Андрей Посняков

Враг императора

Глава 1

Кто я? Где я?

К рассказу приступаю, чтобы сплести тебе на милетский манер разные басни…

Апулей «Метаморфозы»

Выли, ревели, скрежетали с неописуемой яростью фузованные гитары. Утробно ухали ударные, разноцветные лучи прожекторов били прямо в глаза, и черные фигуры музыкантов казались выходцами из потустороннего мира.

Дождавшись конца инструментального проигрыша, вокалист, подойдя к самому краю сцены, поставил ногу на монитор и запел:


Жанна из тех королев,
Что любит роскошь и ночь!

Зал встал на дыбы, подхватив знакомую старую песню тысячью молодых глоток:


Только царить на земле
Долго ей не суждено!

И Лешка, Лешка тоже выкрикивал эти слова, и чувствовал, как по щекам катятся слезы:


Слышишь, Жанна?! Жанна-а-а-а!!!

Звуки музыки гулко отдавались под потолком, сливаясь с неистовым шумом зала. Ревущие гитары, сбивающий с ног бас, рокот барабанов — все сливалось в один тревожный гул… как тогда, под Варной, когда ринулись в атаку на турок рыцари юного короля Владислава.


Слышишь, Жанна-а-а-а!!!

— А-ри-я! А-ри-я! — скандировали зрители.

Лешка тоже кричал, рискуя сорвать связки. Ведь это было так здорово — быть сейчас вместе со всеми, чувствуя, как бьются в унисон сердца.


Снова!
Брошен!
В окна лунный свет…

Все затихли, затихарились, повинуясь голосу певца, и, словно по мановению волшебной палочки, взметнулись вверх руки. Вспыхнули тысячью светлячков огни зажигалок.

Стоя в толпе у сцены, Лешка почувствовал, как кто-то положил ему руки на плечи. Скосил глаза — девчонка с длинными распущенными по плечам волосами. Это слева. Справа стоял — нет, уже покачивался вместе со всеми — небольшой, лет тринадцати, пацан. Вот он привстал на цыпочки — чтоб лучше видно, — повернулся к Лешке. Светленький, темноглазый:

— Привет!

— Вовка! — узнал Алексей. — Ты как здесь?

— Вот, приехал.

— Что, и мать отпустила?

— Не-а… Сбежал.

— Ну ты даешь! — Лешка присвистнул и, вдруг вспомнив одну важную вещь, наклонился, прокричал пареньку прямо в ухо:

— А трактор?! Трактор вытащили?

— Да вытащили! — Странно, но Вовка почему-то легко перекрикивал музыку. — Сам-то что, не помнишь? Ты ж мужикам за спиртом бегал, в Касимовку, к бабке Федотихе!

— А! — вспомнил наконец Лешка. — Ну, точно бегал. Значит, все ж таки вытащили трактор.

И улыбнулся, подмигнул Вовке. Это было хорошо, что вытащили, если б не вытащили, бригадир Василий Михалыч уж так бы ругался, что… Впрочем, что теперь Михалыч? Лешка-то уже студент! Факультета социальных наук местного… нет, не института даже — университета!

Интересно, как зовут ту девчонку, соседку?

— Леха, а ты чего не в армии? — не отставал Вовка.

— В институте учусь… Тьфу-ты, в универе!

— Студент, значит? — В голосе Вовки явственно сквозила зависть.

— Студент. Будто не знаешь? — Алексей пожал плечами, словно произнес нечто само собой разумеющееся.

А ведь не так все было! Не само собой. Отнюдь! Сколько сил, сколько старания он, Лешка Смирнов, приложил для того, чтобы сейчас этак небрежно обозначить свой статус — студент! Уже не абитуриент там какой-то, а настоящий, полноправный студент. И никому ничем не обязан, кроме как самому себе. Сам поступил, никто не помогал, ну, может, старший воспитатель детского дома Василий Филиппыч — и тот, естественно, только советами, а не связями. Не как у других — родители, у Лешки-то их не было, что и говорить — сирота.

— Так теперь не будешь в деревню к нам приезжать? — Поморгав, Вовка почему-то вздохнул. — Жаль.

Алексей улыбнулся:

— Почему не буду? Буду! Подработать-то в страду кому ж не охота? Трактор дадут и…

Сказал — и на полуслове осекся. Кто ж ему теперь доверит-то трактор? После того летнего случая. Хотя, если с другой стороны посмотреть — с кем не бывает? Ну застрял в Черном болоте, и что с того? Можно подумать, другие не застревали? А сколько тракторов на «Курской дуге» по пьяни побилось — тут и говорить нечего. Потому и прозвали тот косогор с поворотом, сразу за Черным болотом — Курской дугой. Остряки, блин…

Интересно, как там бригадир? А вот Вовку-то и спросить!

— Бригадир? — парнишка пожал плечами. — Оленников, что ли?

— Ну да — Василий Михалыч. Что, ему трактористы-то на уборку нужны будут?

Вовка махнул рукой:

— Да нужны. Не только на уборку, но и на посевную.

— Не, на посевную я не смогу — практика.

Практика… В бывшем совхозе, а ныне — ООО «Озерское» его так и прозвали — Леха-Практикант — хотя, конечно, никаким практикантом он не был, просто детский дом дружил с местным ПТУ, где учили на механизаторов. Туда полдетдома и уходило — получали профессию — только вот Лешку куда-то в другую сторону понесло, в студенты. Что и говорить — мечта детская. А вот умение трактором управлять тоже пригождалось — всегда можно было в совхозе подработать, Алексей был парнем непьющим — редкостное на селе качество, — к тому же отнюдь не лентяем, как такого не взять? Вот только что трактор чуть было не утопил… МТЗ82. Так ведь не утопил же! Вытащили мужики, тяганули «дэтэшкой».


Я свободен, словно птица в вышине!

Уау! Это была любимая Лешкина песня… Нет, не так — одна из любимых.

И девчонка — та, что стояла рядом — повернула голову, украдкой бросив на Алексея быстрый заинтересованный взгляд. Их тут как раз осветил шаривший по залу прожектор, выхватил, вырвал из темноты на один миг, и мига этого оказалось достаточно — Лешка успел разглядеть светлые — золотые! — волосы девушки, симпатичное — нет, безумно красивое! — лицо, глаза — синие-синие, как васильки на лугу, как море, как высокое весеннее небо. Где-то он уже видел и эти глаза, и ямочки на щеках, и розовые, чуть припухлые, губы.

— Вас как зовут?

— Олеся.

Олеся?! Странно, но Лешка почему-то ожидал услышать совсем другой ответ.

— А вас?

— Ле… Алексей.

Интересно, как охотно девчонка вступила в разговор! Да и Лешка чувствовал, как их словно бы тянуло друг к другу.

— А я вас знаю, Алексей, — прокричала девушка.

— Знаете? Откуда?!

— Видела в деревне, в Касимовке, на танцах. Вы с одной девушкой были.

— С девушкой? А, это так… одноклассница… А вы где учитесь?

Грохот барабанов перекрыл слова.

— Что?

— Учитесь, говорю, где?

— В техникуме, на юриста.

А концерт продолжался, и прожектора били в глаза, и густой белый дым спускался со сцены вниз призрачными мерцающими клубами, и было хорошо. Не только от хорошей музыки, но и оттого, что Лешка — так уж случилось — уже давно держал Олесю за руку. И та руку не вырывала! Хороший знак. Замечательный!

И были еще песни. «Штиль», «Колизей», «Викинг». И — под самый конец, уже на «бис» — «Ангельская пыль» и «Дай руку мне».

— Дай руку мне!!! — вместе со всем залом счастливо выкрикивал Лешка. Счастливо — этот потому, что руку ему уже дали. И это порождало надежды. С прежней-то своей девушкой — той, про которую сказано было, что — «одноклассница» — Лешка, увы, расстался. А, может, и не «увы», просто вышло так — совершенно разные они оказались люди. А вот эта, Олеся — по всему чувствовалось — то, что надо!


После концерта они вышли на улицу, остановились втроем у старого тополя, росшего рядом с ДК, — Лешка, Вовка, Олеся. Стоял чудесный сентябрьский вечер — теплый, тихий — прощальный поцелуй недавно ушедшего лета. В черном небе сверкали звезды.

— Вы куда теперь? — Алексей улыбнулся.

— Я — домой, в Касимовку.

Это отозвался Вовка, будто бы его спрашивали.

— Ой! — Олеся неожиданно обрадовалась. — И мне туда же — к тетке. Я пока у нее живу.

— А сколько времени?

Лешка посмотрел на часы:

— Одиннадцать. Почти.

— Успеем на последний автобус.

— А возьмет? Он же проходящий.

— Возьмет. Сегодня выходной, народу немного, да и поздно уже, — девушка у улыбкой посмотрела на Лешку. — Проводишь до автостанции?

— Конечно!

Здорово было идти так, по центральной городской улице — широкому, засаженному липами и тополями бульвару. Тут и там шли — с концерта — веселые компании, кто-то играл на гитаре, кто-то пел, кто-то громко смеялся. Хорошо! Словно бы невзначай Лешка взял новую знакомую под руку. Эх! Куда б теперь еще Вовку деть? Послать вперед, к автостанции — мол, есть ли билеты? А самому тем временем… А что — «тем временем»? Да вот зайти… вон, хотя бы в ту аллейку, и… Может быть, даже поцеловать Олесю прямо в губы?! Алексей покраснел даже, не то чтобы так уж устыдился собственных мыслей, нет, просто не совсем ко времени они сейчас были. Знакомы-то сколько? Всего ничего! Хотя почему-то кажется — давно.

Олеся вдруг замедлила шаг, улыбнулась:

— Знаешь, у меня такое чувство, будто я тебе лет триста знаю!

— И я… — Лешка потупил глаза. — Лет триста.

— А я так тебя, Олеся, года три уже вижу, — подал голос Вовка, как будто его спрашивали! — Тетка твоя ведь в Касимовке в новых домах живет?

— Да, в третьем доме.

В третьем. Как раз напротив почтальонши Ленки. Леша тут же отвел глаза в сторону, словно бы боялся, что кто-то вдруг проникнет сейчас в его мысли. Ленка… Женщина лет тридцати или что-то около. Красивая, разбитная… Ну — было! Так один раз всего и было! Или — два. Ну, так у кого только с ней не было?!

— О чем задумался, Леша?

— Так… О своем. Олеся, я смотрю, тебе «Ария» нравится? — Лешка поспешно перевел разговор на другое.

— Да, очень, — девушка засмеялась. — Давно уже.

— А еще кто?

— Да много… Борзов, Чичерина, «Наив», «Король и Шут».

— О! Я тоже «Король и Шут» уважаю! — довольно воскликнул Вовка. — Вот, помню как-то в школе сидим мы такие…

— Слушай, Вовка… — Лешка как раз углядел подходящую скамеечку под развесистой липою. Чуть в стороне от аллейки, за цветочной клумбой. Висевший почти над самой клумбой фонарь до скамеечки почти что не добирал. — Сбегал бы ты до автостанции, а? Узнал бы про автобусы, купил билеты…

Вовка кивнул:

— Ну, конечно, куплю, давайте деньги. А вы?

— А мы помедленнее пойдем, а то Олеся устала.

— Устала?! — Девушка сверкнула глазами и тут же, усмехнувшись, кивнула. — Да-да, немножко есть — устала. Ты беги, Вовик! Вот тебе на билеты.

— Смотрите, не опоздайте!

— Не опоздаем.

Проводив взглядом убегающего парнишку, Алексей снова взглянул на часы:

— До автобуса почти полчаса еще. Куда торопиться?

— Вот именно, — шепотом согласилась Олеся. — Куда?

— Посидим немного? — Лешка кивнул на скамейку.

— Посидим.

Они уселись рядом. Короткая джинсовая юбка Олеси обнажала стройные ноги. Лешка придвинулся ближе:

— Не холодно?

На девушке была лишь черная футболка с логотипом «Арии», такая же, как и на Лешке.

— Вообще-то холодновато, — прошептала Олеся.

Не говоря ни слова, Лешка обнял ее за плечи:

— Так теплее?

— Да…

Золотистые локоны девушки коснулись его щеки… И губы встретились с губами… Лешка словно бы проваливался в какой-то бездонный омут… И было так здорово, так…

— О! Голубки! — прервал затянувшийся поцелуй чей-то нахальный голос.

Тут же раздалось противное ржание — этакое блеяние на козлиный манер.

Алексей повернул голову: четверо. Один — тот, что спрашивал — здоровый такой бугай, примерно Лешкиного возраста, остальные — шелупень года на два младше. Но тоже нахальная — с ухмылочками, с сигаретами, с матерками.

— Чего надо, парни? — вполне доброжелательно улыбнулся Лешка. А внутри все так и сжалось!

— Девку твою поцеловать да полапать! — захохотал бугай. Лицо у него было такое прыщавое, неприятное, вытянутое — не лицо, а лошадиная морда.

— Шутите?! — Лешка намеренно затягивал разговор — искал выход.

— Не, Гришаня, он не понимает! — вякнул кто-то из мелочи. Мелочь мелочью, но тоже — коренастый, не слабый, уж куда сильней Лешки.

— Поучим фраера?

Лошадиноголовый Гришаня ухмыльнулся:

— Зачем? Он нам ничего плохого не сделал. Наоборот — девку привел. Вах, красивая девка! А ну, — голос гопника стал жестким. — Вали отсюда, деточка. А девку оставь.

— Гришаня, а вдруг он ментов позовет?

— Ментов? А и верно. Молодец, Гогочка! Тогда держите его, парни.

Олеся дернулась и закричала…

— А ну, заткнись, сука! — В руках Гришани сверкнул нож. — Личико попорчу. И тебе, и твоему кавалеру. Будешь благоразумной — останешься целой, поняла, дура? Даже портить тебя не будем, так, минет сделаешь каждому… Ну?!

Лезвие ножа…

Нападать!

Если их много — только нападать. Нападать первым! Как учил когда-то покойный Фирс, десятник пограничной стражи.

Нападать? Откуда он, Лешка, это знает? И кто такой Фирс?

Нет! Думать пока было некогда!

Лешка не встал — он прыгнул, ударив главаря ногой в щиколотку и — одновременно — ловким приемом выбивая нож.

Нет, служба в акритах — пограничной имперской страже — отнюдь не прошла даром.

Прыжок!

Удар!

Ногой в челюсть. Тому, коренастому… как его — Гогочке?

Гопник с воем покатился по клумбе.

А этот удар показал как-то Никон — товарищ по сыскному секрету Константинопольского эпарха.

Господи! Кто такой эпарх?!

Лешка не думал… Кто-то сейчас думал за Лешку. И не только думал — действовал! Очень даже успешно.

Раз!

Вытянутая — выкинутая — вперед рука. Кулак с жатыми в «медвежью лапу» пальцами…

Удар!

Так били крестоносцы. Точнее — сербские воины Здравко Чолича. Жаль короля Владислава. Как его прозвали? Варненчик. Эх, Варна, Варна.

Главарь завыл — видать, Лешка сломал ему ребро, а то — и пару. Ну, конечно, действовал предельно жестко — их же много.

Снова прыжок. Удар! Вой! Двое гопников поспешно скрылись в кустах. А оставшиеся…

— Ничего, мы еще посчитаемся…

Удар!

— У-у-у-у…

Лешка наклонился ближе, поинтересовался участливо:

— Может, сломать тебе шею, турецкая морда?

Почему — турецкая?! И кто такой Здравко Чолич?! Король Владислав?!

А такое было чувство — будто он, Лешка, их лично знал — и короля, и этого — Чолича.

Полуоборот. Быстрый внимательный взгляд — так обозревает поле битвы опытный арбалетчик. Нет, вроде бы все спокойно.

Пнуть лошадиноголового — вот так!

А теперь — пусть убираются. Ишь, стонут, сволочи. А и поделом — никто их не просил приставать к незнакомым людям.

Лешка обернулся к Олесе, протянул руку:

— Быстро уходим! Они обязательно вернутся. Не одни — с янычарами!

— С… с… с какими янычарами?

— Что?!

Алексей наконец пришел в себя и теперь удивленно оглядывался.

А Олеся… Олеся вдруг обняла его, прижалась щекой и заплакала:

— Как ты их… Вот уж не подумала бы, что ты умеешь так драться? В секцию ходил?

— Да, — Лешка коротко кивнул и ласково поцеловал девушку в губы. — Ну, что, Леся, идем?

— Как ты меня назвал? — Олеся вдруг улыбнулась. — Леся? Так меня мама зовет. И бабушка.

Леся…

— А меня друзья называют — Лекса.

Лекса?! Откуда это имя? Какие друзья?

Алексей обхватил голову руками.

— Что с тобой? — испуганно произнесла Олеся. — Тебе плохо?

— Нет, все в порядке. Идем!

Улицы уже опустели, лишь кое-где слышались приглушенные голоса, и желтые фонари сгущали ночную тьму, а по широкой центральной улице проносились редкие автомобили.

* * *

Вовка послушно дожидался их на автостанции — приземистого, сталинской еще постройки, здания, не так давно стараниями местных властей заново перекрытого дорогой ядовито-розовой черепицей. Теми же стараниями вокруг здания был разбит небольшой садик — цветы, кусточки, гипсовые вазы, скамеечки. На одной из таких скамеечек, в числе редких пассажиров, и сидел сейчас Вовка — похожий на растрепанного нахохлившегося воробушка, в синих застиранных джинсиках и такой же куртке.

— О, явились, не запылились! — увидав Лешку с Олесей, мальчишка бросился к ним с нескрываемой радостью. — А автобуса-то — нету!

— Как это — нету? — огорчилась Олеся. — Что, ушел уже? Опоздали!

— Не, не ушел, его вообще сегодня отменили, — охотно пояснил Вовка. — Говорят — сломался.

— Сломался он, — Лешка хмыкнул. — Вообще-то должны были бы заменить.

— А зачем? В кассе все равно билетов нет. Может, его и заменили — да он сюда не заехал, мимо прошел.

— Ну, ничего страшного! — немного поразмыслив, Лешка даже обрадовался такому случаю. — Пошли ко мне в общагу?

Эх, вот бы Вовки не было! Впрочем, а куда ж его девать? Ладно, в общаге что-нибудь придумать можно будет.

— Нет, нет, я не могу, — огорченно отказалась Олеся. — Мне обязательно в Касимовку нужно. Обязательно. А так, я бы могла и в техникуме, в общежитии, переночевать.

— А позвонить?

— Да у тетки никакой связи нет. А ждать будет, волноваться. Ну нужно мне в Касимовку, понимаешь, нужно!

Лешка развел руками:

— Нужно так нужно. Пошли на дорогу — попутку ловить.

Девушка восхищенно вскинула глаза — синие-синие:

— Ну, Леша! Ты такой… решительный. Сказал — сделал. И с этими…

— Поймаем ли еще попутку-то? — засомневался Вовка. — Нет, ловить надо — не приеду, мать убьет!

— Да поймаем, тут ехать-то… — Олеся махнула рукой. — Главное, чтоб знакомый кто был.

— Знакомый…

Лешка уже давно вглядывался в красную «Таврию», припаркованную недалеко от автостанции, на углу. Знакомое авто…

— О! — «Таврию» заметил и Вовка. — Не бабки ли Федотихи машина? Вряд ли бабки — что ей тут в такое время делать?

— Может, встречает кого?

— Попросимся?!

— А возьмет?

— Заплатим — возьмет, деньги есть. Немного, правда.

— У меня десять рублей, и еще вот, мелочь.

Лешка покачал головой:

— Пойдем бабку поищем.

С бабкой Федотихой у Алексея были определенно связаны какие-то не очень-то хорошие воспоминания… даже нет, скажем так, не «не очень-то хорошие», а «необычные», вот как. Ну, точно, необычные. Только вот Лешка никак не мог вспомнить — почему именно такие? Спирт у бабки покупал — было, не для себя, для трактористов, когда МТЗ из Черного болота вытаскивали. Так что же в том необычного, коли бабка Федотиха спиртом торгует? Наоборот, в деревнях — самое обычное дело. Иначе с каких бы денег «Таврия», с пенсии, что ли? И все же — странное это было ощущение, словно бы Федотиха знала про Лешку что-то такое, чего он сам не знал.

— Нет нигде бабки! — прибежав с автостанции, доложил Вовка. — Дядька один тут сидит, знакомый, так он сказал — Федотиха с утра еще на электричку спешила.

— На электричку? — удивленно переспросила Олеся. — Зачем же ей на электричку, коли у нее машина имеется?

— Э! — Вовка расхохотался. — Бабка на своей «Таврии» далеко не ездит — максимум в район, и то редко. Вон, как сейчас. А чего — удобно, машину у автостанции бросила — тут все на людях, не угонят, да и кому она нужна-то?

Олеся кивнула:

— Ну да, если что — сигнализация взвоет…

Тут уж расхохотался Лешка:

— Да какая, к чертям собачьим, сигнализация? У нас в деревнях отродясь про чудо такое не слыхали — машины и не запирает никто. Спорим — и у бабки не заперто?!

Вовка с восторгом хлопнул себя по коленкам:

— А пойду, проверю! Я мигом!

— Э, э! — замахал руками Алексей. — Ты это… особо-то не заглядывай, мало ли!

Мальчишка не слушал — бежал к машине. Вот оглянулся, помахал рукою… Оп! Отворив дверцу, нырнул в салон. Ну, точно — не закрыла машину Федотиха! Вот дура старая…