— Да, но многие неплохо устроились. Те, кому повезло спастись от эксцессов первых дней штурма, жили себе да поживали. Многие наверняка даже радовались — тот же епископ Геннадий, ведь он получил власть.
— Значит, чиновники, говорите…
— Да-да, чрезмерная централизация вкупе с продажностью и безответственностью облеченных властью лиц. И — как результат — моральная апатия и безразличие населения. Даже ненависть к власть предержащим… и нежелание хоть что-то сделать самим — власть приучила. Такие государства долго не живут, друг мой, достаточно малейшего толчка.
— Ничего себе — малейший толчок! Видели бы вы войска Мехмеда! Массы орущих башибузуков, сверкающие глаза янычар, пушки!
— Да, турецкая артиллерия долго была лучшей в Европе. Кстати, держалась на ренегатах — венграх, французах, итальянцах, греках… Султан хорошо платил.
— Предатели!
— А кого они предавали? Тех, кто их отверг?
— Они предали самое дорогое — свою веру!
— Веру? Гк-хм… — закашлявшись, начальник лагеря достал из тумбочки початую бутылочку коньяка. — По пять капель? А то, думаю, не усну.
— Давайте, — согласно кивнул Алексей. — За Византию! Чтобы выжила!
— Ну, раз вы так хотите… За Византию!
Янтарная влага обожгла пищевод, по всему чувствовалось, что коньяк был хороший.
— Я в чашки налью, только вы до конца не допивайте — на три раза растянем, — Иван Аркадьевич разлил остатки коньяка и, понизив голос, предупредил: — Вы, молодой человек, когда будете поступать, не очень-то болтайте о вере. У нас этого не любят.
— А если бы турки не были столь сильны? — кивнув, продолжал разговор Алексей. — Вот вы говорите, 1402 год… Тогда турки ослабли под ударами войск Тамерлана — и империя ромеев просуществовала еще полвека. Это ведь немало, правда? Советский Союз вон, тоже… ой!
— Что вы сказали про Советский Союз?
— Так… Оговорился. Так вот, насчет империи… Если бы турки вдруг резко ослабли?! Если б тот же инженер Урбан и ему подобные, вместо того чтобы лить пушки султану, работали бы на Византию? Если бы император обратил больше внимания на флот, удалив явного предателя Луку Нотара? К тому же итальянцы… Венеция, Генуя… особенно Генуя… Ведь они очень много чего имели с Константинополя. Что же не помогли?! Не отдарились хотя бы за свои доходы? Отряд Джустиниани — это ведь капля в море! Уж лучше помогли б материально, денежки у них водились. Глупцы, глупцы! Боже мой, какие глупцы! Думали, как вороны, нажиться на падали — а потеряли все! А уния? Если бы она оказалась действенной, если бы папа собрал крестоносное воинство…
— Но крестовый поход был! Правда, закончился он полным провалом при Варне.
— Да! Несчастный король Владислав… Последний рыцарь… Давайте помянем!
Иван Аркадьевич взглянул на разгоряченного собеседника с явным недоумением, но ничего не сказал, выпил.
— Славный коньяк! — неожиданно улыбнулся протокуратор. — Где только достаете такой?
— Все приятель ваш, Емельян, балует. Грешен — люблю коньячок, правда — в меру… — видно было, что начальник лагеря… ну не то чтобы захмелел, просто и его потянуло на монологи.
— Признаться, разное про Емельяна болтают, — продолжал он, несколько понизив голос. — Да я и сам вижу — жук ваш приятель, еще какой жук! Но зато — замечательный повар и весьма пробивной человек. Пользы от него куда больше, нежели вреда, уж, по крайней мере — для нашего лагеря. Емельян не первый год со мной ездит.
Алексей задумчиво повертел в руках чашку с остатками коньяка — то ли подождать, то ли сейчас выпить? Что тут — на полглотка.
— Пейте, пейте, — махнул рукою начальник. — Я еще налью — до конца. Уж разопьем бутылочку, под такой разговор — не грешно. Признаться, не так уж и часто мне попадаются столь сведущие собеседники… Что же касается Византии — сильное государство и слабая страна. Государственная власть просто-напросто задавила общество, и оно, это общество, эту власть отвергло. Предпочло туркам.
— А если бы общество изменилось? То есть если бы изменилась власть? Ну, установила бы строгий контроль за чиновниками, чтоб не брали взятки, не воровали…
— Приставить к вороватому чиновнику контролера, значит, вместо одного вора сделать двух! — тут же перебил Иван Аркадьевич. — Не мною сказано! Империя ромеев оказалась слаба… и потому — погибла!
Протокуратор ничего не ответил, помолчал, потискал в руке опустевшую чашку. Потом задумчиво почесал бородку:
— Вот вы, Иван Аркадьевич, говорите — слаба. А вот взять хоть Первую мировую, хоть Вторую… Что, Швейцария или там Швеция сильнейшие в военном отношении государства? А ведь никто их не слопал!
— Ох, куда рванули! Швейцария! Ну во-первых, они ни на что особо и не претендовали. А во-вторых — всем были нужны. Финансы, руда, тайные переговоры и все такое прочее.
— Вот если б и Византии удалось бы стать такой вот Швейцарией. Чтобы всем была нужна.
— Пустить через Константинополь мировые финансовые потоки? Эка загнули! Да в то время про такие вещи… ну не то чтобы слыхом не слыхивали, но знали очень немногие. К примеру, Жак Керр.
— Жак Керр? — настороженно переспросил молодой человек. — А кто это?
— Да был такой финансист во Франции времен Карла Седьмого. Даже не финансист, а финансовый гений! Начинал с левантийской торговли, скопил капитал, финансировал и короля — который, кстати, поручил ему заведование всеми финансами королевства и частных лиц. На чем и погорел — нельзя иметь столь влиятельных должников!
— И что? И что дальше?
— Да ничего необычного. Обвинили в изготовлении фальшивых монет и в отравлении королевской любовницы Агнессы Сорель, да бросили в тюрьму, откуда он через некоторое время бежал ко двору папы римского Николая, поручившего беглецу командовать флотилией против турок. Там наш герой и умер, в пути, на острове Хиос.
— А время? В какое время?
— Середина пятнадцатого века, — Иван Аркадьевич пожал плечами. — Года — пятидесятый—пятьдесят пятый, примерно так, кажется. А что это вас вдруг так заинтересовало?
— Может, когда и за диссертацию сяду, — скромно потупился Алексей.
Начальник лагеря одобрительно качнул головой:
— Хорошее дело, молодой человек! Одобряю!
— Вы вот еще что скажите… Как думаете, можно ли изменить дух и настроение населения, всю политику государства, так, чтобы люди почувствовали, да даже и не почувствовали, а хорошо себе представляли, что, в случае прихода турок, они потеряют слишком многое: свободу, достаток, ну, я не знаю, что там еще?
— Политику государственной власти изменить, конечно, можно, — осторожно заметил Иван Аркадьевич. — А вот, что касается населения… Поколения три как минимум должно пройти после начала реформ и изменения жизни. В лучшую сторону, разумеется.
— Три поколения?! Это слишком много! А что если за три года?
Начальник не выдержал, расхохотался:
— Пятилетку за три дня?! Это, молодой человек, волюнтаризмом зовется, или — политикой «большого скачка». Обычно ни к чему хорошему не приводит.
— И все же! Три года — не такой уж и малый срок.
— Вам бы фантастические рассказы писать или повести! Нет, лучше романы — это выгодней.
И все же, и все же…
Они потом еще не раз встречались вот так вот, за чаем — говорили о Византии, о турках, да о многом. И так же много чего Алексей из этих бесед вынес. Много чего полезного. А в этот вот раз — разбил чашку: крутил, крутил в руках… покуда не уронил на пол. Вздрогнув, сконфузился, полез подбирать осколки.
— Смотрите, осторожнее, не порежьтесь! Эх, надо было в жестяные кружки наливать, как в туристическом походе!
В туристическом походе…
В туристическом походе…
В походе…
— А что, если нам, Иван Аркадьевич, туристский слет провести?! Ну, помните, вы просили придумать какое-нибудь мероприятие, идеологически выдержанное.
— Слет?
— Ну да! Обозвать правильно, скажем — «Нет бойкоту Олимпиады-80», соревнования по ориентированию провести, песен попеть у костра… опять же — идеологически выдержанных. Ветеранов пригласить, из этого… из райкома кого-нибудь. А?
— А ведь хорошее дело! — немного подумав, начальник лагеря кивнул и заходил по комнате, обрадованно потирая руки. — Нет, ну в самом деле хорошее! Ребятам понравится — точно, да и райкомовским — Емельян уж что-нибудь для них устроит, ушицу там, с коньячком… Ох, умный вы человек, Алексей Сергеевич! Я б ни за что не догадался — так вот удачненько все совместить.
— Скромничаете, Иван Аркадьевич, скромничаете! Кстати, я и место хорошее для похода знаю, полянку одну у Черного болота.
— У Черного болота? — начальник поправил очки. — А не далековато будет?
— Так это и хорошо, что далековато — местные выпивохи не припрутся.
— И то верно…
— Местечко хорошее, не сомневайтесь! Правда вот, сыровато… Там бы траншейку от болота копнуть — трактору ЮМЗ минут на пять работы… ну на пятнадцать. Иван Аркадьевич, попросите у председателя трактор?
Колесный трактор ЮМЗ с навесным ковшом, чистенький, с синими крыльями и желтой кабиной, блестя только что вымытыми стеклами, быстро катил по грунтовке в сторону Черного болота. Довольно рычал двигатель, и столь же довольно улыбался Алексей, сидевший в кабине на поролоне. А вот крутивший руль тракторист — Юрик Беспалый — почему-то был не очень доволен. Быть может, не хотелось трястись в такую даль, или поссорился со своей библиотекаршей — всякое ведь бывает.
Тракторист всю дорогу молчал, да и двигатель грохотал — не до разговоров, если только орать друг другу в ухо. От нечего делать протокуратор любовался открывавшимся с высоты кабины видом: зелеными перелесками, буковой рощицей, розовыми клеверными лугами с пасущимися на них коровушками, живописным, уходящим в овраг молодым ельником, желтыми от разросшихся лютиков полянами, соснами, уходившими в светло-синее летнее небо с медленно плывущими облаками, подсвеченными золотистым солнышком.
На душе было весело, приятно — еще бы! Столько всего узнал, столько всего сделал — ведь еще совсем чуть-чуть осталось, чуть-чуть…
Сбавив ход у какой-то повертки, трактор вдруг лихо завернул в лес и затрясся на кочках неприметной дорожки, кое-где вымощенной гатью.
Странно… Вообще-то, позже нужно бы завернуть, за мостиком… А дорожка, между прочим, знакомая…
— Мы что, через Курскую дугу поедем? — наклонившись к трактористу, что есть мочи закричал Алексей.
— А? Что? Да! Тут ближе!
Ничего себе ближе! Прямо шесть, кругом — четыре, что ли? Это Юрик мог бы кому другому заливать. Зачем тогда свернули? «Курская дуга» не без оснований считалась местом опасным — так колхозные остряки-трактористы называли промеж собой кру-утенький такой поворотик с холма да по суглинку, да с глубоким оврагом внизу. В овраг этот много всякой колхозной техники попадалось, особенно когда дождь. Да и так-то неопытному трактористу опрокинуться в этом месте — раз плюнуть, даже если трезвый, что уж говорить о пьяном! Нехорошую дорожку выбрал комсорг Юрик Беспалый, опасную, длинную — почему? Просто хотел попугать непрошеного пассажира? Или зачем-то еще?
Ну точно! Сразу к «Курской дуге» не поехали, свернули еще разок — к заброшенной ферме! То есть это она во времена Лешкиной молодости — в начале двадцать первого века — была заброшенной, а сейчас — только что выстроенной, новой! Ладненькая такая была фермочка: сияющий белый кирпич, шиферная крыша, кумачовый лозунг «Бригада коммунистического труда фермы № 2 борется за повышение надоев!» и — чуть ниже — «Даешь переходящий вымпел!».
И чего, спрашивается, сюда завернули? Ведь не по пути же!
Остановившись недалеко от фермы, тракторист заглушил двигатель и, выбравшись из кабины, обернулся:
— Можете пока погулять минут двадцать, смороды, вон, поесть — я тут взносы пособираю.
Погулять так погулять. Пожав плечами, Алексей спрыгнул на траву и осмотрелся. Рядом, у перелеска, и в самом деле густо разрослись кусты черной смородины, правда, вот ягоды еще были не очень-то спелыми, кислыми.
Сплюнув, протокуратор обернулся к ферме.
— Эй, девчонки! — не заходя внутрь, крикнул мелькнувшим в окне дояркам Юрик. — Ряпушкина мне позовите, скотника.
— Знаем, что скотник! А зачем он тебе? Опять прорабатывать будешь?
— Да, видно, придется.
Комсорг Юрик Беспалый засмеялся и, усевшись на скамеечку у самого входа, принялся ждать. Ждал недолго — не прошло и пары минут, как рядом с ним уселся… давешний несостоявшийся насильник Сашок! Ну да, он — собственной персоной! Круглая толстощекая морда, ручищи-грабли, наглый расхристанный вид.
Интересно… Алексей на всякий случай укрылся в кустах и навострил уши. О чем говорили, увы, было не очень-то слышно, лишь иногда порывы налетавшего ветра приносили обрывки фраз: «Ермолаич», «волчий», «сказал», «графиня»… Ну, последнее слово, скорее всего, послышалось, а вот «Ермолаич» — вполне понятно. Колхозный парторг, на место которого метил ушлый Юрик! Волчий… На охоту, что ли собрались? Так Ермолаич рыбак, не охотник, да и не пойдет он с Юриком. Ладно, их терки…
Переговорив со скотником, Юрик Беспалый быстро зашагал к трактору и, позвав увлеченно лакомившегося полузрелой смородиной пассажира, запустил двигатель. Поехали, на этот раз куда как быстрее, так же быстро миновали и «Курскую дугу», по всему видно, трактористом Юрик и впрямь был неплохим.
Вот и Черное болото показалось наконец за реденьким ельником. Трактор смело заехал на гать и остановился.
— Ну? — Беспалый повернул голову. — Где копать-то?
— А вылезем. Покажу…
Определив направление, Алексей отошел и оперся спиной об осину, росшую ввиду старого пня… того самого.
— Во-он, от него и копай!
— Понятно!
Тракторист забрался в кабину, мотор снова зарычал, кресло повернулось, и Юрик умело заработал рычагами, управляясь с навесным экскаваторным ковшиком. Любо-дорого было глядеть! Вот что называется — техника, это не руками шерудить! Копнул раз, копнул два — и образовалась глубокая яма, быстро заполнявшаяся коричневой болотной водицей.
Чуть тронув ЮМЗ с места, Юрик копнул еще, выводя воду к неглубокому овражку с бегущим по каменистому дну ручейком, быстро превратившимся в бурную бурую реку.
Алексей улыбался — душа радовалась!
— Ну? Все, что ли? — закончив, Беспалый выпрыгнул из кабины и подошел к протокуратору.
— Да, пожалуй, — кивнув, согласился тот. — Спасибо вам огромное!
— Не за что! Не ради вас стараюсь — наряд. Здесь вот распишитесь… Ага. Отлично. Ну, так что, едем?
— А вы поезжайте один. — Алексей светски развел руками. — Я тут еще похожу, посмотрю, прикину… Знаете что? Лопаты у вас нет, случайно?
— Лопаты? Найдем. Только небольшая.
Тракторист вытащил из кабины лопату с укороченной ручкой и протянул протокуратору:
— Вернуть только не забудьте!
— Конечно, конечно! Лично на машинный двор занесу. Вы до скольки там?
— Не буду, так сторожу отдадите. Ну, бывайте.
Проводив взглядом отъезжавший трактор, Алексей подошел к только что осушенной трясине, уже начинавшей снова заполняться болотной жижей. Этак вот прождешь до вечера — и снова будто бы и не копали! Тракторист Беспалый, конечно, хороший, но вот мелиоратор — никакой. Впрочем, ему показали, где копать — он и копал, не особенно-то и задумываясь. Траншею выкопал, наряд закрыл — что еще надо-то?
Звук тракторного двигателя оборвался, затих. Алексей посмотрел на солнце и, скинув рубаху, приступил наконец к давно задуманному делу.
Летели кругом чавкающая взвесь и песок, протокуратор вгрызался в болотную грязь с ожесточением и надеждою археолога, раскапывающего, если и не гробницу Тутанхамона и не Трою, так, по крайней мере, Саттон-Ху или Гнездовские сопки.
Алексей взмок уже, а так ни до чего и не дорылся, да ведь и не знал точно — где копать, рыл вокруг пня. Рыл, рыл, рыл… Просто землекоп, экскаватор!
И сам не понял, когда под лопатой что-то приглушенно звякнуло. Остановился… Копнул еще раз… Слепя глаза, засверкал в солнечных жарких лучах золотой браслет! Алексей наклонился — а вот, вот… грязная тряпица — куртка!
Бросить лопату, вытащить… Нет, так порвется. Еще прокопать… так…
Вытащив наконец куртку, охотник за сокровищами высыпал содержимое карманов в траву около пня. Сам присел рядом, устало прикрыв глаза… Ну, вот оно, золото, драгоценные камни, жемчуг. Как они переливаются, как завораживающе играют на свету — невозможно оторваться…
Нашел! Нашел все-таки! Отыскал.
Теперь за малым дело — обменять на рубли. Ну, с этим сладим — Емельян поможет, дружок…
— Ох, ничего ж себе, мама моя родная! — ахнули за спиной, рядом.
Вздрогнув, Алексей обернулся…
Беспалый! Тракторист! Так вот он, оказывается… Подсматривал, гад!
— Ну, клад государству сдавать будем? Так сказать — было ваше, стало наше, — алчно прищурился Юрик. — Или другую пословицу вспомним…
Глава 12
Июль 1980 г
Черное болото — деревня Касимовка
Я глаз не мог закрыть,
Я думал — что же будет,
Если станут пить
Чуть больше наши люди…
Андрей Макаревич.Блюз о безусловном вреде пьянства
…— Бог делиться велел!
Беспалый смотрел настороженно, внимательно, готовый в любую минуту отпрянуть. Увидев, как Алексей потянулся к лопате, опасливо попятился:
— Но, но! Нас с тобой видели… Не глупи, парень! Тут на всех хватит.
— На всех? — протокуратор зло усмехнулся.
И кого было сейчас во всем винить? Себя, только себя. Ишь, расслабился, осторожность отбросил — тут и на тебе… Делиться… А ведь придется, наверное! Не убивать же, в конце-то концов. Хватило бы только денег, Федотиха сказала — сто тысяч рублей нужно. Сумма солидная, не хухры-мухры! Что ж, посчитаем…
— Посчитаем, — отбросив в сторону лопату, приглашающе кивнул Алексей.
— Посчитаем, — согласился Беспалый. — Высыпай все в кучу, да не забывай — нас с тобой вместе видели. И наряд был. Не вернусь к ужину — на кого подумают? А ты далеко не убежишь, мест не знаешь… да и — оно тебе надо, бегать? К тому ж, вижу, ты парень не глупый, не жадный… Понимаешь, к чему я?
— Понимаю, как не понять? Я-то не жадный, а вот вы, товарищ комсомолец…
— Ладно, не будем пререкаться — к делу!
Сочли быстро. Сам Алексей в переводе сокровищ в современные цены не разбирался, но, по прикидкам навязчивого сотоварища, выходило где-то около двухсот тысяч, даже больше — почти что четверть миллиона рублей. Как заключил Беспалый — «на два десятка „Волг“»! Ну, если так…
— До деревни подкинешь?
— Спрашиваешь… Слушай, ты там, в болотине, все проверил? Не дай бог, найдут монетину или перстень…
— Да пусть их, находят, — отмахнулся протокуратор. — Вот еще, пачкаться. Кстати, не запались при обмене!
— Сам не запались! А я сейчас менять и не собираюсь, выжду.
— Хитер.
— Умен — так уж лучше.
Трактор, как и предполагал Алексей, оказался не так уж и далеко от болота, у выезда на грунтовку, аккуратненько так стоял в кусточках — с дороги не увидишь.
— И как это только ты за мной следить вздумал? — покосился на Беспалого протокуратор.
Тракторист расхохотался:
— Так у старого пня на Черном болоте всю жизнь что-нибудь находили: то золотые монеты, то жемчуг, вот я и подумал… А уж, когда ты лопату попросил — так и наверняка смекнул!
