Детский сад! За год службы Родион от такого отвык, повзрослел. А ведь поначалу и не заметил. Казалось, вот вернется, и все будет по-старому: посиделки в подъезде или в песочнице, пиво, девки… «Травку» и все такое Родион, слава богу, на дух не переносил. Но вот вернулся на гражданку и понял: что-то изменилось. Пиво в грязном подъезде и прочие развлечения подростковой компании показались провинциально-скучными, бессмысленными. В конце концов, коли уж на то пошли, лучше тогда в приличном кабаке посидеть! «Ой, Радик… А нас туда пустят? А вдруг матыга узнает?» «Матыгой» недоросли величали нежных матушек, а подружек — Натахами да Маняхами, разве что с добавлением школьных кличек.

Да, вырос Родион из всего этого…

— Радик! Ради-ик! Ты вообще здесь или нет? О чем задумался?

— О типах социального действия Макса Вебера.

— Я серьезно!

— Да и я серьезно. — Молодой человек приподнялся на локте и пояснил, стараясь не рассмеяться: — Действия бывают целерациональные, ценностно-рациональные, аффективные и традиционные…

— Ну тебя на фиг! Издеваешься?

— Ничуть! Повторяю, мне ведь сессию зимой сдавать.

— А, ты же у нас теперь студент-заочник, понятненько! — Валентина обиженно надула губы. Правда, скоро опять спросила: — А из «Фабрики звезд» тебе кто нравится?

— Девчонки там, говорят, ничего. А песен я не помню.

— А! Ты «Арию» и «Король и Шут» слушаешь! Ведь слушаешь, да? — не отставала упрямая Валька.

— Иногда.

— И черную одежку носишь, я видела. Ты что — гот?

— Почему сразу гот? — удивился Радик. — Ношу черное, потому что на нем грязь меньше заметна. Попробуй-ка под машиной в белом поваляйся! Да и вообще, зачем мне кем-то считаться? Готы, брейкеры, геймеры, байкеры, блоггеры… Баловство это все, детский сад!

— Ой, какие мы взрослые! У меня знакомый есть, Женька Федосеев, ему двадцать один уже, и он гот! И цепи носит, и одежду черную, даже ногти в черный цвет красит.

— Видел я Женьку, — молодой человек лениво зевнул и потянулся. — Он ведь, кажется, в пединституте учится?

— Ну да, в филиале.

— Гуманитарий хренов. Знаю я, как там учатся, можешь мне не рассказывать! К тому же Женьку пока предки содержат…

— Он, между прочим, в прошлом году летом сам на машину заработал!

— Это на старую-то «шестерку»? Которая тридцать тысяч стоит? — презрительно усмехнулся Родион. — Так я тебе, Валя, скажу: если бы его родители не кормили, да приходилось бы ему квартиру снимать, да за учебу самому платить — хрен бы он купил, а не машину!

— Вот всегда ты так! Циник ты, Родион! На всякую светлую идею у тебя топор припасен! Не в честь Раскольникова назвали?

— Нет, Валентина, не циник я, а просто немножко лучше знаю жизнь. Хоть какой-никакой, опыт уже есть. А у Женьки-гота что, кроме маминой юбки? Э, Валя! У тебя, между прочим, каша сейчас убежит!

— Ой! Воду поможешь слить?

— Давай помогу.

Разговаривать стало некогда — пришлось заняться делом. К тому же Коля проснулся, включил в автобусе радио, повеселее стало, а затем и ребята из поселка вернулись — все довольные, принесли конфеты, тортик, пиво.

— О, Валентиныч! Пивко! — Коля уже протягивал кружку.

— Пейте, пейте! — Благодушно махнул рукой капитан команды, Михаил Валентинович, которого многие называли просто дядя Миша.

С густой черной бородой, коренастый, он чем-то напоминал пирата, тем более что почти всегда носил тельняшку, находя ее самой удобной одеждой. Турист был заядлый, а скольких пацанов и девчонок увлек за собою — и не сосчитать!

— Что, обед готов? Нет? Вот бездельники! Радик, вы что тут с Валькой делали-то? Ладно, ладно, не смущайтесь! Давай, Родион, кружку… А ты куда тянешь? Вырасти сперва! Брысь, кому сказал! Так… Вы пока пейте, а я ведомость заполню. Чего про кого не помню — спрошу.

Пиво, сваренное на местной воде, вкус имело несколько непривычный, но приятный. Родион сдул пену, сделал долгий глоток и, посмотрев на блаженно улыбающегося водителя, хмыкнул:

— Что, Коля, к марийцам-то сегодня пойдем?

— Они сами придут! — Валентиныч обернулся. — С ответным визитом.

— Ох, опять водку с брусникой пить! — грустно вздохнул шофер, обхватив растрепанную после сна голову руками.

— А как ты думал? — Родион хлопнул его по плечу. — Национальный марийский обычай. Как они там поют-то? Если есть на свете рай — это их марийский край!

— Эй, ухари! — снова оторвавшись от ведомости, Михаил Валентинович обвел компанию строгим взглядом. — Коля-то может расслабиться, ясное дело, а некоторым другим завтра КТМ бежать. А ночью — ориентирование. Радик, тебя куда записать?

— В ночь! Люблю на звездное небо смотреть. Главное, чтобы без всякого там гнусного северного сияния и прочих пошлостей.

— Ой, ой, сияние-то тебе чем не угодило?

— Да надоело за год.

— Ха — за год! Люди там всю жизнь живут. Та-ак… Значит, записываю на ночное… Миронов Родион Данилович… Радик! Данилович или Даниилович?

— Даниилович. По паспорту так.

— Кстати, после обеда можете прогуляться, дистанцию посмотреть. Только с пяти часов они уже КП [КП — контрольный пункт — точка на маршруте, спрятанная на местности, но обозначенная на карте, выдаваемой каждому участнику; при прохождении маршрута нужно найти как можно больше КП и получить в карточку соответствующую отметку, что называется «взять КП».] будут ставить.

— А кто еще бежит, кроме меня? — поинтересовался Родион.

— Кроме тебя? — Валентиныч почесал затылок. — Да кто захочет. Валька, краса моя, побежишь?

— Побегу!

— А вы, барышни?

— И мы сбегаем. — Усевшиеся уже за стол девчонки разом кивнули.

— А вечером сегодня у нас еще «узлы», — снова задумался капитан. — Радик, пойдешь на «узлы»? Там недолго. Еще вон и Катьку отправлю. А, Катерина Олеговна? Сходите?

— С Родей — хоть куда!

Катерина — высокая, стриженная в короткое «каре», крашеная блондиночка была уже вполне состоявшейся двадцативосьмилетней дамой, имеющей мужа и двоих детей, сына и дочку. Подобные ей, кстати сказать, во всех командах составляли большинство. Трудилась Катерина Олеговна, опять-таки, как и основная масса участников, в системе народного образования, героически преподавая в средней школе литературу и русский язык. Когда-то и Радик у нее учился, а потому покраснел, что, конечно же, не прошло незамеченным.

— Ой, какие мы стеснительные! — промолвила Катерина Олеговна. — Ну прямо Алеша Карамазов!

— Да, да! — охотно поддержал шутку кто-то из парней-студентов. — Радик у нас вообще на Алешу похож.

— Ага! — Родион тут же перешел в наступление. — А кое-кто на Смердякова смахивает или на этого… на папашку ихнего… Как…

Он хотел сказать, «как твой отец-лабазник», но осекся — не любил никого обижать, тем более в дружеской беседе.

— Ладно, ладно! — поднявшись, учительница погладила Родиона по голове. — Он у нас парень умный, все КП возьмет. Верно, Радик?

— Да уж конечно!

Снова налили пива, выпили, поболтали.

— Радик! Не пора нам дистанцию смотреть? — взглянув на часы, напомнила Катерина Олеговна, или скорее просто Катя.

— А пойдемте, — охотно согласился парень.

По старой школьной привычке он все еще обращался к ней на «вы», на что она порой обижалась — мол, не такая уж я и старая!

— И я с вами… — рванулась было Валя, но тут же разочарованно махнула рукой. — Ой… я же дежурная…

— Иван Михалыч с ними пойдет. А? Прогуляешься, Михалыч?

— Да не знаю… Можно и сходить.

Иван Михалыч, молодой патлатый мужик, тоже работал в школе, только в другой.

— И мы пойдем! — встрепенулись студенты.

— Ну, вот и народ набрался! — ухмыльнулась Катя. — Одеваться не будете?

— А кого тут стесняться-то?

— Тоже верно.

Так и пошли. На Катерине Олеговне были лишь голубые шортики и красный лифчик от купальника, как ходили все женщины в туристском лагере.

Для проведения слета местные власти отвели большой луг, тянувшийся вдоль лесополосы, на берегу порожистой речки, где густо росли ива и бузина. А вокруг расстилалась степь, плоская как стол, покрытая плантациями подсолнечника, кукурузы, томатов и прочих культур, бурно произрастающих на благодатном юге. Плохо было с дровами — в безлесную местность, где только вдоль дорог тянутся специально высаженные тополя и кустарники, их приходилось завозить, а в лесополосах, состоявших из платана, березы и сосны, запрещалось вырубать даже сушины.

Вдоль посадок, насколько хватало глаз, виднелись разноцветные палатки, окруженные пестрыми флажками и броскими рекламными плакатами спонсоров. В тени деревьев притулился транспорт — легковушки, «газельки», автобусы. Над каждой группой палаток гордо реял вымпел с названием команды, а скорее местности, откуда она прибыла. Ленинградская область, Марий Эл, Ростов, Татарстан, Челябинск — кого только не было. Вся Россия здесь! На стендах, которыми была уставлена главная поляна, уже висели списки команд и всякие распоряжения. Народ свернул туда — почитать и ознакомиться, и Родион вслед за остальными. Впрочем, о стендах сразу забыли, углядев разложенные на импровизированных прилавках и просто на траве продукты и пиво. К ним и припустили со всех ног.

— Мужики, а водка есть, или только пиво? — первым делом спросил у торговцев Иван Михалыч.

— Обижаете! Конечно, есть. Вам какую — «Пять Озер», «Путинку», «На бруньках»?