— Машина моя в районе, у автостанции брошена, — ухмыльнувшись, пояснила колдунья. — Полис у меня просрочен, а гаишники тутошние — сущие соловьи-разбойники, ни один заговор супротив них не действует — одни только деньги. Да где ж эстолько деньгов напасешься-то?! Ну… — Федотиха немного подумала и тут же продолжила: — Так и быть, с райцентра я вас в Касимовку подвезу. Только мимо того места поедем, где сабля у тебя спрятана. Та, с изумрудами.

— Ой… Так я ж то место только с реки помню.

— Ничего, милай. Предмет старый, не наш… Почую!!!

И так она это сказала, с такой угрозой, с таким жутким прищуром, что Лешке на миг вдруг стало как-то страшновато. Вообще, это хорошо, что колдунья такая алчная… Хоть за денежки — а все ж поможет.

— Бабуся — озолочу!

— Хочется верить… Ты кем… там-то? Боярин, что ли?

— Выше, бабуля, выше! Почти что князь. Только не у нас, а в Царьграде.

— В Царьграде! — ошеломленно повторила колдунья. — Эко тебя занесло-то!

— Так что деньгами, можешь поверить, располагаю… Ладно, хватит болтать! — Алексей решительно поднялся с банкетки. — Где встретимся?

— В двадцать ноль две электричка. Не опоздайте — я вас до утра дожидаться не буду.

Отвлечь гардеробщицу и позаимствовать висевший на вешалке белый халат было для старшего тавуллярия такой мелочью, о которой не стоило и говорить. Халат пришелся впору, сидел как влитой. Прежде чем явиться в больницу, Лешка зашел в парикмахерскую и на рынок — привел себя в порядок, прикупил джинсовый костюм, рубашку и стильные лаковые туфли, так что выглядел сейчас вполне презентабельно, действительно чем-то сильно напоминая молодого интеллигентного врача-интерна.

Разобравшись с указателями, поднялся на второй этаж, улыбнулся дежурной медсестре на посту — суровой и неприступной, будто железная дева:

— Быстрицкий у себя?

— У главного… А вы, собственно, кто?

— Новый интерн.

— А-а-а… — медсестра на глазах подобрела. — Так вы присаживайтесь, подождите. Хотите чаю?

Медсестричка явно проявила к незнакомому доктору охотничий женский интерес. И сейчас вовсе не стоило лишать ее определенных надежд.

— Я бы охотно! Тем более — с вами… Только вот ребенка одного на рентген отправлю. Что-то мне его снимки не нравятся.

— Ребеночка?

— Ну, того, что с той — немного не в себе — женщиной.

— А! Понятно. Сейчас их приведу… Да, чайник-то ставить?

— Конечно, ставить. Вас, кстати, как зовут?

— Марина.

— А я — Алексей. Очень приятно.

— И мне…

Лешка сразу узнал своих, едва медсестра вывела их из палаты. Даже в убогом больничном халате Ксанфия выглядела королевой! А вот и Сенька — ничего, веселенький такой… впрочем, чего ему грустить-то? Мама-то ведь рядом.

— Идемте! — жестом показав путь, Алексей поспешно отвернулся.

В такт шагам стучало сердце.

Коридор.

Лестница. Снова коридор. Выход — стеклянные двери.

Никто даже и слова не сказал, настолько уверенно и непоколебимо держался Лешка. Лишь оказавшись в больничном саду, обернулся и, кивнув на скамейку, бросил по-гречески:

— Посидим…

Уселся.

Сенька, обрадованно засмеявшись, бросился к нему на колени.

Ксанфия вспыхнула:

— Арсений!

Мальчик обернулся:

— Мама, это же батюшка!

— Какой еще батюшка?

— Наш!

— Ого! — едва сдерживая слезы, хрипло хохотнул Алексей. — Гляди-ко, признал!

Начался дождь.

Они вышли из электрички, счастливые, как, наверное, никогда, и, не обращая внимания на дождь, пошли по перрону, держа за руки Сеньку. Люди оборачивались на красивую молодую женщину в сером халате и шлепанцах.

А супругам было все равно!

Пусть нелепый халат, пусть шлепанцы, пусть дождь!

Бабка Федотиха нагнала их у выхода в город.

— В первом вагоне ехала, — исподволь оглядывая Ксанфию, пояснила она. И, усмехнувшись, добавила уже чуть тише: — Теперь понятно, почему тебя обратно не тянет… Ладно, сейчас поедем… Господи…

А машины-то не было!

Вот уж загадка — и кому могла понадобиться старая бабкина «Таврия»?

А Лешка, кстати, уже догадался — кому. Вспомнил тот странный сон, что приснился ему еще в узилище, перед предъявлением обвинения в заговоре. Вот уж, действительно, сон в руку!

— В милицию заявить, что ли? — озабоченно причитала колдунья.

— Да было бы о чем заявлять! — рассмеялся Лешка. — Купить другую, да дело с концом.

— Ага, купишь тут, на пенсию!

Ага, на пенсию…

— Я пойду, поспрошаю…

Для виду походив минут пять, Алексей подсчитал оставшиеся деньги — на такси до Касимовки вполне хватало. На такси и подъехал, высунувшись из двери, махнул рукой:

— Садитесь! А красную «Таврию», Аграфена Федотовна, люди на касимовской дорожке видели. Так что, в Касимовке ее искать надобно, в Касимовке, наверное, кто-то из местных позаимствовал — до дома добраться.

— Да, — сухо кивнула бабка. — Ворюг там хватает. Надо же — и заговоры не помогли!

— А на что заговоры-то были? На нездоровье или падучую?

— На казенный дом!

— Вот оно как!

По ветровому стеклу хлестал дождь, урча, работали дворники, и пожилой таксист старательно объезжал лужи. Огни городской окраины остались далеко позади, асфальт давно перешел в грунтовку, по обеим сторонам которой бежали угрюмые ели и сосны.

— Ну-ка, останови-ка! — внезапно попросила Федотиха.

— Что, приспичило, что ли? — хмыкнул таксист. — Сейчас во-он тут, у полянки, приткнемся.

— Идем! — Выбравшись из машины, старуха повелительно позвала с собой Алексея. Принюхалась: — Чую! Ой, чую! Там!

Она показала пальцем в черноту дождливого леса:

— Думаю, во-он по той тропке.

Попросив водителя подождать, Алексей поцеловал Ксанфию в щеку и быстро зашагал вслед за колдуньей. К его удивлению, идти пришлось недолго — впереди отчетливо шумела река. Федотиха вытащила карманный фонарик — запасливая! — включила. Острый луч тут же выхватил из темноты… отрубленную человеческую голову. Серпень! А вон там, у ручья — его тело. И труп Пескаря.

Старуха обернулась с ухмылкой:

— Вижу, ты тут уже поработал! Это кто здесь?

— Бандиты.

— Ладно, черт с ними. Ну, что стоишь? Лезь в ручей — чую, там сабелька-то.

— Ну, дня не дождаться…

Сняв туфли, Алексей закатал джинсы…

Сабля отыскалась быстро — не так уж тут глубоко и было. Вытащив, Лешка любовно погладил сослуживший верную службу клинок и протянул бабке:

— На! Владей. Изумруды можешь выковырять.

— Уж не беспокойся, соображу, что делать… Гляди-ко, не обманул! И впрямь — изумруды. Ну теперь бы еще машину отыскать…

— Отыщем, бабуся! Даже не сомневайся!

И снова замелькали по обочинам сосны и ели, и забил в лобовое стекло дождь. Правда, теперь все это длилось недолго — впереди уже показались тусклые огни Касимовки. Осторожно миновав глубокую лужу, такси подъехало к клубу и остановилось уже по требованию Алексея.

— Ты чего? — удивилась Федотиха. — Нам же дальше.

— А глянь-ко, Аграфена Федотовна, за угол — не твоя ли машинка там?

Старуха присмотрелась:

— Господи! Никак и впрямь моя! А ну-ко…

Выскочив из машины, старуха побежала к «Таврии». Запричитала обрадованно — целая машина-то, даже не побитая.

— Аграфена Федотовна, у меня к тебе еще одна просьба будет. Так, пустячок.

— Чего еще?

— Ты к участковому зайди. Вон, видишь, окошко светится.

— И что с того, что светится? Чего мне к нему ходить-то?

— Так машину забрать… Ну и заодно уж… Там парнишка должен один ночевать, так ты скажи — мол, племянник твой, ты ему машину сама дала… А доверенность он забыл. Договоришься с участковым-то?

Любовно погладив «Таврию» по капоту, бабка махнула рукой:

— Да уж слажу.

Вернувшись в такси, старший тавуллярий подмигнул супруге и, покосившись на сладко спящего Сеньку, попросил у водителя листок бумаги и ручку. И быстро написал о бандитах и убитых ими байдарочниках. И о Ленке с Ильей.

Поблагодарив таксиста, вышел: бабка Федотиха уже спускалась с крыльца, а за ней… за ней — Лешка! Сонный, но довольный. Еще бы!

— В последний раз прощаю, гражданка Иванькова! — выглянув из-за двери, пригрозил участковый. — В следующий раз оформляйте доверенность по всем правилам. И в страховку молодого человека не забудьте вписать, не знаю уж кто он вам — племянник или двоюродный внук… Эй, парень… Алексей! Если тебе ночевать негде, так милости прошу — оставайся здесь. Диван есть, чай с булкой найдется.

— Спасибо, Иван Иваныч, — обернувшись, поблагодарил юноша. И, улыбнувшись, добавил: — Есть у меня тут одна знакомая девушка…

— Ну если девушка, тогда понятно! — Милиционер со смехом развел руками и захлопнул дверь.

— Алексей, здравствуй! — Старший тавуллярий нагнал парня за углом.

Лешка обернулся:

— Здравствуйте. А вы кто?

— Неважно. Вот… — Алексей протянул юноше листок. — Утром участковому передай… Впрочем, нет, лучше я сам под дверь подсуну. Удачи! Смотри, с девками поосторожней.

— Да кто же вы?!

— Вспомни… Мы ведь уже встречались как-то. А в общем, посмотри в зеркало.

— Господи! Неужели…

— Пока, Лешка. Удачи!

— И вам… тебе… Ой, спасибо!

— За что?

Юноша усмехнулся:

— Так я и поверил, что бабка Федотиха сама по себе решилась вдруг проявить благородство!

Алексей негромко рассмеялся:

— Смотри-ка, сообразил. Ладно, бывай.

Крепко пожав друг другу руки, оба Алексея разошлись. Тот, здешний, направился… гм-гм… к одной девчонке, ну а старший тавуллярий — к такси, где его ждали свои. Господи, наконец-то он их отыскал. Своих…

Глава 20

Зима 1449 г. Константинополь

О, радуйтесь… вы, кому радость дана!

Еврипид «Электра»

…Своих!

— Слава Господу, своих пристроил!

— И куда? — поинтересовался один из близнецов, Леонтий, тот, который посерьезнее.

Его братец, Лука, субъект вельми смешливый, уж не преминул усмехнуться, поинтересовавшись, а кто именно посоветовал уважаемому господину старшему тавуллярию тот доходный дом у площади Аркадия, в котором наконец-то Алексей Пафлагон обрел-таки семейное счастье.

— Епифан посоветовал. — Лешка отпил вина из большого, тонкого синего стекла бокала и опустил глаза. Вовсе и не Епифан посоветовал ему тот дом, а Мелезия, но к чему посвящать в свои личные дела лишних людей, пусть даже и близких?

— Там ведь очень дорого, — покачал головой Лука.

— Зато уютно и тихо. К тому же — не я плачу.

— Ах, вон оно что! — Лука громко расхохотался, тряхнув кудрями. — Кто именно — я догадываюсь.

— Только не надо кричать об этом на всю харчевню, — поморщился старший тавуллярий. — Ну где ваш агент, скоро появится?

— Вот уже должен быть… Кстати, ты, должно быть, его знаешь. Один из парнишек Епифана.

— Вот-вот, с сопляками вам только и работать. Смотрите, как бы кошельки не срезали.

— Не срежут! — Лука обернулся. — А вот как раз он. Эй, эй, Фрол!

— Что вот вы так в открытую здесь и встречаетесь? — удивился Лешка.

В ответ кивнул Леонтий:

— Ну да. Фрол тут к каждому подсаживается — в кости сыграть предлагает.

Подойдя к столу, Фрол — хитроглазый парень лет четырнадцати — поприветствовав «честную компанию», уселся за стол и вытащил кости:

— Метнем?

— Гляжу, ты теперь сам по себе промышляешь, без Епифана? — подняв глаза, вкрадчиво осведомился Лешка.

— Ой! — Фрол только сейчас узнал его и попытался было бежать, да Лука удержал его за руку. — Не бойся, это свой.

— Епифан коммерцией занялся, на пару с Мелезией, — ухмыльнувшись, пояснил парень. — Нас обещал пристроить чуть позже, когда дела пойдут. Вот пока ждем — промышляем, чем можем.

— Гляжу, не особо ты тем и расстроен. — Старший тавуллярий усмехнулся и понизил голос: — Давай, говори дело.

— Они встретятся сегодня… Не знаю, правда, с кем…

— Чего тогда пришел?

— Зато знаю — где! В доходном доме у площади Константина.

— У площади Константина? — Лука поскреб затылок. — А, знаю.

— Постой-постой, — настороженно перебил всех Алексей. — Я, кажется, знаю, что там за домишко. Наверняка встреча произойдет в номере на последнем этаже.

— Да, именно там, — подтвердил Фрол.

А близнецы — младшие тавуллярии сыскного секрета — безмолвно воззрились на своего старшего коллегу — мол, поясни!

Вместо ответа Лешка поднялся на ноги и кивнул:

— Пошли.

— Как это пошли? — завозмущался Фрол. — А деньги?

Леонтий лично отсчитал парню мелочь.

— Всего пять аспр? Маловато будет! Ну хоть пару беленьких добавь.

— Завтра получишь. В зависимости от исхода встречи.

— У-у-у…

Выйдя на улицу, старший тавуллярий осмотрелся по сторонам и негромко попросил коллег прогуляться до дома некой старушки — большой любительницы цветов.

— Поинтересуйтесь — никто ей горшки с геранью не разбивал?

— И?! — хором спросили оба брата.

— И если горшок разбит — немедленно мчитесь к церкви Святой Ирины, в приемную господина протокуратора Гротаса.

— А…

— Я буду там. Да, и если не трудно, прихватите с собою всех наших — Иоанна, Панкрата, Велизара. Только так, чтобы Злотос не знал.

— Да понимаем, не первый год служим.

— Тогда до встречи, парни.

— До встречи. И все же, при чем тут цветы?

При чем тут цветы сейчас знал, пожалуй, только один Лешка. И нарочно замедлив шаг, направился к приемной господина Гротаса. Тот самый нувориш, эпирец Агафон Карабис, коего все тайное дознание — включая и самого базилевса — ничтоже сумняшеся прочило в заговорщики, как выяснилось, оказался не при делах. Нет, конечно же кристальной честности подданным он вовсе не был, но все же шалил по малости, и ни к заговору, ни к тривиальному шпионажу в пользу турок был не причастен. А вся его скрытность и подозрительность объяснялась обыкновенной контрабандой! Турецкое судно под христианским именем «Святой Себастьян» брало на борт строительный камень в вилайете Сарухан, после чего спокойно везла его себе… нет, не на строительство турецких крепостей близ Константинополя, а как раз во вражескую столицу — так было гораздо выгоднее! Кроме камня еще возили вино, ну а в обратную сторону — европейские рыцарские доспехи да узкие мечи из толедской стали.

Организатором всей этой аферы, кроме Карабиса, выступал и пресловутый Алос Навкратос, известнейший в городе коммерсант. Ну а хозяин доходного дома у площади Константина был лишь мелкой сошкой. Так, на подхвате.

В общем, нужно было искать другого подозреваемого. И Алексей сделал это, обнаружив Креонта — да-да, лазутчик все же вернулся в город и встретился с бывшим плотником — а ныне бандитом — Терентием. О чем сразу же доложил завербованный сыскарями Фрол. И теперь вот принес новую весть — о какой-то тайной встрече на четвертом этаже доходного дома у площади Константина. С четвертого этажа так хорошо были видны цветы на подоконнике стоявшего на соседней улице дома. Бедная старушка-владелица — похоже, она опять лишится своей отрады. А это значит… Это значит, что шпион — настоящий, матерый заговорщик! — явится наконец на встречу со своими агентами.

Эх… Только бы цветочные горшки оказались разбитыми, только бы оказались… Господи!

Близнецы догнали неспешно шагавшего Лешку уже у самой церкви.

— Лекса! Господин тавв…

Алексей резко обернулся:

— Что?!

— Разбит пятый слева горшок!

— Пятый слева… А сегодня у нас что?

— Вроде пятница.

— Точно, пятница! Парни, а где же наши?

— Сказали, что скоро будут. Мы сейчас куда?

— Я — к начальству, а вы… Берите всех — и к доходному дому! Скажите — я попросил. И умоляю, не спугните! Вообще не заходите в дом без меня!

Близнецы переглянулись и смешно — совсем по-детски — хихикнули:

— Как скажете, господин старший тавуллярий, как скажете!

* * *

Они ворвались в покои сразу — все четверо: Алексей, Иоанн, близнецы. Велизар с Панкратом контролировали лестницу, внизу, в харчевне, за неприметным столиком тихо сидел протокуратор Филимон Гротас, а за оградой ждал своего часа десяток воинов городской стражи. Не то чтобы Филимон не доверял парням, а так, на всякий случай — всякое ведь бывает.

Стоявший у окна Креонт дернулся, обернулся, выхватывая из-за пояса кинжал… И отлетел в угол от смачного Лешкиного удара. Ах, хорошо приложился, уж от души!

Подув на кулак, Алексей обернулся — близнецы уже ловко связывали повергнутого на пол Терентия, а Иоанн набросился на Креонта.

Связали, усадили в угол — узнав Лешку, оба пленника злобно сверкнули глазами. Алексей сорвал с лазутчика алый плащ, накинул себе на плечи.

— Ничего… — словно змея, зашипел Терентий. — Твоя пока вышла… твоя… Радуйся!

А Креонт ничего не говорил, только щерился, словно взбесившийся пес.

Обоим засунули в рот по сверченному из тряпиц кляпу. Конечно, лучше было бы оттащить схваченных вниз, к воинам — чтобы не путались под ногами. Однако никто не знал, когда именно появится тот, с кем назначена встреча. Может быть, уже прямо сейчас?

Старший тавуллярий осторожно выглянул в окно…

— Слышите? — вдруг прошептал один из близнецов — Лука. — Кто идет!

— К дверям! — быстро распорядился Лешка. — А ты, Иоанн, под койку! Этих двоих накройте покрывалом.

И, поправив ниспадавший с плеч плащ, вернулся обратно к окну, встал спиной к двери.

— Что здесь происходит, Креонт?! Кто эти люди?

Алексей резко обернулся:

— Здравствуйте, господин Гарибис! Честно признаюсь, никак не ожидал встретить здесь именно вас!

Протовестиарий Харитон Гарибис — «душа-человек», живший, казалось, нараспашку — и вот тебе… Да, кто бы мог подумать?! Теперь — копать, копать, уже не отвертится!

С лестницы послышались шаги, задержанный обернулся и побледнел, увидев Филимона Гротаса.

— Какая встреча! — ласково улыбнулся протокуратор. — А что это у вас за поясом, позвольте полюбопытствовать? Неужели план реконструкции Золотых ворот, недавно похищенный из канцелярии базилевса?

— Это… Это произвол! — тут же бросив свиток на пол, возмущенно закричал Гарибис. — Я буду жаловаться базилевсу! Я… Я… Я, знаете, что со всеми вами сделаю? Сгною! Сотру в порошок! Мм-ххх…

— Дать ему, что ли, по морде, чтоб не выпендривался? — подняв с пола свиток, тихонько поинтересовался Лешка.

Филимон улыбнулся:

— Не надо. Им сейчас займется палач. По личному указанию базилевса!

Услыхав о палаче, задержанный рухнул на колени, словно подкошенный серпом сноп, и, хватая за ноги прокуратора, завопил уже совсем другое:

— Не надо палача… Не надо! Я все скажу, все… Меня заставили! О Господи-и-и-и-и…

Снаружи, за дверью, уже столпились воины. Вылезший из-под кровати Иоанн сорвал с лазутчиков покрывало…

И со стоном согнулся, получив мощный удар головой в живот.

Креонт! Эх, плохо связали!

Лазутчик, неожиданно для всех, бросился стремительной тенью к окну. Выпрыгнул…

Идиот! Четвертый этаж!

Или…

Алексей живо подбежал к окну, выглянул…

Живой и невредимый, Креонт быстро спускался по стволу росшего метрах в трех от стены дома тополя.

Ловок пройдоха, ловок!

— Я догоню! — Алексей выскочил из покоев, чувствуя, как несутся по пятам воины стражи.

Прыжками по лестнице вниз… харчевня — растолкать посетителей… вот и двор! Где ж этот гад? Ага! Наверняка уже перемахнул через ограду.

Оказавшись на улице, Лешка свернул к площади Константина и сразу увидал беглеца — тот несся к старому ипподрому. Хитер! Там развалины… есть, где спрятаться…