Они и начались!

Начались, ворвавшись в тишину ревом тракторов и многоголосым ребячьим гамом! Старший тавуллярий настороженно прислушался и, свернув, тихонько выглянул из кустов.

Поле! Бескрайнее картофельное поле… Нет, ну, не бескрайнее, конечно, а лишь таковым казавшееся. По коричневым бороздам с пожухлой буровато-желтой ботвою деловито полз синий колесный трактор с картофелекопалкой, к выбросу которой то и дело подъезжали другие трактора — с телегами — загружаясь только что выкопанной картошкой, остатки которой подбирали идущие позади картофелекопалки школьники — человек тридцать, целый класс, а то — и все три — учитывая специфику малокомплектных сельских школ.

Молодцы, не бездельничают — помогают колхозу, сиречь местному ООО. Борьба за урожай — вот как это называется!

Трактора с телегами, довольно урча, по очереди выехали на грунтовку и покатили прочь. Тот трактор, что тянул картофелекопалку остановился, тракторист — здоровенный мужичага, в котором Лешка тут же признал старого своего знакомца Иваничева — распахнув дверцу, выпрыгнул на поле и, махнув рукой, громко заорал:

— Перекур!

Обрадованные детишки стайкой бросились к лесу. Прятавшийся в кустах Лешка попятился, правда, убраться вовремя не успел — слишком уж быстро прибежали дети — а потому просто затаился, надеясь, что уж сюда-то никто не пойдет — слишком уж густые кусты, да еще и с колючками.

Потянуло дымком, и вскоре запахло печенной на углях картошкой. Старший тавуллярий сглотнул слюну и, вдруг услышав позади чьи-то шаги, обернулся.

— Ой… Здрасьте, дяденька.

Двое пацанов класса из шестого-седьмого смотрели на него, моргая глазами. Один темненький, стриженый, второй светловолосый, темноглазый… Черт! Тоже знакомец — Вовка! Который трактор сторожил на Черном болте, когда Лешка застрял. И которого потом — стрелою… Татарский разъезд. «Белевцы» Улу-Мухаммеда… Жив! Значит, не навредила бабка Федотиха!

— Дяденька, а вы турист? — похлопав ресницами, спросил Вовка.

— Я-то? Конечно, турист. — Лешка вспомнил про прицепленную «пенку» и улыбнулся.

— А где же ваш рюкзак? — тут же поинтересовался второй пацан, темненький. — Потеряли?

— У палатки, на поляне остался. С нашими. Я вот в Касимовку иду — тушенки подкупить, кончилась. Есть в магазине тушенка-то?

— Да была… — Мальчишки переглянулись. — Дяденька, а можно мы тут покурим? Вы только никому не говорите.

Алексей ухмыльнулся:

— Да уж не скажу.

— И это… спичек у вас, случайно, нет? Или зажигалки?

— Спичек? Нет… Впрочем, постойте… — Похлопав себе по карманам, Лешка обнаружил дешевую пластмассовую зажигалку и, вытащив, бросил ее парням. — Нате, пользуйтесь. Правда, не знаю — работает ли?

К его удивлению, зажигалка работала. Вытащив пачку дешевых сигарет, пацаны прикурили и затянулись с таким важным видом, словно курили дорогущие сигары в обществе какого-нибудь английского лорда.

— Дяденька, а вы сами, что, не курите?

— Берегу здоровье, я же турист!

— А-а-а… Так вы, значит, тоже своих ищете? Ну, тех, что недавно потерялись.

— Ищу. — Старший тавуллярий насторожился, однако не показал тому вида.

— Милиция тоже ищет… и нас просили сказать, если вдруг что заметим. И это… о всех незнакомцах тоже чтоб сообщали. Трое бандюг из тюрьмы сбежали, слышали?

— И не из тюрьмы, а из машины. Когда везли, — авторитетно поправил Вовку приятель. — Шофера каменюкой по голове…

— И не шофера, а охранников. Автоматы забрали — я сам слышал!

— Да брось ты заливать, Вовка! И не автоматы вовсе, а только один пистолет… Или два.

— Так-так-так… — Алексей озадаченно покачал головой. — Бандиты, говорите? Ох, за наших ребят тревожусь… Особенно — за девчонку.

— Да, Маринка — девчонка симпатичная, — так же озабоченно кивнул Вовка. — А сколько ей лет? Пятнадцать?

— Шестнадцать. — Старший тавуллярий отозвался, не моргнув глазом. — Эх, не хотели ведь их отпускать… Едва упросились!

— Я же говорил — шестнадцать! А ты, Федька, не верил.

Федька обиженно засопел:

— А че я-то? Я знаю, что Михе, ну, что с Маринкой плыл, шестнадцать, а Маринка чуток его помладше. Вот и сказал.

— Они ж в Касимовке причаливали, в магазин, — вспомнил Вовка. — Своими глазами их видел, дня три тому… Ну да, в субботу. Правда, не разговаривал — они уже отплывали. Дяденька, а страшно на байдарке плыть?

— Да ничего себе.

— Они, говорят, часто переворачиваются?

Лешка усмехнулся:

— Бывает. Ну, пока, парни. Как мне до Касимовки быстрее добраться?

— А вот, по грунтовке. Но лучше дождались бы трактора, попросились в кабину, правда, они еще не скоро приедут. Ну мы тоже пойдем, а то Василина, классная наша, заметит, что долго нет — скажет, опять курили! До свиданья, дяденька!

— Физкульт-привет!

Выйдя на грунтовку, Алексей быстро зашагал в указанную ребятами сторону, моля только об одном — лишь бы не встретить милицию. Хотя — уж мотоцикл-то издалека услыхать можно. Значит, милиционеры приняли его за одного из сбежавших бандитов! Чудненько! Вот не было проблем-то. А этим юным туристам из брошенной лодки, похоже, не повезло. Похоже, они как раз на бандитов и нарвались! Жаль ребят… А, может, просто испугались и убежали, теперь заплутали где-нибудь? Рыщут по лесам, дорог ищут, как вот и сам Лешка не так уж и давно.

Примерно через час пути, молодой человек, так никого, кроме трех — с телегами — тракторов, и не встретив, уже подходил к деревне. Вдалеке, за рекою, белели трехэтажки, виднелся деревянный клуб, почта… Не стоит туда сейчас идти в таком виде. Лучше — с окраины пробраться вдоль ручья.

Путник так и сделал — увидев впадавший в реку неширокий ручей, свернул на тропинку, и через полчаса был на окраине деревни, где в основном располагались брошенные дома и дачи. Тут же, кстати, проживала и бабка Федотиха. А вдруг у нее… Нет, это было бы слишком! Вряд ли, вряд ли Ксанфия знает про бабку и ее возможности — Лешка ведь ей не рассказывал. А теперь, выходит, жаль!

Где-то рядом послышался надрывистый звук мотора. Нет, не трактор, автомобиль и, похоже, что легковой…

Ну конечно — «Шевроле-ланос» Лешкиной знакомой дачницы Ирины Петровны — между прочим, кандидата исторических наук. Ага! Вон елозит в грязи белая украинско-американская тачка! Холм-то хоть и небольшой, а ведь после дождичка дорожка раскисла и… Ей бы песочка под колеса кинуть или хотя бы лапника.

Нарвав поблизости еловых лап да еще прихватив хвороста, Алексей подошел к машине и, не говоря ни слова, принялся раскладывать на дороге лапник. Дачница от удивления вырубила двигатель.

Лешка поднял глаза:

— Лопатки у вас не найдется?

— Сейчас посмотрю в багажнике… Ой, а мне и не выйти-то! Впрочем, ладно…

Нашлась лопатка-то, нашлась — а уж Лешка действовал умело и быстро.

— Заводите… И осторожненько так, поначалу не газуйте слишком…

Подтолкнул машину плечом, почувствовал — пошла, пошла, родная!

Взобравшись на холм, дачница остановила машину и вышла:

— Спасибо вам, молодой человек. Не знаю, что бы без вас и делала.

— Да ерунда…

— Вы турист, я смотрю? — Похоже, женщина увидела «пенку». — Я сама когда-то в молодости занималась, даже в соревнованиях участвовала, по ориентированию. А-а-а… Вы, верно, своих потеряшек ищете? Ну тех ребят, что пропали.

— Ищем, — грустно кивнул Алексей.

— Милиция тоже ищет. Вчера участковый заходил… Ой, а вы знаете, из местного СИЗО трое подследственных убежали во время перевозки. Вся милиция на ногах — тоже ищут. Так, может, и ваших теперь быстро найдут!

— Лишь бы они первей с бандюками не встретились.

Лешка нахмурился и сплюнул в траву.

— Ой, а про это я и не подумала! — дачница горестно всплеснула руками. — Господи… Кстати, что же мы стоим? Прошу ко мне, на чай! Вас как зовут?

— Алексей.

— Хорошее имя, — улыбнулась женщина. — Пусть даже и не сказать, что редкое. У меня, кстати, есть один знакомый молодой человек — тоже Алексей. Он и тракторист хороший, и в институт поступил недавно, так что, теперь, можно сказать — мой коллега. Ну, садитесь же, ну!

Машина подъехала к симпатичному домику с белыми наличниками и крышей из нержавейки и остановилась у ограды из сетки-рабицы.

— Ну, проходите же! Кстати, меня Ирина Петровна зовут.

— Очень приятно.

Вслед за дачницей Алексей-тавуллярий прошел по выложенной аккуратной плиткой дорожке к крыльцу. Он уже когда-то был в этом доме, еще в той, прошлой жизни. Ничего тут не изменилось — все те же дорожки, плетеная мебель, полки с умными книжками. Хозяйка кивнула на диван:

— Проходите, располагайтесь, обувь можете не снимать. Сейчас организую чай.

Лешка и не собирался разуваться — не босиком же ходить! — подошел к полкам, остановился, проведя пальцем по корешкам книг. Увидев что-то про Византию, насторожился, вытащил пухлый том, распахнул… и, не выдержав, расхохотался.

— Чему это вы смеетесь, Алексей? — Ирина Петровна заглянула в комнату.

— Да так… — старший тавуллярий хмыкнул. — Вот тут нарисован император Константин Палеолог Драгаш. Вовсе не похож! Базилевс совсем не такой.

— Ого! — улыбнулась дачница. — Кажется, мы с вами коллеги.

— Просто я увлекаюсь историей.

— Здорово! Честное слово, здорово. Ой, — хозяйка неожиданно нахмурилась и развела руками. — А электричества-то и нет, а я хотела чайник поставить. Придется теперь плиту растопить, уж подождите, пожалуйста.

— Позвольте помочь.

Алексей опустился на корточки рядом с небольшой печкой и, проворно насовав туда дров, попросил спички… Оп! В плите весело запылало пламя.

— С первого раза! — одобрительно кивнула дачница. — Узнаю бывалых туристов. Кстати, я думаю, с электричеством — это гроза бед натворила. Вот и мобильная связь тоже куда-то пропала — видать, что-то с вышкой.

Пока вскипел чай, пока попили — за окнами стало смеркаться. Решив, что пора и честь знать, Лешка простился с гостеприимной хозяйкой и, чуть пройдя по тропинке к околице, в задумчивости остановился недалеко от избы бабки Федотихи, наблюдая, как прямо навстречу ему быстро шагает какой-то молодой коротко стриженный парень, худой, в синей джинсовой куртке… такое впечатление — женской.

— Кореш, ты в моторках не силен? — сходу спросил незнакомец.

Лешке сразу же не понравился его взгляд — исподлобья, злой, хлесткий.

— В моторках? — Алексей пожал плечами. — С японскими моторами — нет.

— Да обычный там мотор, «Вихрь», кажется, — махнул рукой парень. — Починить сможешь? Мы б лавья отвалили, не сомневайся. Полкуска, а?

— Пятьсот рублей то есть? — уточнил Лешка. Честно говоря, эта сумма ему бы не помешала. Ему бы сейчас любая сумма оказалась не лишней.

— Ладно, идем, посмотрим. Далеко лодка-то?

— Да рядом, на речке.

— Ясно, что не в ручье.

Хохотнув, Алексей зашагал вслед за парнем. Тот шел ходко, не оборачиваясь, в смешной девчоночьей куртке на узких плечах.

— Там фонарь-то найдется? — нагнав, поинтересовался Лешка. — Темнеет уже.

Незнакомец обернулся, зыркнул недобрым взглядом:

— Есть там фонарь, и инструменты. Все есть. Ремонтника только нет, а мы сами, знаешь, в этом не шарим. Да ты не стремайся, с лавьем не обманем.

Пройдя околицей, оба спустились с холма вниз, к реке и остановились напротив старых мостков, у которых покачивалась дюралевая моторка. Двигатель был знакомый — Лешка уже разглядел — «Вихрь-2». Повозиться, конечно, придется, но справиться можно. Только вот этот парень — он определенно вызывал некие подозрения. «Лавье», «стремайся» — слова-то зэковские! Впрочем, молодежь тоже так говорит — от дурости. А может…

— Спускайся, что встал?

У мостков, совсем рядом, спиной к берегу стоял какой-то мужик и сосредоточенно удил рыбу. Судя по пустому ведру — не очень-то ему пока везло.

Нагнувшись над двигателем, Алексей попросил парня посветить… Потом резко поднял глаза:

— А ты, кстати, кто такой-то? Что-то я тебя не знаю.

— А тебе и не надобно его знать!

Быстро повернувшись, стоявший рядом рыбак бросил удочку… и прямо Лешке в лоб уперлось пистолетное дуло!

— Э-э, не шути, дядя!

— А никто с тобой, лошина ты деревенская, и не шутит! — глумливо захохотал парень. — Скажи, Крыж?

— Ты погоняло мое языком своим поганым не полощи, Пескарик, — глухо посоветовал рыбак. — И вообще, помолчи — дай поговорить с человеком.

По-хозяйски усевшись на борт лодки, Крыж — именно так его назвал парень — насмешливо уставился на Алексея:

— Починишь движок — мы тебя отпускаем… Ну, а не починишь — извини.

Леша поспешно спрятал глаза — ага, напугали ежа голой задницей! Отпускают они его… Только вот он вряд ли их отпустит.

Бандиты! Те самые, бежавшие. Вон, и ствол у них — значит, не врали ребята.

— А что б тебе совсем хорошо работалось, еще кое-что поясню, — хрипло проговорил уголовник. — Во-он ту избенку на берегу видишь?

— Брошенную?

— Для кого, может, и брошенную… Так вот, там наш кореш сидит, под стволом бабу с дитенком держит…

— Что?!

— Что слышал! Так что, ежели ты что худое удумаешь — убежать там, ментов позвать — на твоей совести их кровь будет. Мы ведь их, в случае чего, порешим, не сомневайся.

Лешка не слушал. У бандитов в заложниках — женщина с ребенком! Господи… Что же, получается — нашел? Нашел? Господи… Теперь за малым дело — освободить их. Не столь уж и трудная задача, честно говоря… если б не два ствола. Следовало опасаться… не самому, за семью. И покуда согласиться на требования.

— Если починю, отпустите их?

— Конечно, отпустим, — уверил Крыж. — На хрена они нам сдались?

— Хорошо…

Алексей починил двигатель быстро — не такая уж и сложная оказалась поломка. Потом вытер ветошью руки и посмотрел на главаря:

— Заводить?

— Постой… Пескарь, сгоняй-ка за Серпенем. Пусть всех прихватит… Видишь, — Крыж снова уставился на Лешку. — Мы тебя не обманываем.

Наступившая темнота казалась непроглядной, впрочем, внезапно налетевший ветер совсем скоро освободил из облачного плена луну.

— Хорошо, — закуривая, усмехнулся главарь. — Видно будет плыть.

Алексей уже понимал, куда они собрались — вверх по реке, в леса, уж чащобы там знатные, партизанить можно. Скроются — ищи их, свищи, никакой вертолет не поможет. Тем более, сейчас осень — в лесу прокормиться можно. А потом, лесом же выйти — куда хочешь, на три района. Ловкий план, ничего не скажешь… Только если они не местные, обязательно проводник нужен, кто-то знающий…

Где-то вдалеке вдруг залаяли собаки. Послышались быстро приближающиеся шаги… Лешка опустил голову — лишь бы Ксанфия раньше времени не узнала, не вскрикнула. Впрочем, темновато сейчас. Господи, неужели…

— Ну, вон они! — не убирая пистолета (опытный, гад!) ухмыльнулся Крыж. — Все живы, здоровы… Ну, может, только… хха! не совсем в целости. Посвети, Пескарик!

Алексей всмотрелся в идущих… и очумело мотнул головой, узнав в женщине и ребенке… касимовскую почтальоншу Ленку с малолетним…

Глава 19

Сентябрь. Окрестности Мценска

Вон они… Вот они… глядите!

Слава вам, великие мира!

Еврипид «Ифигения в Авлиде»

…сынишкой.

Ленка… Ей было уже под тридцать; черноглазая, цыганистая, с длинными темно-русыми волосами, тонкой талией и большой колыхающейся грудью, эта молодая женщина хорошо знала себе цену и разбила уже не одно сельское сердце, за что и была однажды побита разгневанными женами механизаторов. Из тех, кого называют — разбитная разведенка, — Ленка выглядела сейчас погано, дюже погано — растрепанные волосы, синяк под левым глазом, накинутая на плечи небрежно застегнутая рубаха.

Чуть позади несчастной почтальонши шагал здоровенный бугай — Серпень. На рябом лице его играла гнусная ухмылка. За руку Серпень вел — точнее сказать, тащил — хныкающего мальчишку лет восьми-десяти — с такими же, как и у Ленки, густыми темно-русыми волосами.

Несчастная, конечно, не узнала Лешку, хотя когда-то совсем не давала парню проходу — и, надо сказать, весьма небезуспешно. Алексей тоже не подал виду, ощутив нахлынувшую на него жалость… Что и говорить, жаль было Ленку, над которой конечно же бандюги гнусно надругались, жаль было и плачущего пацана ее… Жаль. Ну что же — главное, живы, а душевные раны залечатся.

— В лодку! Как сядем — заведешь, — оглянувшись к Лешке, приказал Крыж — худой, но мосластый и жилистый, с синими от татуировок руками, он был в этой троице за главного.

— Сначала этих отпусти! — Алексей кивнул на Ленку с ребенком. — Пусть идут. Потом заведу.

— Ты мне поговори еще! — главарь повел пистолетом. — Смотри, сейчас осерчаю — замочу всех! Ну! — Крыж повернулся к напарникам и негромко сказал:

— Баба пусть чешет, а пацана — в лодку. Что-то не нравится мне этот ремонтник-лодочник.

Серпень, резко оттолкнув Ленку в сторону, швырнул пацаненка в лодку. Тот ударился, заверещал… Бандиты попрыгали в моторку.

Запущенный двигатель пулеметной очередью разорвал тишину. Потом забулькал, заглох… Лешка нагнулся, завел мотор снова. Лодка дернулась, поплыла, а следом за ней, по берегу, рыдая, бросилась Ленка:

— Илья-я-я-я! Ильюшенька-а-а-а-а!

— Мама! — Мальчишка вскочил на ноги — смешной, тонконогий, вихрастый. — Мама! Мамочка…

— Цыц! — Серпень швырнул пацана на днище.

— А ну, к берегу! — глухо скомандовал Крыж. — Глуши мотор….

— Сынок! — Ленка зашлепала ногами по воде.

— Ну ты, дура, — зло бросил главарь. — Забыла, что я тебе сказал? Напомню, не гордый. Пацаненка твоего отпущу… если ментов на хвосте не будет. Если уж что заподозрю — не взыщи. И нечего тут верещать.

— Может, лучше ее… того, — негромко произнес Серпень.

— Того, того! — огрызнулся Крыж. — Раньше надо было! Да и… не люблю я лишней мокрухи… Водила, давай, запускай, поплыли.

— А ведь она ментов наведет, зуб даю, наведет! — не унимался Серпень.

Заработал двигатель и моторка, выйдя на середину реки, уверенно пошла по быстрине. Луна и звезды освещали фарватер, да и вообще, здесь, на реке, ночь казалась светлее.

Лешка усмехнулся: а, может, сейчас вот резко повернуть, перевернуть лодку… Был бы один — так бы и сделал, но теперь ситуация неожиданно осложнилась — пацан, Илья… Теперь за него нужно было беспокоиться.

— А менты, Серпеша, нас и так по всей округе ищут, — выкрикнул Крыж. — Одна у нас надежда — вверх по реке, а там — в леса. Уж тогда никто не словит — уйдем, помяните мое слово — уйдем.

— Ага… — неожиданно подал голос молодой бандит, Пескарь. — И что мы в этом лесу будем делать? Зимовать, что ли?

— А придется, так и зазимуем, Пескарик! — издевательски захохотал главарь. — Все лучше, чем у хозяина чалиться… Тем более — тебе.

— А че я-то? Че я? — неожиданно вскинулся Пескарь.

— А тебе теперь пожизненное светит… за ту парочку!

— Так я не один, не один же! Скажи, Серпень? — Голос молодого сорвался на фальцет.

— Заткни пасть, Пескарище! — угрюмо посоветовал Серпень. — Парня-то ты завалил.

— Зато девку — не трогал!

— Угу, не трогал… Зато ты кого-то другого трогал. Как мальчик-то, ничего? Считай, для тебя взяли! — Серпень и Крыж гнусно расхохотались, а Пескарь сразу заткнулся, лишь обиженно махнул рукой:

— Да ну вас!

Алексею плоховато было слышен весь этот разговор — мешал работавший двигатель, — но главное старший тавуллярий все же расслышал и сделал соответствующие выводы. Выходит, именно эта уголовная троица расправилась с байдарочниками — недаром же на Пескаре девчоночья куртка. Сволочи, одно слово — таких жалеть нечего! Тем более — и Лешка этот тоже давно уже понял — никто вовсе не собирался отпускать ни его, ни мальчика. Порешат. Вот, как пойдут места поглуше, как пристанут к берегу — подаваться в леса — так и порешат, а после столкнут пустую лодку в воду — плыви, наш челн, по воле волн, точнее говоря — по течению… Эх, если б не пацан! Ничего, придется придумать что-нибудь, придется. Интересно, сколько у них стволов? У Крыжа — точно есть. А у Серпеня? Лучше считать — что тоже имеется. И ножи… Наверняка ножи или какие-нибудь заточки. Ладно…