— У него еще и шип был? Сбереги меня Странник от встреч с таким полуангелом!

Возня на полу, переместившаяся куда-то ближе к двери, начинала надоедать, но Осси решила пока стерпеть и не вмешиваться. Глаза ее снова заскользили по старательно выписанным строчкам.

«…Всадники медленно, но упорно продвигались вперед, и хотя их наступление сильно замедлилось, сила и удача были еще на их стороне. Сея смерть, они продирались вперед, к центру роя, и битва разгоралась.

Победа всадников уже не вызывала сомнений — они погасили сотни огненных жизней и добрались до самого сердца роя, на ходу перестраивая боевой порядок, чтобы ударить со всех сторон. Измотанные борьбой гончие, роняя из пасти кровавую пену, продолжали одержимо рваться вперед. Но в тот момент, когда до центра роя оставался всего лишь бросок, Огненные Черепахи алыми искрами брызнули во все стороны, открывая то, что тщательно прятали, не щадя своих жизней.

И распустился в центре битвы ослепительный цветок, который начал вращение, все убыстряясь и выбрасывая вокруг себя узкие, как лезвия, лучи, на которые было больно смотреть.

И мир ослеп.

А вращение лучей становилось все быстрее, пока не слилось в один бешено крутящийся круг, который сжигал все, до чего успевал дотянуться. И было все кончено.

И лишь когда погас цвет бело-голубого пламени, остатки роя неспешно собирались в походный строй, а от ударного отряда всадников не осталось и праха. Повергнутый герой многих битв, легендарный Лехорт, лежал на песке, неловко подломив под себя сломанное крыло и истекая жизнью. Вечнослепая, но всевидящая Смерть уже стояла подле него…»

— Интересно, а как в ряды Охенты затесался полуангел? — Осси подняла глаза на Ходу.

«Зло относительно. Так же, как и добро. Уж ты-то должна знать… — Хода, справившаяся наконец с тройным риванским, возвращалась на прежнее место. — В конце концов его просто могли убедить, что бьется он за правое дело».

— В общем, как и ожидалось, толку от этого никакого. — Осси отбросила листы в сторону. — Итого. Что мы имеем?

Она откинулась на спину, широко раскинув руки, и уставилась в потолок, на котором медленно разгорались и тухли звезды неспешно вращающейся небесной полусферы.

— Гробница — в пещере. Плана гробницы у нас нет. Плана пещеры тоже нет. Что же есть? А есть у нас вот что… — Осси перевернулась на живот и посмотрела на Ходу. — Есть там наверняка защита, причем, скорее всего, магическая. А мы даже не знаем, кто ее ставил и как. А главное — не знаем, где. И есть у нас цель. Правда, не очень внятная, ибо почему-то никто не может или не хочет нам объяснить, как она выглядит. Слеза Лехорта — это, конечно, очень здорово и звучит трогательно, но что это все-таки такое и какого она размера? А главное, для чего она? Где ее искать и можно ли ее унести?

Осси потянулась, взяла с блюда большое крепкое яблоко, с хрустом надкусила и продолжила свои рассуждения.

— Еще надо понять, как она, эта самая гробница, открывается. Ну, допустим, это мы на месте решим — пока не видели, и голову ломать бессмысленно.

Осси откусила еще кусочек, затем продолжила:

— Дальше. Раз она простояла запечатанной столько веков, то, скорее всего, там живого ничего уже не осталось. Ибо, как говорится, так долго не живут, а живут обычно очень даже и недолго. Причем изо всех сил стараются и себе, и ближним этот срок сократить.

Осси хрустнула яблоком еще раз, брызгая соком во все стороны, но не обращая на это внимания.

— А раз живого никого там, как мы договорились, нет, то это все несколько упрощает, и не надо, кстати, с собой тащить весь арсенал…

«Гаситель возьмем!» — Заява эта была столь неожиданной и безапелляционной, что Осси от удивления даже жевать перестала.

— Зачем? — Яблоко хрустнуло в четвертый раз, резко уменьшившись в размерах и рывком преодолев ту незримую границу, что отделяет целое от его части, а яблоко — от огрызка.

«Возьмем. Пригодится. А все остальное оставим. — Хода помолчала и добавила: — Пожалуйста!»

— Ладно, возьмем. Гаситель и арбалет. — Осси откусила в последний раз, с сожалением осмотрела останки яблока и без подготовки, находясь все в той же вальяжной позе и болтая в воздухе ногами, со всей дури запустила огрызок в Ходу.

То, что еще совсем недавно гордо именовалось сочным плодом, стремительно описало в воздухе часть кривой в соответствии со всеми действующими законами прикладной математики (а все тела, как известно, летят по параболе, и никак иначе, что характерно, летать не желают). Кривая эта, начавшаяся возле руки леди Кай, другим своим концом, как совсем не сложно догадаться, упиралась непосредственно в Ходу. Однако в самый последний момент, нарушая все упомянутые законы, а заодно и пару-тройку других, траектория движения метательного снаряда сломалась, и огрызок резко ушел в сторону, с легким шипением истаяв в воздухе. Эдакая боевая магия в спально-бытовых условиях.

Хода же, никак не отреагировав на только что проведенные с ее участием, но без ее согласия маневры, как ни в чем не бывало попросила:

«И еще… Положи его, пожалуйста, на окно. Он соскучился по ночи и по ветру и хочет лунного света».

— Он хочет ночи и света… Ничего себе! — Осси закатила глаза, но все же поднялась и отнесла подставку, на которой возлежало ее новое, случайное и столь капризное приобретение, на подоконник. До того самого ветра, к которому так стремился этот странный клинок, неожиданно нашедший себе защитницу и лучшую подружку в лице Ходы.

— Мало мне тебя было, так нет — нашла себе еще игрушку. Лучше бы зверюшку завела, — проворчала Осси. — Слушай, а может, у вас любовь?

Хода в ответ тихо щелкнула, что, видимо, должно было выразить крайнюю степень возмущения столь нелепым предположением.

— Короче. Раз живого мы там не предполагаем, — продолжила Осси, — то арсенал с собой не берем. А берем мы только Гаситель, который будем выгуливать со всем положенным пиететом, устраивая ему лунные и ветряные ванны в положенное время. Что же касается всего неживого… то тут мы подготовиться не можем, потому как к тому, с чем мы уже сталкивались, уже готовы, а то, что нам еще неведомо… к тому и подготовиться нельзя. Вот!

«А неведомо нам многое!»

— Я тоже так думаю. Приятно, что хоть тут мы с тобой едины.

На этой мажорной ноте и закончился вечер. Небольшой особняк на улице Весов вскоре погрузился в темноту и покой, потому как все его обитатели отошли ко сну. Последнему и спокойному сну накануне неизвестности.

Но природу, которая, как уже доподлинно известно, категорически не терпит пустоты, судя по всему, не менее раздражает и состояние покоя. И, наверное, именно поэтому покой никогда не бывает долгим…


Осси проснулась от тихой и грустной, словно последний лист осени, мелодии — кто-то играл на клавесине. Играл, в общем-то, неплохо…

А плохо было то, что играли на ее клавесине и в ее комнате. А еще было плохо то, что Хода на это своеволие никак не среагировала, не выполнив тем самым основного своего предназначения.

Несколько ударов сердца, которые показались вечностью, Осси лежала неподвижно, притворяясь спящей и собираясь с мыслями.

Наконец, рассудив, что если бы незнакомец желал ей зла, то играл бы похуже и постарался извлечь из музыкальной машины звуки более резкие и противные, а то и просто прирезал бы ее во сне, Осси приняла решение.

Нарочито громко зевнув, она неспешно потянулась и открыла глаза.

— Доброй вам ночи, леди Кай. — Незнакомец продолжал играть как ни в чем не бывало, удобно расположившись за клавишами в кресле у окна.

— И вам…

— Мастер Дисс.

— И вам, Мастер Дисс. — Осси нашарила ночник, и тьмы в комнате поубавилось, хотя она не ушла совсем, а скорее просто отползла в угол, к окну, еще плотнее укутав и без того едва различимую фигуру ночного гостя.

Ночь продолжалась. Жизнь — пока тоже. Музыка тихо лилась, Хода мирно спала, а Осси ничего не понимала.

Единственным диссонансом этой умиротворенности, кроме незнакомца в любимом кресле, конечно, было то, что кинжал, впитывающий лунный свет у окна, в непосредственной, кстати, близости от скрытой полумраком фигуры, пылал, словно раскаленная головешка, которую только что вытащили из костра. Впрочем, Осси еще не до конца понимала, на что способно ее новое приобретение. И вполне возможно, что для него это было обычным делом — мало ли что там свежий ветер навеет…

— Прошу простить меня за столь поздний и незваный визит, а также за то, что пришлось нарушить ваш сон, леди Кай. Надеюсь, по крайней мере, что музыка хоть отчасти загладила мою неловкость…

— Один мой давний знакомый любил говорить, что надежда — глупое чувство, и, пожалуй, убедил меня в этом. — Осси начинал забавлять ночной диалог с незнакомцем, и только молчание Ходы немного напрягало.

— Я помню этого юношу. — Гость продолжал наигрывать что-то нежное, знакомое или на что-то очень и очень похожее. — Помню. Он забавлял меня какое-то время. За ним было очень интересно наблюдать… Но речь сейчас не о нем. И, простите великодушно, но не могли бы вы убрать подальше… — Гость мотнул головой в сторону окна, явно намекая на кинжал. — Он меня несколько… нервирует.

Осси хотела было возразить, что в своем доме она вольна держать оружие там, где ей заблагорассудится. Хоть в винном погребе, хоть в баке для грязного белья, а уж на окне, типа, и сам Странник был бы не против, а часто и сам так делал… Но потом подумала и решила, что, как ни крути, а это — удобный повод рассмотреть незнакомца поближе.

— Отвернитесь. — Осси закуталась в простыню и прошлепала босыми ногами до окна, а затем обратно уже с кинжалом в руке.

Пылал он, как факел, оставаясь при этом холодным, как лед.

«Слишком уж много странностей для одного клинка», — подумала Осси, пообещав себе при первом же удобном случае хорошенько изучить его, даже если для этого придется прибегнуть к помощи Ходы.

А пока она засунула его поглубже под подушку и устроилась поудобнее. Жаль только, что незнакомца рассмотреть так и не удалось — чем ближе была к нему Осси и чем ярче пылал кинжал, тем плотнее была тьма, окутывавшая фигуру ночного визитера.

— Благодарю. Вы необычайно любезны, особенно учитывая неординарность нашей встречи. — Было видно, что фигура в углу отвесила очень изящный поклон.

— Да уж…

— Я весьма ценю это, поверьте. И, кстати, не стоит беспокоиться по поводу вашего Стража — с ней все хорошо, просто надо мной у нее нет власти. Скорее, наоборот…. Поскольку мы с ней — явления одного порядка, но я в иерархии занимаю высшую из реально достижимых ступеней, то позволил себе некоторую вольность, чтобы обеспечить конфиденциальность нашей беседы.

— Мне кажется, мой незваный гость, что вы позволили себе больше, чем одну вольность…

— Безусловно, вы правы. Безусловно. И уверяю вас, что будь у вас чуть больше времени, я бы вел себя совершенно иначе… — Дисс замолчал и некоторое время просто играл. — …Совершенно иначе, поверьте! Как всякий благовоспитанный человек, я записался бы к вам на прием загодя. А затем явился бы в строго назначенное время в подобающем виде и прежде вручил бы вам свою карточку, чтобы вы могли крутить ее в руках во время разговора, периодически заглядывая в нее, чтобы вспомнить, как меня зовут…

— У вас не такое уж сложное имя!

— Именно так, моя любезная. Именно так… Но у людей, увы, такая, знаете ли, короткая память! Мир все еще очень несовершенен. Да и вряд ли когда-нибудь таким станет. — В голосе Мастера неожиданно проскользнуло неподдельное сожаление.

Удивительно, но манера гостя изъясняться вычурно и высокопарно не раздражала Осси и даже не казалась нелепой — она как-то очень органично соответствовала ситуации, будто по-другому и быть не могло. Будто каждую ночь в спальне девушки появляются таинственные незнакомцы, чтобы немного поиграть на клавесине и поразвлечь скучающую барышню философской беседой о несовершенстве этого мира.

— Как вы, наверное, догадываетесь, у меня к вам дело. — Дисс, видимо, счел светскую часть разговора оконченной.

— Я догадываюсь. И даже, кажется, догадываюсь, какое.

— Ну это, право слово, нетрудно. Безусловно, оно связано с событиями последних дней. Я слышал, вы получили заказ…

Осси не поняла, было это утверждением или вопросом, но на всякий случай ответила:

— Да.

— Мой вам совет — не спешите его выполнять! Лучше бы, конечно, если бы вы вообще не брались за него, но сейчас, как я понимаю, уже поздно — профессиональная честь, реноме и все такое… Отказаться вам будет уже не очень удобно, хотя повторяю — это был бы лучший выход. А посему хотя бы просто не торопитесь.

Незнакомец замолчал, будто ожидая, что Осси с радостью согласится с ним или, напротив, начнет ожесточенно возражать.

Осси молчала.

Молчал и гость. Пауза затянулась, и Осси не выдержала первой.

— Почему?

— Есть вещи, которые, знаете ли, совсем не обязательно находить после того, как они потеряны. Эта — как раз из разряда таких. Не стоит возвращать ее в мир, тем более что он все еще так несовершенен. Вы ведь даже не знаете, что это такое…

— А вы знаете?

— Я знаю, — кивнул Мастер. — Могу сказать вам только, что это — источник огромной мощи, и нет у меня почему-то не то что уверенности, но даже и тени надежды, что ваши новые друзья смогут с ней совладать. И ладно бы только они рисковали… Так нет же — мы все будем вовлечены в круговерть безумия. Так или иначе. Так что пусть уж она лучше остается там, где сейчас, а остальное — моя забота. В конце концов, не вы ее туда клали — не вам и забирать. — Гость позволил себе слегка усмехнуться. — Меня вполне устроит то положение вещей, которое уже долгое время существует. Пусть себе существует и дальше.

— Кто вы?

— Я? Ну, наверное, будет правильным считать, что я хранитель… Хранитель равновесия, если вам будет угодно.

— Третья сила? Добро — зло, свет — тьма, а вы, типа, — между ними?

— Моя милая юная красавица, почему…

— Я не ваша, не милая и не юная!

— Хорошо хоть, не возражаете против красавицы, — усмехнулся Мастер. — Так отчего вы вдруг решили, что мир так прост и двуполярен? Не оттого ли, что люди всегда бьются за правое дело против всеобщего и всеохватывающего зла? Правда, враги всегда утверждают то же самое! Вы знаете хоть одну армию, которая бы гордо провозгласила, что ведет бой за окончательную и непоколебимую победу зла во всем мире, и, высоко подняв аспидно-черные хоругви, отправилась в поход? Таких армий нет! Все битвы, что прогремели и еще прогремят в этом мире, будь то война или банальный трактирный мордобой, — все они велись и будут вестись исключительно во имя добра! Во имя справедливости, лучшей доли, освобождения, независимости, счастья, наконец, — в том виде, как кто-то его понимает, конечно… Идет вечная и нескончаемая война за мир, причем желательно, чтобы во всем этом самом мире! Вот так-то… Это не такое уж сильное откровение, но очень уж неудобное для нашей людской породы — не любим мы признавать, что нет ни добра, ни зла, нет белого и черного, а есть только середина. Только серый цвет. Зато всех мастей и оттенков — от самого светлого и до самого темного… Мир однополярен. И так уж получилось, что ваш покорный слуга в данное время отвечает за его, назовем так стабильность… По мере скудных сил, разумеется.

— Вы все это серьезно?

— Более чем! К сожалению. А в свете всего этого мне очень бы не хотелось, чтобы в нашем с вами мире появилась сила, способная склонить чашу весов в какую-либо сторону слишком сильно и слишком быстро… Я не прошу у вас ответа. Я просто хочу, чтобы вы подумали и решили сами. Меня устроит любой вариант — останется ли Слеза там, где ей самое место, отдадите ли ее мне… Главное, чтобы она не попала в третьи руки.

— А почему вы, собственно, решили, что я вас послушаю?

— Почему… Это очень сложный вопрос. И на него так сразу не ответить. Считайте это моей профессиональной тайной. А если уж вам так любопытно, что прямо невтерпеж, — почитайте «Сон змеи», и если вы все правильно поймете, то, возможно, получите ответ. А теперь позвольте мне откланяться! И отнеситесь серьезно к тому, что я вам тут наговорил. Не ошибитесь в выборе. Удачи вам, леди Кай.

Последний аккорд растаял в наступившей тишине, и гость поднялся с кресла.

— Один вопрос, Мастер!

— Да?

— А что вы играли? Что-то такое знакомое-знакомое, в голове вертится, но никак не могу вспомнить…

— И вряд ли вспомните… Это родилось прямо сейчас — влияние момента, знаете ли… Ночь, красивая, почти обнаженная девушка, запах древних тайн, в общем, всякая сентиментальная чепуха…

— Так вы импровизировали?

— К вашим услугам, любезная… Надеюсь, вам понравилось.

— Очень, — кивнула Осси. — Спасибо вам, Мастер! И за музыку, и за вечер!

— Скорее ночь, чем вечер, — задумчиво произнес Мастер Дисс. — Да и та уж к исходу. Ложитесь спать. И подумайте о нашем разговоре. А на случай, если все надумаете правильно, дней через десять я буду ждать вас в Монеде. В таверне «Филфера», это возле рыночной площади — найти несложно. Так что приглашаю вас на ужин, моя милая леди…

Осси ничего не ответила.

Тьма сгустилась, скрыв фигуру полностью, а когда через мгновение, прорвав наконец невидимую преграду, свет от ночника добрался и до этого уголка комнаты, в массивном кресле никого уже не было. Только рядом с клавесином на серебряном подносе покоился дымящийся холодом брус кристально чистого льда, внутри которого спала ветка алого плюща — прощальный поклон Мастера.