Другую кнехты уже успели раздеть и, отпуская смачные шуточки, сноровисто привязывали к дереву, явно намереваясь предаться похоти. Жрица кричала и пыталась вырваться, пока один из кнехтов не смазал ей по зубам. Молодое белое тело девчонки дернулось, выгнулось… и осело, проехав спиной по сосне.

— Это что у вас тут такое? — пойдя ближе, язвительно осведомился «достойнеший рыцарь из Клапхерна».

— Это? Это мы привязали колдунью… Пытать!

— И что же вы хотите у нее узнать, интересно? Похоже, эта ведьма уже не сможет ничего рассказать.

— Разговорим, господин! — кнехт довольно усмехнулся и пригладил усы. — Не извольте даже и сомневаться. Мы, к чести сказать, большие мастера развязывать языки. Ничуть не хуже Хельмута. Сейчас сами увидите… Сейчас мы ее… Эй, Макс, что стоишь? Помогай.

Второй кнехт, худее и явно попроворнее первого, засуетился, подхватил упавшее тело под мышки, да не удержался, полапал молодую упругую грудь, усмехнулся:

— А она ничего! Смачная.

— Господин Жером, вы первый в своем праве! — обернувшись, галантно предложил второй. В предвкушении сладкого плода усы его шевелились, словно у таракана.

— Ага, сейчас. Только доспехи сниму.

Игорь не знал, что и делать. Отказаться — неправильно поймут, а насиловать эту грязную бесчувственную девку сейчас что-то не очень хотелось.

— Думаю, сначала мы соберем оружие, — нашел выход князь. — Подготовим погибших к погребению, а уж потом… А ну-ка, живо! Да освободите ей путы — не видите, задохнется сейчас!

Девчонка уселась под деревом, согнулась, поджав к подбородку расцарапанные колени, сверкнула глазищами и застыла, не двигаясь и ничего не говоря. Нагая, мокрая, с растекающимся по скуле синяком. Князь даже не спрашивал, кто она и откуда. И так было ясно.

Хотя, если она жрица…

— Ты знаешь, кто я? — «Жером» наклонился к пленнице и заглянул ей в глаза.

Девчонка не среагировала, так и сидела, словно нахохлившаяся сова. Ждала, когда убьют. Или сначала изнасилуют, а потом уж убьют, так оно вернее.

— Ты? — верно, юная жрица углядела в серых глазах князя что-то такое, что заставило ее подать голос. — Ты спрашиваешь — кто? Я отвечу. Никто. Ниоткуда.

— Откуда ты…

— Смотри! — сверкнув глазищами, неожиданно выкрикнула дева, указывая кивком куда-то на болото. Князь непроизвольно оглянулся…

В ту же секунду девчонка резко выпрямилась! Словно сжатая пружина, словно свернувшаяся в кольца змея! Прыгнула, сбив рыцаря с ног, и тут же выхватила у него из-за пояса кинжал… Который тут же и вонзила… себе же в живот, чуть пониже пупка!

— Аустра… Аустра, я иду к тебе… я…

Страшная боль отразилась в глазах девушки, отразилась и тут же исчезла, уступив место непоколебимому спокойствию смерти. Она так и рассталась с жизнью — достойно, с улыбкой на устах и именем богини в сердце. Ушла гордой и неопозоренной. Чистой. Как и должна была уйти жрица.

К месту самоубийства запоздало прибежали кнехты, а за ними Игорь увидел рыцарей, довольных и гордых.

— Мы пришли вас сменить, эй! Ого… да тут и у вас весело.

Князь покачал головой:

— Да уж не скучно.

* * *

Когда «достойнеший рыцарь Джером из Клапхерна» добрался до жмудской деревни, там уже все было кончено. Селение оказалось большим — с полтора десятка домов, наполовину вросших в землю. Кругом выгоны, плетни, а на холме, в центре — небольшая, окруженная частоколом крепость. Выстроенная, как видно, недавно, она никак не хотела гореть, хотя крестоносцы упорно поджигали ее сразу в нескольких местах, подкладывая и хворост, и сено. Пламя то занималось, то вдруг гасло, и кнехты, ругаясь, вновь чиркали кресалом по железной пластине огнива.

Повсюду валялись трупы убитых, даже тяжелораненых еще не успели убрать. Орденские братья с дубинками в руках внимательно осматривали всех. Своих оттаскивали в сторону, чужих — добивали дубинками прямо на месте. Ловко у них получалось: бум! — и только мозги по сторонам. Что и сказать — умельцы!

Раненные легко, те, кто мог идти сам, толпились у крайней избы, за плетнем — там было устроено что-то вроде полевого госпиталя-лазарета. Именно туда и направился «Жером», предварительно доложившись в «штабной избе» комтуру. Искал приятеля. Анри де Сен-Клера. Того что-то нигде видно не было, и князь уже начинал тревожиться… хотя, казалось, какое ему дело до ушлого нормандца? А вот, поди же ты, сдружились…

— Нормандца? Нормандца не видали? Нет…

Не было славного рыцаря Анри ни среди раненых, ни среди мертвых. Последнее как-то обнадеживало, хотя…

— Не видели Анри? Ну, темненький такой, молодой. Не, не кнехт. Рыцарь. Золотые львы на гербе.

— Золотые львы, говоришь? Слушай, случайно не этого парня я видел у озера? Тут озеро рядом, он там и сидел. Ну, точно — со львами. А вот лица я не видел. Он ко мне спиною сидел. Но точно — рыцарь. Правда, не орденский брат.

Озеро…

— А где, говоришь?

— Да вон, вдоль гумна по тропке.

Знать, местные выращивали пшеницу или рожь. Раз имелись у них и гумна, и овины, и риги. Места для обмолота, сараи для хранения снопов и зерна, срубы… Не совсем дикие. Даже очень… Тьфу!

Проходя мимо вкопанного на окраине деревни идола, Игорь наткнулся взглядом на три детские головы, аккуратно положенные рядом. Головы без тел, отрубленные или отрезанные. Жертвы! Собственных детишек не пожалели язычники. И, как оказалось, зря.

Анри де Сен-Клер и впрямь сидел на берегу дивной красоты озера, примостившись на плоском сером камне. Рыбу не ловил, не пускал по воде «блины»-камешки, просто так сидел — в задумчивости. Увидев князя, обрадовался, вскочил:

— Ах, Жером, как же я рад тебя видеть! Право слово, рад. Ну, рассказывай, как вы там, на болоте?

— Сначала ты расскажи. У вас-то тут, я смотрю, все куда веселее. Кстати, я тоже очень рад! — Игорь хлопнул приятеля по плечу, и тот, неожиданно побледнев, скривился от боли.

— Ты ранен? — хлопнул глазами князь.

Нормандец растянул тонкие губы в улыбке:

— Не сказать, чтоб ранен… Так, угостился по плечу дубиной. Просто соскользнула по шлему, и вот… Синячище — да-а, но, кажется, ничего не сломано.

— Кажется? Отведу-ка я тебя лучше в лазарет. Вот прямо сейчас. Пошли!

— Пошли… — рыцарь пожал плечами… вернее, только попытался пожать и вновь скривился. Видать, удар шевалье схлопотал изрядный!

— Ничего-ничего, — утешил «Жером». — Ты еще молодой, если и перелом — так срастется. Только потуже забинтовать надо, да.

— Знаешь, друг, — отойдя от озера, нормандец замедлил шаг. — Помнишь, я как-то рассказывал тебе о своем чудесном спасении. О рыжей девушке и моем слуге, которые…

— О девушке — помню, о слуге — нет, — быстро оглянувшись по сторонам, настороженно протянул «славный английский рыцарь».

— Слугу убили, я видел его труп, — Сен-Клер понизил голос и с сожалением покачал головой. — Жаль! Девушка же попала в плен. Та самая, медноволосая, со шрамом над левой бровью. Я ее как-то спас от плетей…

— Ты не рассказывал!

— Забыл. Да, было дело. А потом она меня спасла, помогла бежать… Знаешь, думаю, она очень скоро попадет в руки брата Хельмута. И будет умирать… жутко и долго.

— Понимаю, — сухо покивал князь. — Рыжая со шрамом, говоришь? Знаешь, похоже, и я ей обязан.

— И ты?!

— Да… Потом как-нибудь расскажу, сейчас же…

Приятели уже никуда не шли, остановились меж орешником и кленовой рощицей, там и вели беседу.

— Жаль будет, если она погибнет так страшно, — Игорь задумчиво покачал головой.

— Вот-вот! Жаль.

— С другой стороны — она языческая жрица, враг Господа нашего и наш враг.

— И это правда…

— Как добрые католики, мы не можем ее освободить…

Анри сверкнул глазами:

— Да, да! Конечно, не можем. В этом-то вся и штука.

— Не можем освободить… но можем убить! — жестко закончил князь.

— Убить?

— Да! Убить быстро, и тем избавить ее от невыносимых мук. Стрела, нож… об этом надо думать, и поскорей. Кстати, убивать буду я.

— Ты? — шевалье де Сен-Клер искренне удивился. — Но… но почему, друг? Ведь я же…

— Я обязан ей не менее, чем ты, славный Анри, — тихо промолвил Игорь, отламывая кленовую ветку — отгонять надоедливых комаров. — Тем более потом я сразу исчезну. Никто никогда меня не найдет.

— Исчезнешь? Как это?

— Уеду домой, в Англию. Давно уже собирался, да вот задержался чуток.

— Я бы тоже уехал, — Сен-Клер неожиданно улыбнулся и запрокинув голову, посмотрел в небо. — Только вот поднакоплю побольше деньжат. Меня ведь дома никто не ждет.

— А меня — ждут, — Игорь опустил глаза и махнул веткой. — Поэтому я — убью. И сразу уеду.

— Ты сильно рискуешь!

— Знаю. Но ты же поможешь мне, так?

— Помогу. Клянусь всеми святыми!

— Тогда слушай, что делать…

* * *

Славный комтур Штеллина, крестоносный брат Гуго фон Штауфен лично подсчитывал добычу, коей оказалось не так уж и мало. Кроме пленных — рабов, — еще и бочонки топленого сала, мед, воск, орехи, сушеные лесные фрукты и ягоды — и все это в изрядном количестве! Весьма неплохой прибыток к запасам замка. Вот только как это все вывезти? По болотной-то гати.