— Ничего, ничего. — Максим по-приятельски похлопал его по плечу. — Спасибо, дружище, что привел нас сюда. Дальше уж мы сами!

— Да будет на вашей стороне Молчаливая богиня!

— И на твоей.

А жрец уже улыбался, завидев новых людей. Поклонился, пояснил негромко:

— Вы ставите ваши драгоценности, я — молитву богине.

— А…

— Сейчас жрицы принесут вино и пиво.

Солнце светило ярко, и был уже день, и мягкий северный ветер шевелил зеленые листья деревьев, и на городских улицах — даже здесь, на окраине, — было полно народу. Мальчишки, торговцы, писцы, просто прохожие — кто шагал по делу, кто просто так, некоторые останавливались под пальмой у цирюльника — побрить голову и освежиться. Обсуждали последние новости, рассказывали разные истории, смеялись.

Но громче всех смеялась Тейя, когда оба приятеля наконец вернулись домой, прикрывая наготу сорванными стеблями папируса.

— Шулеры они, эти жрецы, — прикрыв за собой ворота, обиженно посетовал Ах-маси. — Клянусь Амоном, в жизни больше с ними играть не сядем!

Глава 6

Тропинка в высокой траве

Лето 1552 г. до Р. Х. (месяц Месоре сезона Шему). Уасет

Вброд иду я по волнам,

Пересекая теченье.

Храбрости сердце полно…

«Поэзия Древнего Египта в переводах Анны Ахматовой и Веры Потаповой»

Закрыть, что ли, к чертям собачьим, это гнусное казино? Хотя… почему гнусное? Никто никого туда насильно не тянет, бедняков не пускают и не зовут, полный фейс-контроль, все для своих, все пристойно. Люди проигрываются в пух и прах? Так не такие уж и бедные они люди. К примеру, Нехтамон — тот, что бегал голым, — старший писец! Должность не маленькая. А закрыть храм… Мертсегер уж такая богиня — покровительница Некрополя, Города Мертвых, пожалуй, одна из самых уважаемых, как и все, связанное со смертью. Не стоит зря раздражать тех, кто заправляет этим культом… стоит лишь намекнуть, что Бог делиться велел! Или тогда уж пусть не слишком выпрашивают государственные подачки. А то уж совсем обнаглели — дай им на ворота, на ремонт стен, художников дай и скульпторов. Пусть сами и расплачиваются — доходы вполне позволяют.

Решив так, Максим несколько повеселел и, разбудив прикорнувшего в саду тезку, отправил его с донесением во дворец.

— Что, милый, вижу, думаешь, куда б опять податься?

Вынырнув из бассейна, Тейя не торопилась одеваться, подставляя солнцу свое прекрасное юное тело.

— Да. — Она провела руками по бедрам. — Хочу, кстати, напомнить тебе кое о чем…

— Напомни. — Макс улыбнулся и, хитро прищурившись, предложил: — Подойди… Напомнишь… Дай-ка я вытру тебя!

— Пустое, — Тейя отмахнулась. — Я уже высохла…

— Я чувствую… — Подойдя ближе, Макс мягко обнял жену за талию… и поцеловал в губы.

— Ах, — прикрыв глаза, тихо прошептала та. — Опять эти твои штучки! Нет… Не останавливайся…

Они оба повалились в траву рядом с цветочной клумбой, не обращая никакого внимания на подглядывающего со своей крыши соседа. Теплый ветер шевелил цветы, ярко-желтые, красные, розовые; над ними порхали такие же разноцветные бабочки, а в кустах сладко щебетал жаворонок.

— О, как я люблю тебя, жена моя, — восторженным шепотом приговаривал Макс. — Поистине, боги дали мне счастье!

— Великая царица сказала… Ой!

Смутившись, только что вошедший Ах-маси поспешно отвернулся.

— Ты б хоть постучал, — ухмыльнувшись, буркнул Максим, а Тейя весело расхохоталась, заметив, что Ах-маси давно пора жениться и она лично займется этим вопросом, то есть подыщет парню достойную спутницу жизни и уговорится о свадьбе с отцом Ах-маси, правителем Анхаба Ибаной.

— Представляешь, как здорово будет сыграть свадьбу! — Так и не одеваясь, юная женщина радостно всплеснула руками. — Я даже знаю, что тебе подарить — пару белых коней и колесницу с золотой упряжью. О, как ты в ней будешь смотреться, милый мой Ах-маси! Воистину, все будут завидовать тебе.

— Колесница, — анхабец повторил с неожиданной задумчивостью. — Колесница — это хорошо! Не знаю, правда, как насчет жены, а вот колесница…

Тейя снова расхохоталась:

— Женишься, будет тебе колесница, клянусь Осирисом и Исидой! Не беспокойся, жену я тебе сыщу…

— Да я б и сам, наверное…

Усмехнувшись, Максим завязал пояс и решил, что настала пора вмешаться в беседу. Сначала он посмотрел на супругу:

— Ну, и что ты там хотела мне сказать? Ну, вот, только что, перед тем как…

— А! Перед тем как ты завалил меня в траву! — сверкнула глазами Тейя.

— Я завалил?! А ты, значит, тут и ни при чем? Так что хотела сказать-то?

— Хотела напомнить: через семь дней — великий праздник Опет!

— Ну, это я знаю.

— И тогда же, кстати, вернутся в Уасет Повелитель Великого Дома и его молодая супруга. Ну, те, кто отправился в моление вместо нас. Осталось всего семь дней, милый! Семь дней… А у нас и чибис еще не пел!

— Ничего себе — не пел?! — резко возразил Ах-маси. — А что же мы, все зря делали — вон сколько всего успели: и в храме Мертсегер, и у Хатхор… Остался один Монту!

— Да. — Максим согласно кивнул. — Остался один Монту. За семь дней успеем!

Фыркнув, Тейя раздраженно повела плечом:

— А что, если и там пустышка? Кстати сказать, вы и у Хатхор, и у Мертсегер немного чего узнали.

— Зато оставили там верных людей, — почесав ухо, заметил анхабец. — К тому же ты, царевна, что же, всерьез считаешь жрецов Хатхор лазутчиками?

— Ну… вообще-то они славные парни. Ну, а жрецы Молчаливой богини? Те, что вас раздели? Они как?

Ах-маси махнул рукой:

— Они не лазутчики, точно. Зачем? Иным промышляют успешно.

— Вот это уж верно сказано!

— Да! Так что же все-таки велела передать царица-мать? — Максим перевел взгляд на тезку.

— Велела сказать, что храм Мертсегер трогать не стоит. Лучше пока закрыть глаза на то, что там творится.

— Вот! — обрадованно кивнул юный правитель. — И я того же мнения! Клянусь Амоном, в который раз уже убеждаюсь в уме своей матери. Что ж… Давайте теперь думать. У кого какие мнения будут насчет храма Монту?

— Думаю, что проникнуть туда и хоть что-то узнать будет трудновато. — Тейя пригладила волосы и задумчиво покачала головой. — Сенефермонтусенеб — главный жрец храма — славится своей нелюдимостью и упрямством. Нет, бывают, конечно, совсем уж неприветливые люди. Пусть редко, да встречаются. Но этот, я вам скажу… Да ты, милый Ах-маси, о нем слышал.

Анхабец задумался, зачесал переносицу:

— Не тот ли это Сенефермонтусенеб, про которого рассказывали, будто он отказался от собственного дома, да так и живет в храме?

— Да, это про него рассказывали.

— И еще говорили, будто все жрецы храма Монту никогда не улыбаются. Главный жрец заставляет всех держаться неприветливо и угрюмо. Потому люди — даже воины, Монту ведь их покровитель — заходят в храм редко, лишь ставят стелы.

— В храм Амона тоже редко заходят, — хохотнул Макс.

— Но ведь Амон у нас, в Уасете, самый почитаемый бог! Только сам великий жрец храма, и ты, о муж мой, имеют право ухаживать за статуей божества, кормить, умащать и просто лицезреть воплощенье Амона! Остальные лишь могут ставить свои обелиски снаружи, у входа в храм.

— Да, там много обелисков, — подтвердил анхабец. — И больших и маленьких. С самыми дурацкими просьбами. И…

— Ну, хватит уже об Амоне, — Максим прервал приятеля непререкаемым тоном. — О Монту думайте. О Сенефермонтусенебе. Как к нему подступиться? Может, через других жрецов? Вообще, что мы об этом храме знаем, кроме того, что указал Усермаатрамериамон в своем списке?

Оказалось, мало чего знали, так, на уровне слухов. Монту — бог с копьем и головой сокола, бог-воитель, дарующий победу, когда-то давно культ его был главным в Уасете, однако вот уже более полтысячи лет, как Монту оттеснен Амоном, солнечным божеством. Обычно поклонялись сразу «Четырем Монту» — статуям, взгляды и копья которых направлены на четыре стороны света — так казалось надежней. Однако лучшие годы этого культа были давно позади, и сейчас, в новые времена, бог-воитель не мог конкурировать не то что с Амоном, а и с Мертсегер. Ну, был. Ну, имелся. Так, можно сказать, прозябал на задворках — по крайней мере именно такое впечатление сложилось у Макса. А уж что касается главного жреца… да уж, о его нелюдимости ходили легенды. Говорят, он и помощников подбирал точно таких же, себе под стать — угрюмых, нерадостных, молчаливых. Сложно было установить с такими хоть какой-то контакт.

— Панехси, ну, тот здоровяк-плотник, кажется, говорил, что жрецы храма Монту как-то покупали у него обрезки, — вспомнил вдруг Ах-маси.

Макс кивнул:

— Да, именно так и говорил Панехси. Он отдал жрецам деревянные оставшиеся от работы обрезки.

— Интересно, зачем им они? Может, сжигают на жертвеннике, чтобы было приятно богу?

— Ой, не смеши! Станет Монту питаться деревяшками! Чем гадать, дружище, лучше бы сходил, навестил плотника. Точнее, позвал. Давненько уж он не захаживал — вон и ворота уже покосились, поправить бы нужно.

— Покосились? — Анхабец удивленно взглянул на ворота — крепкие, недавно починенные. Панехси их же, кстати, и чинил. — А по-моему, они вполне надежно выглядят.

— А вот если мы вдвоем на них повиснем, они уже по-другому будут выглядеть. Давай-ка, парень, навалимся!

— Пошли, — понятливо кивнув, Ах-маси улыбнулся. — Был у нас «Дом повешенного», станет дом двух повешенных. Точнее — повиснувших.

Вызванный для починки ворот Панехси в начавшейся после ремонта беседе подтвердил, что Сенефермонтусенеб, главный жрец храма бога-воителя, действительно время от времени покупает у него деревянные обрезки, главным образом ливанский кедр и киликийскую пихту, не брезгует и эбеновым деревом, а если попадается простая сосна — то и сосною. Причем берет немного — именно что обрезки, расплачивается честно, бывает — пшеном, а бывает — полбой. На что жрецу никуда вроде бы не годные обрезки, Панехси был ответить не в состоянии, поскольку никогда над подобной проблемой не задумывался.

На прощанье выпив с плотником пива — вот так, запросто, сейчас, находясь в образе простого лекаря, Максим мог себе это позволить, — юный фараон поднялся под балдахин на крышу и задумался. Разные мысли витали в стриженой голове его, но ни одна из них не могла пока зацепиться, сделаться главной. Впрочем, нет… Краснодеревщик! У него же… у них с тезкой… имелся знакомый краснодеревщик, один старик, вместе с которым парни когда-то томились в плену у разбойников. Ну да — он точно был краснодеревщиком из Уасета! Двое их там имелось, пленников, гражданских, — один вроде бы скотопромышленник, а другой точно краснодеревщик.

— Краснодеревщик? — Поднявшись на крышу, Ах-маси поморгал. — Пленный? Ах да, да, клянусь Осирисом, был там такой старик. Вот как его звали, не вспомню… Да отыщем! Найти в Уасете краснодеревщика не так уж и трудно.

— Вот-вот, — усмехнулся Макс. — Сходи-ка, брат, поищи.

Не тратя времени на лишние разговоры, анхабец спустился вниз и, помахав со двора рукой, выбежал на улицу, на ходу нахлобучивая на голову небольшой парик.

— Куда это ты его послал? — поднявшись к супругу, осведомилась Тейя.

Она была накрашена для выхода — зеленью подведены глаза, на лбу прочерчена голубая полоска, на плечах лежала серебряная пектораль, из-под тонкой материи длинного приталенного платья просвечивала золотистая кожа.

— Куда послал? В город. А ты, я вижу, туда же?

— Да, на рынок. — Девушка улыбнулась. — Кстати — с тобой, о, дражайший супруг мой. Не лежи же, вставай! Надень браслеты и ожерелья.

Поднимаясь с циновки, Максим пожал плечами:

— Ну, хочешь, так сходим. Только не понимаю — к чему такая спешка?

— Ты слышал что-нибудь о богине Уаджет? — вместо ответа поинтересовалась Тейя.

— Ммм… Не могу припомнить… Ну-ка, помоги застегнуть ожерелье… Так. Не… не… не целуй меня… Мы идем… или всякими глупостями будем заниматься?

— Идем, идем… Глупостями тоже займемся. Но позже. Так вот, Уаджет — это богиня Дельты, почитаемая в образе зеленой змеи.

— Вот, зеленой змеи нам только и не хватало! — покачал головой Макс. — Тем более — из Дельты! Как будто своих змей нету — и Мертсегер, и Ретенутет… хватает у нас змей-то! Постой-ка… А при чем тут Уаджет?

— А при том, муж мой. — Тейя, слегка прищурившись, замолчала, хотя видно было, что ей не терпится сообщить новость супругу. — При том, что, оказывается, здесь, в Городе Мертвых, имеется и храм Уаджет. Я сама не видела, но Тамит, танцовщица из храма Хатхор, ты ее должен помнить, говорила, что есть. Она сама видела изображение зеленой змеи у входа в один из скальных храмов, правда, внутрь не зашла — побоялась. А я вот решила сегодня туда прогуляться вместе с тобой, милый.

— Что ж, пойдем, — согласно кивнул Макс, хотя, видят боги, не очень-то хотелось ему тащиться сейчас по жаре к пристани, искать лодочника, переправляться на тот берег, и все ради чего? Чтобы посмотреть на храм какой-то там зеленой змеи Уаджет? Ну, есть здесь такой храм — и что из этого? Мало кто о нем знает? Так это не оттого, что он тайный, а от малолюдства — не очень-то много сейчас в Уасете выходцев с Дельты.

Хотя, с другой стороны, конечно, стоит проверить. Странно, что храма Уаджет нет в списке Усермаатрамериамона.

Солнечная ладья Ра, медленно плывущая по выцветшему изжелта-голубому небу, уже почти достигла середины дневного пути. Наступала самая жаркая часть дня, улицы и пристань быстро пустели, чтобы ближе к вечеру вновь всколыхнуться гулкой людской толпою. Пряча товар в заплечные плетеные корзины, уходили мелкие торговцы с рынка, сидевший под раскидистым деревом цирюльник деловито собирал свой скарб, извиняясь перед оставшимися посетителями: мол, приходите теперь после обеда, без очереди приму. Те, конечно, были не очень довольны, но куда им было деваться — наступала жара, которую лучше было бы переждать где-нибудь в относительной прохладе, уж, по крайней мере, не на улице и не на палящем солнце.

Едва удалось отыскать лодочника, и тот долго упрямился, пока Тейя не показала ему медный браслет. С опаской взглянув на небо, перевозчик немного подумал и, взвесив на ладони браслет, согласно махнул рукой. Но всю дорогу спешил, стараясь разделаться с этой работой побыстрее.

Пристань Города Мертвых тоже оправдывала свое название и казалась вымершей. Ни одного человечка! Повернув голову, Максим с уважением посмотрел на супругу — молодец, хорошо все рассчитала. Только вот жара… Прямо истинное пекло. Что ж, придется терпеть, тем более что парик из волокон пальмы прекрасно предохранял от солнечного удара, а броский ярко-зеленый макияж, коим в Черной Земле пользовались как женщины, так и мужчины, не только отпугивал злых духов, но и защищал глаза от слепящих лучей.

Макс и его верная спутница, быстро миновав храм Амона, обошли несколько роскошных гробниц и, пройдя мимо святилища Монту, остановились у каких-то желтоватых кустиков — то ли акации, то ли дрока.

— Вон он, храм Уаджет, — прижавшись к мужу, прошептала Тейя. — Видишь зеленую кобру?

— Да вижу, — присмотревшись, молодой человек презрительно махнул рукой. — Похоже, это просто пещера. Вон, даже ворот нет. И что в таком можно спрятать? Какие тайные дела вершить?

Снаружи храм Уаджет — если это был он — не вызывал никакого почтения. Ни базальтовых или мраморных пилонов, ни статуй, даже ведущая к черному провалу входа лестница — и та из простого необожженного кирпича. Правда, видно, что новая. Ну, так и храм ведь открылся недавно. Похоже, именно поэтому его и не было в списке Усермаатрамериамона. А может быть, еще и потому, что сие святилище сложно было подозревать в чем-то тайном — вон, все нараспашку: кто хочешь, заходи, что хочешь, бери.

И тем не менее…

— Стой здесь, — решительно распорядился Максим. — А я схожу гляну.

— Я с тобой!

— Нет! Пойми, милая, тебе лучше остаться. Мало ли что там? Возьми кинжал — если что, будешь меня прикрывать.

Вытащив из-за пояса широкий клинок, молодой человек, так и не объяснив, что значит «будешь прикрывать», вручил его супруге и быстро зашагал к храму по узкой тропинке среди высокой желтой травы. Такая же тропинка вела и к видневшемуся невдалеке храму Монту, выглядевшему куда основательнее, нежели святилище зеленой змеи Дельты.

Интересно, отыскал ли Ах-маси старика-краснодеревщика?

— И что ты тут вынюхиваешь, позволь спросить?

Макс едва успел подняться по ступенькам и заглянуть в черное чрево пещерного храма, как вдруг откуда ни возьмись выскочили двое мускулистых жрецов, повадками больше напоминавшие воинов. Оба были вооружены: один — коротким копьем, другой — хепешем, серповидным мечом на длинной ручке. Изогнутое лезвие изнутри покрывали зарубки. Да-а… оружие в умелых руках довольно страшненькое, наносящее ужасные рваные раны, от которых потом мало кто оправляется. Однако, интересные же здесь жрецы!

— Эй-эй, клянусь Амоном, я просто ищу храм Монту. — Молодой человек поднял руки ладонями вверх. — Вы, кстати, случайно не знаете, где он?

— Не лги нам, о незнакомец. — Один из парней нехорошо прищурился, второй — с копьем — спрыгнул с лестницы вниз и оказался сзади.

Что и говорить, ситуация складывалась неприятная. Интересно, чем бы сейчас могла помочь оставшаяся за кустами Тейя? Хорошо, хоть ее за собой не потащил.

— Я узнал тебя, ты подлый вор и расхититель гробниц! — Неожиданно возопив, жрец замахнулся мечом.

Собирался ли он ударить всерьез или решил просто напугать — раздумывать было некогда. Быстро шагнув на ступеньку вверх, Максим улыбнулся как можно шире… и нанес быстрый апперкот в печень! Хороший такой, коварный и смачный удар, в ближнем бою весьма действенный.

И тут же, не обращая внимания на скрючившегося от неожиданности и боли жреца, соскочил со ступенек, памятуя о том, кто находился сейчас позади с копьем.

Тот ударил сразу, целя острием в грудь, так, что молодой человек едва успел уклониться. И чуть не пропустил очередной удар, после чего, захватив пальцами ноги песок, бросил его в глаза вражине!

Тот, похоже, никак не ожидал подобного, уже торжествуя победу. А — на тебе! Не говори «гоп»!

Секунда — даже меньше! — пока жрец протирал глаза, Максим уже оказался рядом… Свинг, он же джэб — или прямой удар. Атакующий в голову! Н-на! Получи, гад, привет из светлого будущего.

Выпустив из рук копье, жрец отлетел в кусты… откуда тотчас же с кинжалом в руках появилась Тейя!

А Макс как раз успел уже подобрать копьецо и теперь с нетерпением ожидал нападения того, что с мечом.

— А ну, прочь отсюда, бродяга! — неожиданно пронзительным голосом заорала на Макса родная супруга!

Мало того, что заорала, так еще и замахнулась кинжалом:

— Прочь отсюда, гнусный расхититель гробниц! Гляди, дождешься сейчас стражников, вот я сейчас их позову.

— О, клянусь головой Сета, вряд ли они меня поймают, — усмехнувшись как можно более гнусно, молодой человек поспешно ретировался… и, расположившись недалече, в кусточках, принялся с большим интересом наблюдать за дальнейшим развитием событий. И что там еще придумала женушка?

А та между тем участливо присела перед валявшимся на земле жрецом. Ай, знатный вышел свинг! Так тебе!

— Надеюсь на милость Осириса — никто из вас не ранен?