Славно, славно!

Позади него, в ельнике, вдруг послышались чьи-то приглушенные голоса, и Алексей, осторожненько подался в сторону, затаился, пропуская мимо четверых крепеньких парней лет шестнадцати-восемнадцати. Парни оказались знакомыми, но не очень, не из Касимовки точно, из какой-то соседней деревни — Лешка их как-то пару раз видел в клубе на танцах, еще в той, прошлой жизни.

Ребятки шагали целеустремленно, словно бы точно знали — куда. На руки их были намотаны велосипедные цепи. Однако! Нехорошие предчувствия закрались в душу Алексея. Все ж таки касимовские ребята были свои — жаль, если их отлупят. Неравные какие-то намечались разборки — а они, похоже что, намечались — несправедливые — те дохляки, что пили сейчас пиво, и в подметки не годились вот этим мускулистым, уверенным в себе мальчикам. Ну разве что старший, Яшка, еще б мог с ними потягаться — наглости б, вероятно, хватило. Ну да, ну да…

— А я ей говорю — пошли давай… — донесся перемежающийся матерками Яшкин голос. — А она мне… А я… А потом тот кент подвалил, а я ему — отвали, говорю… И ка-ак поддых! А тут другой — я и его отоварил, посадил на задницу с одного удара, он и сидит такой, жалом водит…

— Это кого ты там с одного удара посадил?!

Ага! Началось…

— Да вы че? Да вы че, ребята? — до этого момента наглый и самоуверенный Яшка при виде вынырнувших из-за деревьев парней заметно скис и даже, можно сказать, приуныл. — Я ведь так, просто…

— Вы зачем в ту субботу с нашими девчонками танцевали?

— Мы?!

Безошибочно почувствовав старшего, парни — точнее, один, коренастый, стриженый, в зеленой майке, с нехорошей такой ухмылочкой и синей татуировкой на правом предплечье — рисунок Алексей не смог разглядеть — ткнул пальцем в Яшкину грудь:

— Вы, вы! Че, схлопотать захотели? Дак счас!

— Да я ж не приглашал… не я… Чест-слово!

— А кто тогда?

— Ну я не помню…

— А ты вспомни! — помахивая цепью, ласково предложил коренастый.

— Ну-у… — потерявший все свое нахальство Яшка беспомощно посмотрел на своих. — Кажись, Вован кого-то приглашал.

— И не я, а — меня, — Вовка дернулся и вздохнул. — Ну было. Я-то чем виноват?

— Сейчас узнаешь! — коренастый ударил его ладонью по щеке, коротко и хлестко.

Вовкина нестриженая голова коротко дернулась… а кулак, словно бы сам собою, ударился в скулу обидчика!

Тот аж ахнул от такой наглости, а Алексей в ельнике про себя засмеялся — ай, молодец, парень!

— Ну, — потерев скулу, коренастый злобно ощерился и коротко бросил своим: — Бей их, ребята!

Ага, бей… Любители пива, не будь дураки, тут же ударились в бегство. Первым, перепрыгивая через бурелом, мчался самый выпендрежистый — Яшка.

— Лови! Лови их, гадов! Уйдут!

— Да никуда они не денутся, Димон. Там трясина!

Дождавшись, когда гопники убегут, Алексей усмехнулся и, выбравшись из ельника, неспешно зашагал по тропе. Поймает ли кто кого, не поймает — ему не было сейчас никакого дела. Шел себе и шел.

Пока не вышел к дороге. А там двое гопников как раз били Вовку. Поймали все-таки… Били, между прочим, оригинально — один держал за руки, второй колотил несчастного пацана, словно боксерскую грушу, приговаривая:

— Будешь еще? Будешь?

— Пустите, — плача, пытался вырваться Вовка.

В темных блестящих глазах его стояла тоска — надеяться было не на кого, дружков, во главе с Яшкой, давно уж и след простыл.

— На тебе, на!

— Пусти-и-и-и…

Протокуратор такого издевательства не выдержал. Отцепив, кинул в траву саблю, подошел, прищурился:

— Ну, отпустите, а? Просит же человек!

Гопники изумленно оглянулись и, оглядев Алексея, обидно захохотали:

— Это что еще за бомж? Иди-иди, дядя, пока не накостыляли!

— Чего это тут у вас?

Ого! Из лесу появились коренастый Димон с напарником. Оба злые.

— Убежали, сволочи… О! А вы, я смотрю, с уловом!

— С уловом. Только дядька какой-то мешается, отпустить требует.

— Не требую, а прошу, — вежливо уточнил протокуратор. — Пока прошу.

Ох. Как не хотелось драться с этими юными оболтусами. Но уж раз ввязался… Вежливость тут явно не прокатит — воспримут как слабость — а значит, и рассуждать больше нечего, надо бить первым.

— Э, бомжара! Ты че, в натуре, нюх потерял?

Поигрывая цепью, вызверился Димон…

И тут же согнулся, получив качественный удар ногой в живот. А затем — тут же — локтями по ушам. Между прочим, больно!

— У-у-у-у-я-а-а-а! — скрючившись, застонал гопник.

А Алексей сразу же занялся остальными, нанося удары направо и налево — метода была хорошо отработана за все годы службы в сыскном секрете эпарха славного Константинова града. А там миндальничать не приходилось, и делать скидки на возраст — тоже. Вот и протокуратор сейчас не делал. Никакого гуманизма. Без пощады!

— Ой-ой! Не бейте, дяденька-а-а-а!

— Гражданин! А ну быстро отошли от подростков!

О! Женский голос! В лесу! Распорядительный такой, громкий…

Алексей медленно повернулся — на дороге, из-за поворота появился наряд милиции — двое сержантов — один старый, другой — молодой — и с ними миловидная девушка в форме старшего лейтенанта.

— Здра-а-асте, Ирина Владиславовна, — потирая ушибленную скулу, льстиво улыбнулся Димон. — А мы ничего такого не делали. Шли, шли — и вдруг этот, — он опасливо кивнул. — Ка-ак выскочит из лесу, ка-ак даст… Не знаю, за что только.

— Ага, — девушка старший лейтенант недоверчиво усмехнулась. — А вы все такие белые и пушистые! Ну что ж, поехали, разберемся — машина у нас тут, за углом. И вас тоже попрошу, гражданин!

Алексей хотел было податься обратно в лес, да так бы и сделал, если б не сержанты… Уж больно не хотелось конфликтовать сейчас с законом. Впрочем, и слишком задерживаться где-либо в планы протокуратора тоже не входило. Ладно, посмотрим…

— Ну что ж, надо так надо! — молодой человек радушно развел руками. — Если только ненадолго.

— Ненадолго, — успокоила Ирина Владиславовна, с интересом разглядывая костюм Алексея.

Широкая рубаха-косоворотка, дорогая, из небесно-голубой тонкой ткани, была вышита по вороту и подолу золотом, сапоги… гм-гм… тоже не очень дешевые… Рубаха хоть и высохла, однако и тут и там видны были подозрительные бурые пятна. Н-да-а-а, нечего сказать — тот еще типус! Тут волей-неволей парням поверишь, тем более — таким отпетым. Тем более — и документов у протокуратора никаких. Нет уж — лучше в лес!

— Сейчас вот, пиджачок только возьму — в нем документы…

Широко улыбнувшись, Алексей повернулся и быстро зашагал в лес.

— Вы только побыстрей, гражданин… Машина у нас рядом за поворотом. Мы вас там подождем.

Ага. Ждите, ждите…

Молодой сержант, проводив протокуратора подозрительным взглядом, что-то быстро сказал своему напарнику, на что тот лишь безразлично пожал плечами и демонстративно отвернулся от леса.

А вся гоп-компания безропотно зашагала по шоссе вслед за старшим лейтенантом. А чего бежать-то — ежели их всех как облупленных знают? Какой смысл? Никакого. И точно так же никакого смысла не видел старый и опытный сержант в погоне за каким-то бомжом! Ну его к ляду — носиться бог знает за кем по лесам! Ладно бы преступник был, а то так… Да еще возись потом с ним, тебя же потом в приемник его оформлять и заставят. А оно кому надобно?

Вот так или примерно так, по мыслям протокуратора, и должен был рассуждать старый служака. Именно так тот и рассуждал.

Естественно, Алексей возвращаться и не подумал, а, наоборот, быстро зашагал в противоположном от шоссе направлении — к реке. Никто за ним так и не погнался, да и ясно было с самого начала, что не погонятся.

Выйдя на поляну, беглец ненадолго остановился перевести дух. Запах хвои, настоянной на пряном запахе майских трав, ударил в ноздри, заставляя вдохнуть глубоко-глубоко… и чуть было не подавиться этим удивительно вкусным густым воздухом. Вокруг щебетали птицы, порхали разноцветные бабочки и желтые солнышки одуванчиков неудержимо лезли в глаза, занимая почти всю поляну. А над головой голубело чистое высокое небо. Конец мая. Какое поистине прекрасное время, когда лето вот только-только должно начаться, и ждешь его, и томительно надеешься на что-то хорошее и, может быть, даже немного волшебное, на что-то такое, чего, наверное, нельзя даже и выразить никакими словами.

Интересно, который сейчас час? Судя по солнцу — время к обеду. А в желудке, между прочим — пусто. Нехорошо это, когда пусто, ох нехорошо. Ну да ничего, скоро, скоро накормит бабка Федотиха, никуда не денется, колдунья старая!

Алексей зашагал вдоль реки по рыбачьей тропке. То и дело попадались кострища с обожженными консервными банками и осколками бутылок, кое-где полянки на берегу были так вытоптаны, что напоминали места водопоя бегемотов или там каких-нибудь носорогов, что и понятно — от окрестных поселков недалеко, да и от райцентра — не так уж, вот и наезжала по ночам молодежь — веселиться.

На излучине беглец напоролся на рыбаков — те сидели у костерка, классически соображая на троих, и прихлебывали прямо из поставленного в траву котелка аппетитно дымящуюся ушицу. Предложили и Алексею — тот не стал отказываться, присел рядом. Налили стаканчик — выпил, за здоровье и за рыбацкое счастье.

— Ну и вид у тебя, — оглядев путника, улыбнулся один из рыбаков, пожилой усатый мужик с крупным, с прожилками, носом. — Поди, в народном хоре поешь?

— Угу, — охотно подтвердил молодой человек. — Именно!

Пожилой ухмыльнулся:

— Я тоже в юности пел, пока не поперли за это дело, — он с шумом щелкнул себя пальцем по кадыку и махнул рукой напарникам. — Ну, наливайте, что ли.

Выпили, поговорили: так, ни о чем. Для вежливости поддержав беседу, Алексей посидел еще минут пять и откланялся, сославшись на срочные дела.

— На спевку опаздываешь? — прищурился пожилой.

— Опаздываю.

— Ну, оно видно… В касимовском клубе выступать будете?

— Будем, — с улыбкой уверил путник. — Только не сейчас, на день молодежи. Приходите.

— Обязательно придем, если на рыбалку не уедем. Тебя как звать-то?

О! Наконец спросили.

Алексей назвался, снова присел, знакомясь с каждым. Опять выпили, на этот раз — за знакомство, уж как же без этого?

— Что, там мостик-то через ручей еще не смыло? — словно бы невзначай спросил молодой человек.

— Да не смыло, шагай… Постой, а тебе зачем на ту сторону надо-то? Ха! Ясно зачем — за спиртом, к бабке Федотихе! — Пожилой — звали его Николай Николаевич — глухо расхохотался. Улыбнулись и остальные рыбаки, помоложе — Иван с Петрухой.

— Ну угадали, угадали, таиться не буду. — Алексей смущенно замахал руками. — Мужики из хора послали, иди, мол, да побыстрее… Вот, и переодеться даже не успел!

— О! Ну беги, беги, Леха, не то, чувствую, не дождутся тебя твои мужики.

— Ничего, подождут!

Хохотнув, беглец ухмыльнулся и, распрощавшись наконец с рыбаками, зашагал дальше.

В небе уже появились редкие облака, похожие на комки ослепительно белой ваты, задул легкий ветерок, поднимая на реке рябь, закачал ветвями деревьев, даже затрещал чем-то. Ветки сухие сломал, что ли?

Нет, не ветки!

Мотоцикл!

Алексей, не раздумывая, метнулся в кусты, пропуская свернувший с дороги желто-синий милицейский «Урал» с коляской. Медленно перевалившись по кочкам, мотоцикл проехал, сколько позволяла тропа, и встал. Сидевший за рулем молодой парень в белом шлеме и серо-голубой рубашке с капитанскими погонами, заглушил двигатель и к чему-то прислушался.

Беглец усмехнулся — ну вот он: участковый уполномоченный Бобриков, явился не запылился. Интересно, зачем? Что, того «подозрительного мужчину», устроившего драку с подростками, уже ищут? Девочка детский инспектор доложить успела?

Милиционер между тем слез с мотоцикла, наклонился над коляскою, вытаскивая оттуда… высокие болотные сапоги и спиннинг!

Алексей еле сдержал хохот — вот, блин, работа у людей! Небось по начальству доложил, что выехал куда-то по важному делу…

Выждав, когда участковый скроется в кустах, Алексей быстро зашагал дальше. Минут через тридцать—сорок путник выбрался на шоссе и пошел уже по обочине, не обращая особого внимания на проезжавшие мимо машины — голосовать не хотелось, да и не очень-то было надобно — идти-то оставалось всего ничего.

Молодой человек непроизвольно улыбнулся, завидев за поворотом панельные трехэтажки Касимовки. Все ж таки много было связано с этим населенным пунктом. Ненадолго остановившись, Алексей полюбовался панорамой и повернул налево, к ручью, срезая путь к дачной окраине поселка, где — у самого леса — стояла добротная изба бабки Федотихи.

Спустившись по широкой тропинке вниз, путник пересек ручей по узкому, местами прогнившему мостику и, поднявшись вверх по вымощенным разбитой бетонной плиткой ступенькам, нос к носу столкнулся с давешними гопниками! Ну с той самой компанией во главе с коренастым Димоном. Только теперь вот Димон явно не был здесь главным — забежав чуть вперед, он, словно преданный пес, заглядывал в глаза высокому мускулистому парню лет двадцати пяти, круглолицему, в черных спортивных штанах и расстегнутой почти до пупа рубашке-поло. Видневшаяся из-под рубашки часть груди и руки парня были синими от наколок — каких-то крестов, церквей и прочих явно уголовных рисунков. Да-а-а… Серьезный товарищ!

— Так я ей так и сказал — не мы это! — волнуясь, явно оправдывался Димон. — Верно, Щербатый?

— Кому Щербатый, а кому — Николай Петрович, — цыкнув, парень сплюнул в ручей и, хохотнув, по-хозяйски потрепал пацана по шее. — Ладно, для тебя просто — Колян. Вот что, шавки, — он неожиданно обернулся к остальным. — Ни в какие драки пока не лезьте, понятно? Есть у меня на вас виды.

— А что за виды, Ще… Колян?

— Потом узнаешь!

— Ого! — завидев Алексея, воскликнул Димон. — Колян, видал фраера? Так это тот, про которого я рассказывал.

Шербатый снова сплюнул и, загородив путь, прищурясь, окинул беглеца пристальным взглядом:

— Ай-ай, дорогой товарищ, нехорошо малышей обижать!

Гопники столпились вокруг своего вожака, словно шакалы.

Алексей вздохнул и, не тратя зря времени на разговоры, резко пнул Щербатого в пах! Тот согнулся — и, получив удар по башке сцепленными в замок руками, полетел прямо в ручей, поднимая густые пенные брызги.

— Ты че творишь? — видать, не желая прослыть трусом в глазах своего старшего сотоварища, Димон, по-телячьи склонив стриженную почти под «ноль» голову, бросился на обидчика… И тоже оказался в ручье! Остальные, хорошо помня удары Алексея еще на лесной дороге, опасливо попятились.

— Ну че ты? Че?

— Ах ты, сука!

Уголовник выбрался на берег и, выхватив откуда-то раскладной нож (верно, за поясом прятал), с жуткой ухмылкою побежал обратно к мосткам. Рожа, конечно, у него была та еще и вполне могла бы нагнать страху на какую-нибудь слабонервную девушку. Однако ни в какое сравнение с янычарами султана Мехмеда этот дурачок не шел! Даже с башибузуками — и то нельзя было сравнивать.

— Сейчас я сломаю тебе шею, — с улыбкой предупредил Алексей. — Спрячь нож и иди.

И, наверное, было у него в глазах сейчас что-то такое, что осадило зарвавшегося уголовника резко, на подсознательном уровне. Скорее всего, он прочел во взгляде протокуратора свою близкую смерть. И прочел верно — Алексей не стал бы сейчас церемониться.

— Иди, иди, Николай, — нарочито уважительно повторил протокуратор. Да уж, за годы службы в секрете он неплохо узнал, как именно стоит себя вести с подобным отребьем. Как именно и в каких именно случаях. В общем-то, ничего сложного — нужен лишь небольшой специфический опыт. Сначала опустить, показать, что ты сильнее и не остановишься ни перед чем, а потом — уважить — особенно на глазах других.

— Иди. Мне с тобой делить нечего.

— Так и мне… — уголовник ухмыльнулся и убрал нож.

Однако в маленьких узких глазах его таилась жуткая ненависть и злоба, не так уж глубоко и спрятанная.

— Вижу, ты человек серьезный… Обзовись!

— Алексей Пафлагон. Слыхал?

— Гм… — Щербатый задумался. — Случаем, не под Умаром ходишь?

— Не хожу ни под кем, — горделиво выпрямился протокуратор. — Но Умара уважаю.

— Так я и знал, что под Умаром, — опустив голову, негромко промолвил уголовник. — Что ж ты сразу-то не сказал, братан?

— А ты не спрашивал! — Алексей пожал плечами и хохотнул.

К его удивлению, Щербатый тут же прогнал гопников:

— А ну-ка, погуляйте, ребятки. — Поднявшись по ступенькам, улыбнулся вполне дружелюбно: — Раз ты человек серьезный, так, может, пересечемся? Базар один есть.

— Хочешь — пересечемся, — пряча усмешку, протокуратор кивнул. — Завтра, у клуба. Вечерком, часиков в шесть.

— Ой, давай не у клуба? — тут же возразил уголовник. — Сам знаешь — там же мусарня!

— Ну?

— Ну вот видно, что ты из города, — пристальный взгляд Щербатого, казалось, пронзал насквозь. — Зачем к нам — не спрашиваю, твои дела. Но кое-что предложу. С этими недопесками хотел… Но, чувствую, жидковаты они для такого дела. А с тобой — сладим. Завтра не у клуба, а за школой, там такой пустырек… Идет?

— Договорились. — Алексей сплюнул и повернулся. — Ну до встречи… братан.

— Увидимся… Ну у тебя и удар! Аж до сих пор в глазах звездочки!

Не говоря больше ни слова, беглец быстро поднялся по тропе вверх и зашагал через желтое от одуванчиков поле к деревенской околице. Естественно, ни на какую встречу он идти не собирался. Завтра протокуратор вообще рассчитывал уже быть очень и очень далеко от здешних мест со всеми их проблемами — проблем у него вполне хватало своих, и надо было их решать как можно быстрее.

Миновав небольшую рощицу, Алексей наконец вышел к дачам и, пройдя мимо аккуратного домика с затянутым сеткой-рабицей садом, оказался у добротного, рубленного в «лапу», дома-пятистенка, под высокой, крытой серым шифером крышей. Это и была изба бабки Федотихи. Окруженная высоким забором с натянутой поверху колючей проволокой — чтобы не лазали в огород мальчишки, — изба чем-то напоминала крепость или какую-нибудь укрепленную усадьбу средневекового феодала — Алексей на такие за свою жизнь насмотрелся. На ведущей во двор калитке грозно висела табличка — «Осторожно, злая собака!». Однако все на деревне знали — табличка повешена так, для острастки, никакой собаки у бабки Федотихи не было, не было ни коровы, ни уток, ни кур, изо всей скотины имелась только красная «Таврия»… которой, однако, нынче у крыльца что-то не наблюдалось — и это был плохой знак! Не сиделось дома бабке!

Черт! Так и есть!

Поднявшись по крыльцу, Алексей потрогал висевший на двери замок и устало вздохнул. Интересно, где это носят черти хозяйку? Могла на почту уехать, а могла и в райцентр, тогда жди ее тут теперь до морковкина заговенья.

Вообще-то можно спросить у соседей… хотя они, скорее всего, о бабкиных делах не в курсе. Но все равно лучше спросить — чего тут сидеть-то?

Спустившись с крыльца, молодой человек толкнул калитку…

И обмер: прямо в лицо ему смотрел черный зрачок ствола…