Ветка горела на земле, с треском поднимались языки пламени. В глазах дикарки страх сменился восхищением.

— Вскипяти воду. — Убрав бластер в кобуру, Баталов потянулся. — И набери плодов.

Салль повиновалась.

Они завтракали молча. Девушка чистила плоды, складывая их на лист папоротника перед Олегом, достала, подала Баталову подогретый кусок мяса опоссума. Олег принимал ухаживание полуголой дикарки как должное. Пусть составители правил обращения с коренным населением диких планет заткнутся, только что он, Баталов, спас девушке жизнь.

— Салль не хотела обижать тебя, человек со звезд. — Взгляд у дикарки был настороженный, и вдруг она широко улыбнулась. — Салль никому не скажет. Ну, и Эсэс пусть молчит.

Баталов коротко кивнул, что означало, что кавас девушки, она сама… вне подозрений. Ему захотелось ее поцеловать.

— Называй меня Олег, — сказал он, поднимаясь. — И прибери здесь все, женщина.

Салль завернула оставшиеся плоды в листья, затем, вооружившись горящей веткой, побежала на реку.

Умываясь на берегу, Баталов с прищуром смотрел на отблески солнца на воде. В утреннем свете стало видно, что берег не то чтобы завален экскрементами, но они тут присутствовали. Некие крупные животные выбрали данное место для водопоя, иначе Баталов не мог объяснить. Инструктор взглянул на кал чуть ли не с благодарностью.

Все в мире служило одному. И, похоже, нечистоты сделали для него, Олега Баталова, неизмеримо больше, чем самый ласковый и лучезарный солнечный свет.

Здесь главное было сказать: «спасибо».

Космодесантник вспомнил обращение Крэмберга к гражданам Федерации сразу после покушения на него. Террористы чуть не сожгли ученого, а он, лежа в палате, с обезображенным ожогами лицом, призывал людей оставить боевиков в живых. Создатель ДОКа не просто ратовал за продление моратория на смертную казнь, он благодарил террористов за покушение. Именно был благодарен, сказал «спасибо».

Сейчас Баталов понимал это «спасибо» Крэмберга. Его собственное возмущение: «Они же хотели отнять жизнь, как можно за это благодарить?», казалось теперь поверхностным. Узнав о покушении, сам Баталов, прежде всего, хотел карать, впрочем, как и миллиарды, населяющие планеты Федерации. Миллиарды желали одного: возмездия! Но Крэмберг сказал «спасибо» и собственным примером сбросил всеобщую агрессию.

Тихая улыбка тронула губы Баталова. Ему посчастливилось жить в одно время с величайшей фигурой в истории человечества. Олега в который уже раз поразил масштаб личности создателя ДОКа. Великий оставался великим во всем.

Олег и Салль шли без привала уже несколько часов. Временами останавливаясь, чтобы глотнуть в лесной духоте воды.

Между деревьями возник просвет.

— Чувствуешь? — Баталов втянул носом воздух.

Ветер донес до них запах гари, смешанный со сладковатым тяжелым духом горелого мяса. Если ты воевал, то подобный смрадный душок уже ни с чем не спутаешь. Салль проскользнула вперед, Баталов услышал, как девушка вскрикнула.

Выйдя на открытое пространство, Олег увидел сожженную деревню. Перед ним тлели остатки стен крайней хижины. Посреди поселения лежали тела, в основном женщин и детей. Трупы обгорели, но несильно, почерневшая кожа полопалась, обнажая розовые раны, которые облепили мухи. Тяжелый удушливый смрад шел волной.

Женщин и детей поливали огнем уже бездыханных, после того, как убили и скальпировали. Видимо, для устрашения. Между пепелищ лежало несколько мертвых мужчин — ни одного пореза, ссадины, синяка на телах, только окровавленные лбы, лишенные волос головы. Все воины остались при оружии, они словно рухнули там, где стояли. Микроволновая пушка убила их бесшумно: рассеянный разряд с борта снижающегося флаера, и дело сделано. Избиение завершили перебитые бластеры. Поселение высоколобых вырезали. Это не была деревня Крэкка и Салль, но здесь жили их соплеменники.

Баталов вспомнил массивный полуавтоматический микроволновой карабин Джо. Боевик, предлагавший матери выбрать, кого из сыновей она отдаст на убийство. Похоже, напавшие на деревню были вооружены такими же карабинами.

— Это сделали нелюди, они не могут называться людьми. — Баталов смотрел на трупы. По щекам Салль лились слезы, она сдерживалась из последних сил, чтобы не закричать. — Пошли отсюда.

Закрывая нос ладонью, Салль плакала. Оказавшись в лесу, девушка упала на колени, завыла, уткнувшись лбом в траву. Дикарка выла протяжно и страшно, Баталов видел всякое, но сейчас его самого трясло.

— Салль, мы должны быстрее найти Крэкка, — сказал он. — Эти люди с Земли, но они преступники. Если их не остановить, они продолжат убивать. Мне нужен Крэкк!

Зло существовало, непримиримое, конкретное. Зло имело имена и фамилии. Посреди мертвой, дышащей горячим смрадом деревни зло смеялось, глядя на Олега поверх скальпированных голов, почерневших мертвых лиц. Зло было вооружено, и оно стремилось захватить оружие еще большей силы. Тигров космоса нужно было остановить или уничтожить, смести с лица земли, чтобы и праха не осталось.

Крэмберг хотел, чтобы террористов оставили в живых? Хорошо, они получат пожизненное, но при сопротивлении будут немедленно уничтожены.

— Дух, который служит железной голове, очень могущественный, он подчиняет себе летающую гору, — произнес Баталов, поднимая Салль на ноги. — Если люди из племени Фармы доберутся до Крэкка раньше нас, они скальпируют и сожгут все деревни на Крикке.

Салль кивнула, она видела злополучный шлем в действии. На ее глазах стальная громада над джунглями атаковала ее деревню: скала посреди джунглей с грохотом потонула в огне, а ударная волна смела хижины. Саму Салль сбило тогда с ног.

— Ты правда сможешь укротить железную голову? — Во взоре дикарки сквозили растерянность, мольба, неподвижная глубокая ненависть к землянам. Казалось, она видела чужака насквозь. Трупы в деревне, десятки тел. Их бы не было, не появись на Крикке пришельцы. — Ты сможешь, Олег?

— Теперь да, — сказал Баталов. — После того как ты вернула мне силу, я остановлю их, не сомневайся.

До рыжих болот и станции археологов оставалось совсем немного.

Рыжие болота, видимо, были непроходимой топью только до появления на Крикке землян. Перед Баталовым лежала ровная, как стол, очищенная от джунглей поверхность — территория Центра имплантации. Расчерченная посадочная полоса для флаеров и десантных ботов местами вздулась, вздыбилась кусками армированного пенобетона. В воронках от снарядов скапливалась вода. Вот и все болото.

Олег понял, что Центр брали штурмом. Металлическое ограждение уцелело местами, как и привезенные с Земли эвкалипты. Они росли по всему периметру Центра имплантации, внося свой посильный вклад в осушение болот: эти деревья втягивали корнями воду, словно насосы.

Олег и Салль подползли к остаткам железного ограждения и теперь лежали за стальной мачтой с оплавленной камерой видеорегистратора на конце. Мачта согнулась дугой, накренилась, почти касаясь земли. Металл застыл каплями, брызги затвердели бляшками на разбитом в кашу бетоне. Одну каплю Салль поддела ногтем и засунула за щеку. От удара плазмы сталь плавилась, словно воск.