— Да у вас тут прямо звездные войны. — Я недоверчиво помотал головой. — А милиция что?

— А кто бы ее вызвал? — Ренат пожал плечами. — Турки не будут, Ильдаркины хлопцы — тем более. Мирные, что наблюдали махач, — оно им надо? Ведь Каратист все равно верх одержал. А наша милиция — она такая, сама собой из воздуха не появляется… Это еще ладно. По зиме турки в набег на футбольное поле пошли. Вот там мы попотели… Это летом через озеро лишь по перешейку пройти можно, а зимой иди как хочешь — лед на Малых Кабанах. Это было эпически, приятель… Наших человек тридцать собралось, турок — человек сорок — и блин, такое ледовое побоище… Люди семьями гуляют, девчонки с мальчишками на коньках катаются, малышня на санках — и посреди этого две армии бьются, кровь рекой… — Ренат нервно засмеялся, видимо, было что вспомнить. — Не пустили супостата, который чуть было не пробился, но все равно отогнали. Ржали потом: ледовая, блин, дружина… Турки подлые — самопалы используют, самодельные гранаты, а это вообще западло — пальцы отрывает, убить может. Но в том махаче только монтажками [Имеется в виду монтировка.] херачились. Если палить, то в своих попадешь… Когда менты приехали, уже не осталось никого. Только граждане в легком шоке да кровь на льду. Менты злые были, а ума палата — «уазик» на лед вывели. Лед возьми, да и тресни. Машина давай тонуть, экипаж врассыпную. Хорошо, что тачка медленно тонула, вторую машину подогнали, тросом подцепили. Пока вытаскивали, забыли, зачем приезжали. Вот только смех смехом, Андрюха, а Шамиль что-то замышляет. И когда ударит, неизвестно. Подозрительное затишье. Мы, конечно, следим за ситуацией… Так что, пойдешь к нам?

— Ренат, прекращай, все сказано. Не хочу участвовать в криминальных разборках.

— Да ладно тебе. — Уйгур обиженно фыркнул. — Мы же не банда какая-нибудь, а, как сейчас говорят, неформальное молодежное объединение.

— Ага, — кивнул я. — Люди с активной жизненной позицией. Душой болеете за свой район. У вас и философия, поди, есть: мол, защититься от банды можно только собственной бандой. А не было бы той банды — и нашей бы не было. Не сопи, Уйгур, чего таким обидчивым стал? Хочешь сказать, вы такие благородные, в криминал даже ни ногой?

— Да разве это криминал? — отмахнулся Ренат. — Ну трясут пацаны мелких школьников, мелочь отбирают. Бывает, бензин из машин по ночам сливают, потом налево сдают. Мотик недавно в поселке сперли, покатались. В дерево, правда, врезались, а так бы вернули, нам чужого не надо… Кстати, все вырученные деньги не тратят, а в общак сдают, с этим у нас строго. Это такая общественная касса… А уж потом Мамай решает, кому и чего. Данью, кстати, вся школа обложена, техникум и ПТУ. С пионеров по два рубля в месяц, с комсомольцев по три. Пацаны строго следят, бухгалтерия соответствующая. Увиливает кто — наказывают. С девчонок не берут, только с парней. Мамай вообще к девчонкам нормально относится, обижать не разрешает — ну, если только совсем зарвутся. В общагу иногда в гости приходим — там такой, блин, цветник…

— Знаем, — кивнул я, — сплошные букеты. «Сыпь пошла, и нос ввалился — неужели простудился?..» Из учебных заведений и вербуете рекрутов?

— Ну да, это и есть наш основной мобрезерв. — Уйгур оскалился. — Работают в коллективах наши люди, присматривают толковых, нормально развитых пацанов. Лучше местных. Многие, кстати, соглашаются, проходят проверку, пришиваются к конторе.

— Вот скажи, Уйгур, твоя Василиса тоже в ба… прости, в вашей благотворительной организации?

— А что? — Ренат смутился. — Ну крутится. Кто же ее прогонит? Но Васька так, просто рядом мотается, никто ее не пришивал. Мамай вообще против бабских контор на районе. От них толку никакого, только нормальных девчонок терроризируют.

— Ох, Ренат, ну, не знаю. — Я покачал головой. — Повзрослеть не пытались? По-моему, пора. Семья, дети, все такое. А эти кровавые игры оставили бы подросткам.

— Шериф, ты вроде не дурак, а вот вообще не врубаешься, — расстроился Уйгур. — В газетах начитался про подростковые конторы? Так там и не такое напишут. Ну да, есть молодняк, как без него. У Турка мужики лет по тридцать бегают наравне с зеленой шелухой. У Каратиста помощницей вообще была баба… правда, родила потом, а в группе женатые мужики кулаками машут. И с детьми, между прочим. Душа у них просит постоять за свой район. У нас в конторе только трое студентов — один вообще на этого учится, как его… на филолога. Мамай им отгулы дает, чтобы к сессии готовились. Еще один парень к нам приходит — Димка Колесников. Молодой врач, не поверишь, в том году диплом получил. Окулист, глаза людям лечит. Мотается наравне со всеми, если время свободное есть. А дома молодая жена и малец годовалый. Так его супруга к нам прибегала, просила отпустить мужа — выразилась, как и ты: «из банды». Ну, мы поржали. Как его отпускать, если он сам не хочет? В натуре, лучше по свежему воздуху мотаться, чем дерьмо от пеленок отстирывать. А ты говоришь… Ладно, приятель, пора идти. — Ренат засобирался. — Утром на работу, деньги для семьи зарабатывать. Так и быть, не буду обижаться, ты просто еще не вник в наши дела скорбные…

— Слушай, а что, реально в других районах лучше не появляться? — спросил я. — Это как вообще? А если надо? Мы когда в школе учились, такого не было. Может, просто везло, проскакивали?

— Может, и везло. — Уйгур пожал плечами. — Но я пару раз точно не проскочил, огребал по полной. Всегда так было, только… Знаешь, как сейчас говорят: раньше и трава была зеленее. Раз надо, то поезжай, Шериф, кто тебя остановит? Дело случая. Будь тебе четырнадцать лет, точно бы не советовал. А так ты мальчик уже большой — может, и пронесет. От двух-трех отобьешься, но вот если толпой навалятся… Да шучу, не обращай внимания, — Уйгур махнул рукой, — ты же не пришит к нашей конторе, можешь и в «Электроцентраль» съездить, пощипать нервы. Или в центр на автобусе, а лучше на такси, потому что и в автобусе огребешь… Ну все, бывай, до скорого. — Ренат протянул руку и выскользнул из гаража. Впрочем, через несколько секунд вернулся. — Да, ты кабельное поставил?

— Уйгур, я только вчера приехал, какое кабельное? Что за штука?

— Да ты что?! Объявления на дверях подъезда почитай, обязательно найдешь. Придут, подключат к обычному ящику. Оплата копеечная. Зато вечерами… прямо цвет мирового кино с гнусавым переводом. По ночам, бывает, и порнуху крутят, вот вчера «Оргии Распутина при царском дворе» крутили… Ну, это так, на любителя. Завтра в семь вечера «Рэмбо» запустят со Сталлоне. Все наши пацаны смотреть сядут. Ну бывай, не кашляй…

Глава вторая

Потянулись дни. Дотаивал снег, все чаще пригревало солнышко. Кабельное телевидение действительно тянули, по звонку пришли два хмурых субъекта, подключили, пожелали приятного просмотра. «Мультики с шести до семи вечера, — просветил один. — Сейчас „Том и Джерри“ крутим, ржач невероятный. — При этом работник студии даже не ухмыльнулся. — А вот после полуночи по выходным дням… Мы анонс не даем, сами разберетесь, но постарайтесь, чтобы взрослых у экранов не было».

Родители всегда ложились в одиннадцать вечера, а то, что Светка выросла и уже не увлекается мультиками, я как-то упустил. Впрочем, «Том и Джерри» нам зашел, только котика было жалко. «Ерунда, — сказала мама, вытирая слезы с глаз. — Наш „Ну, погоди“ лучше».

Ближе к вечеру на хоккейной коробке стала собираться молодежь. Тусили пацаны и девчонки. Пацанов было больше — от тринадцати до шестнадцати, мелькали физиономии и постарше. Все в похожих болоньевых куртках, в шапках «фердинандках» или «гребешках». Отдельные лица уходили, другие появлялись. Опасливо косились жильцы микрорайона, проходящие мимо. Своих пацаны не трогали. А ко взрослым вообще не докапывались (в основном). Стоило поразмыслить: я уже взрослый или еще нет? Коренастый невысокий мужик в куртке с овчинной оторочкой увлеченно общался с Уйгуром и Холодом. Волос на голове у мужика был самый минимум, лицо было в принципе не отталкивающим и смутно знакомым. Очевидно, Мамай — собственной персоной.

За стенкой кряхтела Светка — делала вид, что учит домашние задания. С утра пораньше я взял ее за руку и отвел в школу. Мамы не было — побежала оформляться на работу в свой прежний секретариат.

— Может, не надо? — жалобно тянула Светка. — Ну была я уже в этой школе, что там хорошего?

— Отведи ее, Андрей, — высунулся из своей комнаты отец. — Хватит бездельничать, пусть учится. Документы возьми, мы же не меняли прописку.

Светка ныла всю дорогу, и я с трудом сдерживался, чтобы не треснуть ее по затылку.

— Мама дорогая, у меня дежавю, — сказала постаревшая завуч Ирина Геннадьевна, переводя взгляд с меня на сестру. — Что в переводе означает «уже видела». Какими судьбами, бродячие мои? Света, еще чуть-чуть, и я бы тебя не узнала.

— Забирайте, Ирина Геннадьевна. — Я подтолкнул Светку коленом. — Она опять ваша. Можете в тот же класс определить — откуда она сбежала шесть лет назад. Вот смеху-то будет…

— А что у нас с глазами, Светлана Андреевна? — всмотрелась завуч. — Где неистребимое желание грызть гранит науки? Хорошо, Андрей, можешь быть свободен, дальше мы сами. Представляешь, Надежда Яковлевна до сих пор их классный руководитель. Вот обрадуется-то.