Всех подробностей заговора Игорь, увы, не знал — не успел поискать информацию. Помнил только, что такой заговор был, и даже Миндовг там погиб… кажется. Заговор! Так, может быть, если не участвовать в нем, если не трогать Миндовга — то не будет и проклятья? И тогда в далеком будущем останутся в живых сестры, Лаума и Лайма, будет жить Ольга и — а чем черт не шутит? — родная мать? Странное выходит будущее… Игорь такого не знал.

Утром все поднялись на удивление быстро и слаженно. Впрочем, чему удивляться? К походной жизни были привычны все. Не поднимая лишнего шума, крестоносцы сразу же выступили в путь, исчезли ведомые предателем Отто по узким лесным тропкам. Князь же и его новый сотоварищ, швабский увалень Клаус фон Бухгольц, прихватив собой полдюжины кнехтов, принялись деятельно организовывать укрытие, так, чтоб со стороны болота, с гати, у леса не было видно никого. Никого… и ничего подозрительного.

Убиенного мальчишку еще вчера бросили в трясину — чтоб не гнил да не привлекал лесную живность, охочую до сладкого протухшего мясца. Клаус, похоже, был из тех, кто знал крестьянский труд — самолично вырубал в лесу осинки, ломал лапник, сооружая нечто вроде замаскированного убежища — шалаша.

Выпал удобный случай уйти. Сейчас или чуть погодя, ближе к ночи. Уйти… Ага! И шагать по трясине, не зная броду? Или по лесу — не зная троп. Это же не парк, это непролазная чаща, к тому же — абсолютно незнакомая, чужая! Величественные дубы, грабы, сосны. Огромные — с три стога кронами — липы. Густейший подлесок, мхи. Даже днем сумрачно и как-то гибло, так, что разговаривать хочется лишь благоговейным шепотом. Вот уж поистине — его величество Лес! Не зная дорог, не выберешься, так и пропадешь, сгинешь.

Если бежать, то… Нет, не сейчас. Сейчас разве что жизнь самоубийством покончить. Для язычника в том позора нет, наоборот — уважение. Только кто же тогда дела будет делать? Кто?

Дозорные расположились чуть выше шалаша, невдалеке, под сенью величественных грабов и лип. Густой подлесок давал врагам мало надежды раньше времени обнаружить засаду. Еще следовало помнить, что жители разоряемой деревни вполне могли спасаться бегством на болоте, кинуться именно в эту сторону, к гати. Так что нужно было быть готовым действовать на обе стороны.

С делами управились быстро, еще даже солнце как следует не взошло, лишь первые лучи его позолотили вершины деревьев. Сразу же защебетали птицы, откуда ни возьмись, появились разноцветные бабочки и синие стремительные стрекозы.

— Хорошо — дождя нет, — негромко вымолвил кто-то.

Клаус согласно кивнул:

— Хорошо.

Мокрые от росы, все с нетерпением ждали солнышка, когда оно, наконец, покажется в небе, одарив светом и теплом. Да уж, скорей бы…

— Чу! — один из кнехтов, тощий, с усыпанным веснушками лицом, вдруг насторожился и ткнул пальцем в лес, в ту сторону, куда ушли крестоносцы.

— Слышите?

Игорь прислушался… и почти сразу уловил доносившиеся из-за леса крики. Похоже, битва уже началась… вернее, не битва, а избиение, жемайты ведь никакого нападения не ждали. Впрочем, может быть, они всегда ждали нападения. В любой день и час, в любую секунду…

— Началось, — хмыкнув, Бухгольц строго взглянул на кнехтов. — Будьте готовы, парни.

Он как в воду глядел! Не прошло и пары минут, как из зарослей на тропу выскочило сразу шестеро! Трое дюжих парней и три девушки с распущенными по плечам волосами. Вернее, три женщины, не так-то они были и молоды — «Жером» разглядел это, как только беглецы оказались рядом.

Странная компашка! Из оружия только ножи, зато у всех шестерых, да у одного из парней — рогатина с длинным листовидным острием и толстым древком. Одеты в какие-то балахоны, на шеях — ожерелья из мелких птичьих или змеиных — черепов… Жрецы! Языческие жрецы… и жрицы. Криве и вайдилутес.

— Стоять! — поднимаясь, громко выкрикнул Бухгольц.

Выкрикнул… и тут же словил нож в горло! Его метнула одна из жриц, настоящая фурия с крючковатым носом и подведенными углем бровями. Метнула, не останавливаясь, и даже не оборачиваясь на бегу — просто на крик.

Славный швабский рыцарь схватился за горло и захрипел, оседая на землю. Кто-то из кнехтов подхватил его… нож полетел и в кнехта! Парень вовремя среагировал, подставив умирающего рыцаря, заслонился им, как щитом. Зато двое других — не успели…

— Арбалеты! — приказал «Жером». — Живо!

Всего два самострела и было. Две короткие стальные стрелы нашли свои жертвы — двух молодых криве — жрецов. Литовские весталки вайдилутес пронеслись мимо, к болоту…

— Догнать! — закричал Игорь и, выхватив меч, бросился на подскочившего к нему врага — здоровенного парнягу с рогатиной.

Наверное, спасло то, что Даумантас, похоже, не очень-то жаловал жрецов. Мало того что не жаловал, но и откровенно ненавидел.

Отбив первый удар клинком, князь резко уклонился от следующего. Рогатина против меча… бедный меч!

Жрец вновь совершил выпад, желая поразить противника в грудь. Наверное, бригантина бы выдержала… а может, и нет, кто ее знает? Довмонт не стал рисковать, подставляя под вражеское копье грудь. Отпрыгнул в сторону, спешно подобрав брошенный в траве щит. Ну вот! Так-то лучше будет.

От полученного могучего удара щит разлетелся на куски! Буквально вдребезги, Игорь даже не знал, что так бывает.

И снова — рогатина против меча. Озлобленный, похожий на быка, парняга — языческий жрец. Двое кнехтов по приказу «рыцаря» бросились в погоню за вайдилутес, две убито, еще двое оставались здесь… Впрочем, уже не оставались. Стонали, валяясь в кустах, — кто-то достал их стрелами. Весталка! Та самая жрица — старая крючконосая фурия — притаилась с луком за высокой сосной и ждала, ведьма поганая, выжидала!

Князь чуть отступил влево, потом закружил, стараясь все время держать жреца меж собою и фурией. Хотя пока в этом особой нужды не было, весталка вряд ли бы стала стрелять в сражающихся, рискуя поразить своего.

А вот нет! Все-таки послала стрелу… едва не зацепив здоровяка-жреца за щеку. В это момент князь и нанес удар… укол — длинным выпадом, упав на правое колено… Достал! Достал-таки… Поразил противника в живот.

Выронив копье, молодой криве схватился за рану руками, стараясь затолкнуть обратно выползающие кроваво-сизые кишки… И получил меж лопатками стрелу! От своей же.

Да, наверное, жрица была права, избавляя бедолагу от страшных мук. Как бы то ни было, а «Жером» поспешно укрылся за первой попавшейся елкой. Туда и угодила стрела, задрожала, злобно и даже с каким-то привкусом самого извращенного эротизма. Словно бы испытывала оргазм.

Далековато сосенка, не добежишь. Опушка леса, вполне открытое место.

Арбалет! Даже целых два. Где-то они здесь, в траве… должны бы валяться. Вжавшись в траву, князь пополз по-пластунски… уж как мог, в доспехах… Его маневр заметили. Стрела пропела над головой.

Быстрей! Быстрее. Вот где-то здесь были кнехты… вот они — мертвые тела. А вот и арбалет! И колчан… Подхватить все. Теперь — в заросли, лежа тетиву не натянешь.

Снова ползком, в доспехах, прижимаясь к матушке земле, пригибая голову… Черт! Надо было надеть топфхелм… ага, тогда бы вообще ничего не увидел!

Стрела вонзилась в землю прямо перед «рыцарем». Так… Пока эта дура натянет тетиву… Рывком! Бегом! Живо! Как можно быстрее… и еще быстрее.

Князь вскочил на ноги и понесся к лесу, петляя, словно заяц. Бригантина, кольчужные рукава и штаны движению мешали мало… зато арбалет и колчан со стальными стрелами-болтами — очень.

Одна стрела… другая… третья…

Две отскочили от доспехов, третья пролетела мимо. Вот и заросли! Наконец… Натянув зубчатой кремальерой тетиву, князь наложил стрелу и осторожно прицелился, дожидаясь, когда фурия высунется из-за сосны. Ага! Вот высунулась, поводила натянутым луком, поискала глазами цель…

Не торопясь, плавненько, Игорь потянул спусковой крючок… Хладнокровно, как в тире. Не так тут было и далеко.

Стрела не прошелестела в воздухе и не просвистела — вжикнула! Момент, полсекунды… и жрица повалилась в траву, выпустив из руки лук! Туда и дорога.

Подобравшись к сосне, князь осторожно выглянул… Не такая уж и старуха, лет тридцать пять. Впрочем, по здешним меркам, конечно же, старуха. Моложавое, вполне еще миловидное лицо несколько портил лишь крючковатый — как клюв у совы — нос да узкие глаза-щели. Странно, но в них не было ненависти, скорее — недоумение, удивление даже. Да, жрица еще была жива, хотя, судя по выступившей на тунике крови, стрела угодила ей прямо в сердце.

Увидев князя, весталка протянула к нему руку и что-то прошептала. Игорь наклонился, услышав странное:

— Ты не здесь… не здесь. Ты — чужой. Тебя здесь нет.

Сказала — и умерла, устремив застывшие глаза в небо.

Проверив валявшихся в траве кнехтов, из которых, увы, не выжил никто, «Жером» со всей поспешностью зашагал к трясине. Побежавшие в ту сторону кнехты, слава Господу, оказались живы и даже не ранены. Что же касается жриц, священных девственниц вайдилутес, то одна из них валялась прямо на гати, насквозь пронзенная сулицей, другая же…