— Что ты хочешь от меня? — негромко уточнил кунигас.

— Тебя! И твое войско. Дружину.

Тройнат хлопнул в ладоши и, на всякий случай, напомнил:

— Ты же знаешь, рыцари не остановятся. Завоевав Жмудь, они обязательно явятся и сюда. Ну? В общем, мы с тобой договорились, так? Через три дня жду тебя с дружиною у Серебряного озера. Прямо у перевоза. Ну, помнишь, где мы с тобой чуть было не утопили лодку?

Высокий гость даже не остался ночевать, до того торопился! Довмонт догадывался — куда, но все же, едва только Тройнат отъехал, позвал верного Гинтарса.

— Бери на конюшне самого быстрого коня, скачи следом. Посмотри, куда поедет князь! Только не попадись, Тренята скор на расправу.

Парнишка вернулся к вечеру. Усталый, но довольный — ведь поручение кунигаса он выполнил в точности.

— Князь свернул в Утену, — отдышавшись, доложил мальчишка. — Там его встречали, как дорогого гостя.

— Кто бы сомневался… — Довмонт хмыкнул, отпуская слугу.

Соединить в свои целях двух злейших врагов! В этом был весь Тройнат. Право же, интересная картина получалась. Воины Довмонта и Наримонта, совсем недавно с жаром колошматившие друг друга, теперь будут сражаться плечом к плечу! Где-то в Жемайтии. За князя Тройната.

* * *

Шевалье Анри де Сен-Клер искренне гордился своим поступком, даже считал себя умным, куда умнее всех прочих. Отправиться к черту на кулички, куда-то в Пруссию, в страну куршей, в Литуани — это надо было решиться! Впрочем, решительности Анри было не занимать. Как и понимания того, что в родной Нормандии ему ничего не светит. Третий сын в семье! Старший сын унаследовал от отца замок и земли недалеко от славного города Кана, средний стал кюре, ну, а младшему оставалось только пойти в Святую землю, в какую-нибудь Палестину, да так и помереть… или разбогатеть, ту уж как бог даст. Святая земля — далеко, туда еще добраться надобно, а денег старший брат не давал. Анри горевал недолго — сколотил шайку да подался в разбойники, грабя проезжих купцов и устраивая лихие налеты на деревни. Крови, правда, лишней не лил, а потому считался разбойником благородным, что ничуть не помешало христианнейшему королю Людовику, прозванному Святым за водворение в Париж тернового венца, объявить шевалье вне закона и даже назначить награду за его голову. Еще б немного и…

Но тут весьма кстати поступило предложение от тевтонского магистра. Вернее, о предложении этом Анри узнал у странствующего монаха из Виттенберга. Монах и рассказал, что, мол, на самом краю немецких земель есть такой орден — Святой Марии Тевтонской. Орден неутомимо сей несет язычникам свет веры Христовой, заодно подгребая под себя языческие земли. Короче, работы много — позарез нужны опытные в военном деле рыцари.

Подумал шевалье де Сен-Клер, почесал буйну головушку, сел в Онфлере на корабль — и поплыл. Долго ли, коротко ли, а все же оказался в Германии, в Любеке, потом добрался до Риги, а уж оттуда было рукой подать.

Магистр отделения Тевтонского ордена в Ливонии с непроизносимым для нормандского рыцаря именем Буркхард фон Хорнхаузен принял шевалье де Сен-Клера весьма благосклонно. Как, впрочем, и многих других рыцарей, явившихся под орденские стяги со всей Европы. Кроме немцев, здесь были и датчане, и шведы, англичане, французы. Кого только не было! Разве что без испанцев с португальцами обошлись — им и у себя заварушки хватало. С маврами.

Становиться рыцарем-монахом Анри отнюдь не собирался, просто предложил свой меч за идею… и за будущую добычу, точней — за ее часть. Еще магистр обещал землю — на вассальных правах, и это было бы очень, очень кстати. Собственно, именно за тем благородный нормандец сюда и явился. В эту чертову Жума… Жему… в леса эти чертовы да болотины.

Меч у славного шевалье был свой, а больше ничего не было, кроме короткой куртки-котты с фамильным гербом — отрубленной серебряной головой на синем поле, — узких разноцветных штанов да куцего плащика, подбитого собачьей шкурой. Ржавую кольчугу — и ту пришлось купить в Риге на последние деньги. Хорошо хоть меч оставался. Подарок сеньора, графа де Монфора, при дворе коего юный шевалье воспитывался с детства. Хороший меч стоил очень больших денег. Обычно — по весу. Сколько весил клинок, столько за него давали и золота.

Еще молодой рыцарь приобрел увесистый, с прорезями для глаз, шлем, похожий на ведро или капустную кадку. Что же касаемо коня и прочей экипировки, то орденский маршал Анри Ботей (Генрих Ботель, если по-немецки) решил дело просто. Собрал уже на марше таких вот оборванцев-рыцарей, показал приткнувшуюся на холме языческую деревню да лениво бросил:

— Что найдете — ваше! С Богом.

Умри — лучше не скажешь! Коротко и ясно.

Деревню атаковали по всем правилам, и Анри тут был на первых ролях. Именно он предложил отвлечь внимание язычников, поджечь стога. А уж когда местные их побежали тушить, вот тогда-то наемники ордена и показали себя! Перебив всех мужчин, женщин же взяли в плен, а потом продали заезжим купцам из города Полоцка. Продали и все захваченное имущество, и скот. Овец, коров, лошадей. Та лошадь, что пашет в поле, для рыцаря никак не годится, тут нужен особый конь, стоивший тоже немало. Копье, щит и кольчугу с панцирем шевалье купил, а вот на коня денег уже не осталось. Хорошо, выручил сам маршал, оценив воинское усердие тезки. Велел выдать из конюшни коня… не за так, конечно.

— В общем, будешь должен, парень. Тебе сколько лет-то?

— Девятнадцать, сир.

— В девятнадцать и я начинал вот так же. Без гроша в кармане и гол, как сокол. Не хочешь принять обет?

— Признаться, я еще об этом не думал.

— А ты подумай. Если что — всегда замолвлю словечко.

На том пока и порешили. За коня Анри был весьма благодарен, а вот подаваться в монахи отнюдь не спешил. Даже и вовсе не собирался! Однако же, при всем при том, отвечал уклончиво, не отказывал прямо. Зачем хорошего человека обижать? Тем более столь влиятельного.

Юный шевалье вообще был парнем сообразительным, вот и немецкую речь выучил быстро, да так же быстро и говорил, правда, с забавным акцентом. Но все понимали — так чего еще и надо-то?

То, как складывались нынче его дела, Анри нравилось. Теперь у него имелся полный комплект вооружения, конь и высокие покровители. Да и перспектива вырисовывалась весьма определенная — воевать! То есть заниматься обычным рыцарским делом. Ведь нет ничего лучше, чем скакать с копьем наперевес под началом благородного и славного мужа! Тем более за святую Христову веру. Что-что, а уж место в раю, считай, уже обеспечено.

Да, еще нужен был слуга. Особенно — в походе. Сбегать за хворостом, развести костер, стряпать, чистить кольчугу и панцирь — это все вовсе не рыцарское дело. Без слуги уж никак не обойтись, вот и Анри сговорился с одним шустрым пареньком, куршем. Курши, пруссы, эсты — их было много в обозе и среди пеших воинов, называемых презрительно — кнехты. К-к-не-х-хт! Вот ведь словечко-то! Благородному мужу и не выговорить, язык не сломав. Впрочем, у немцев все слова такие.

Сговорились за полпфеннига в месяц. Пфенниг — это такая маленькая серебряная монетка, называемая во Франции — денье. Особым указом короля Фридриха пфенниги запрещалось чеканить меньшего диаметра, чем обычно. А вот про толщину монетки в том указе не было сказано ни словечка, потому-то она все время уменьшалась, так что появились такие тоненькие пфенниги, что страшно в руки взять — вот-вот сломаются! Они так и назывались — «легкими». Так вот, на «легкие» хитрый мальчишка категорически не согласился, да еще и, стервец, потребовал оплату вперед.

Анри дал — не жалко, тем более слуга оказался ушлым, в первый же привал проворно соорудив шалаш. Звали парня Карл, Шарль, если по-доброму. Тощий, лохматый, грязный. Волосы, скорее, каштановые, впрочем, от грязи не разберешь, лицо вполне миловидное, узкое, глаза, кажется, голубые…

Некоторые рыцари, к слову сказать, использовали своих юных слуг в качестве женщин. Но это уж был смертный грех, и Анри на такое не шел. К тому же женщины в походе имелись — маркитантки, ради заработка согласные на всё. С одной такой резвушкой юный шевалье как раз и сошелся, и все ночи проводил с ней, то в кибитке, то в шалаше. Юная торговка к нему прилипла — Анри был парень симпатичный, брюнет с небольшими усиками и жгучим взором чувственных зеленовато-карих глаз. Слуге же и дел-то оставалось — следить за оружием. Неплохо устроился шевалье — бездельничал всласть, да еще и получал за это денежки.

Славное крестоносное войско быстро продвигалось к мощной крепости Юргенбург, откуда открывалась прямая дорога в Жемайтию. Никаких крупных военных сил жмудинов в округе не наблюдалось, гарнизон крепости частенько устраивал вылазки во славу Божью, ну и для пограбить, повеселиться, покутить.

Повеселиться, покутить и пограбить любил и Анри, а еще любил хорошо выглядеть. Конечно, если было на что. Сейчас вроде было, так что юный шевалье даже послал слугу в Юргенбург. Не так просто послал, а со щитом, прослышав, что в крепости есть художник. Щит-то был — купленный, с красным мечом-крестом на белом фоне, гербом ордена меченосцев, нашедшего свою гибель совсем недавно. Кстати — от литовских мечей.