— Идите, — разрешил следователь. — Туалет направо, в конце коридора.

Он не пошел провожать Катерину и не добавил, чтобы она не вздумала идти куда-нибудь еще, отчего Катерина немного приободрилась. Значит, ее не считают опасной преступницей, значит, не все еще так плохо. Но не успела она дойти до туалета, как мысли изменили свое течение. А чего ему опасаться? Пропуск остался лежать на столе неподписанным, а без пропуска с подписью следователя ее отсюда не выпустят. А если даже и выпустят, то куда она побежит? У нее же совершенно нет опыта в подобных делах. Она даже не знает, где покупают поддельные документы. На рынках? В метро, где продают дипломы? Или надо искать в Интернете? К тому же в туалете на окнах непременно будут решетки.

Катерина ошиблась. В туалете вообще не было окон. А еще не было мыла, но она обошлась без него. Спустя десять минут она вернулась к следователю посвежевшей, с новым, наложенным на очень скорую руку макияжем и первым делом спросила:

— Скажите, а если у заключенной рождается ребенок, то он сидит с ней до конца срока?

— Не с ней, а в доме ребенка при колонии. Там можно регулярно его навещать, — ответил следователь, окидывая Катерину цепким профессиональным взглядом. — Если вы беременны, то принесите справку от врача. Беременность учитывается судом, хотя особо уповать на это обстоятельство не стоит. Вам, Екатерина Аркадьевна, следует уповать только на полное признание и максимальную помощь следствию. Это единственное, что может смягчить вашу участь. Я предупреждаю вас об ответственности…

«Он же мой ровесник, — подумала Катерина, глядя в глаза следователю. — А взгляд как у старика. Наверное, это от работы. Интересно, какой у меня будет взгляд после отсидки».

Ей вспомнилась дворничиха тетя Маруся, полная добродушная женщина, ласково называвшая всех детей, независимо от пола и возраста, «воробушками». Невозможно было поверить в то, что тетя Маруся сидела в тюрьме, причем за убийство, но так оно и было. Тетя Маруся была местной, карачаровской, поэтому ее историю знали все. Когда-то давно у тети Маруси был муж, буян и пьяница. Он регулярно избивал свою жену. Та до поры до времени терпела, но однажды в ответ на удар сковородой по голове (муж вознегодовал на то, что жена посмела подать ему остывшую яичницу) ткнула своего благоверного кухонным ножом в живот. На суде говорила, что убивать не хотела, только напугать, и что от удара в голове все помутилось. Неизвестно, было ли так на самом деле или кто подучил, но тетю Марусю признали действовавшей в состоянии аффекта и дали минимальный срок. На районе тетю Марусю считали не преступницей, а страдалицей. Ни за что же, в сущности, пострадала. Катерина подумала: а не сказать ли, что она тоже действовала в состоянии аффекта? — но тотчас же отогнала эту мысль. Какой тут может быть аффект? Смешно! Лучше рассказать правду. В сложных ситуациях всегда лучше рассказывать правду. Чтобы этот румяный, но несимпатичный следователь смог бы разобраться в том, кто прав, а кто виноват.

— Я расскажу все, — сказала она, удивляясь тому, как тяжело ей дается каждое слово. — Все, что знаю. Только прошу учесть, что я ни в чем не виновата…

— Екатерина Аркадьевна! — устало перебил следователь. — Степень вины оценивает суд. Мое дело — собрать факты и представить их на рассмотрение суда.

— Но вы же можете закрыть дело за… за… — Катерина не сразу смогла припомнить формулировку, потому что казенные обороты речи она запоминала плохо. — За отсутствием состава преступления.

— Состав преступления в вашем случае налицо, — «обрадовал» ее следователь. — И ваша причастность к делу не вызывает сомнений. Так что давайте закончим прения и перейдем к вопросам.

Оживший принтер, стоявший на приставном столике, выплюнул какую-то бумажку. Следователь указал Катерине, где ей надо поставить подпись, и начал допрос.

— Итак, первый вопрос, — сказал он, раскрывая одну из лежавших перед ним папок. — Вы знакомы с Владиленом Ревмировичем Рахматоновым?

— Знакома, — обреченно кивнула Катерина.

Следователь отстучал краткую дробь на клавиатуре.

— Где, когда и при каких обстоятельствах вы познакомились?

— Это было весной, — говорить стало легче, и духота уже не досаждала, — был чудесный солнечный день…

— Екатерина Аркадьевна! — перебил ее следователь. — Я же протокол пишу, а не роман. Давайте по существу!

— Так это же по существу! — удивилась Катерина. — Была весна, день был солнечным, к тому же еще и выходным. Не помню уже — суббота или воскресенье. Я решила, что в такой замечательный день непременно продам хотя бы парочку своих пейзажей, и поехала в Измайлово…

2. Блог Кати Ютровской, 1 апреля 2002 года

Ну вот я и в ЖЖ! Буду жужжать! Это так замечательно — вести дневник в Интернете! Всегда под рукой и никаких рассыпающихся пожелтевших страничек! И никто посторонний не сможет заглянуть в мои записи. Этот дневник только для меня. Возможно, я стану показывать его детям и внукам, но до этого еще очень далеко.

Мне всегда казалось смешным и глупым вести дневник. Это потому, что я сама была глупой. Не ощущала течения жизни, не понимала, что все хорошее надо фиксировать, складывать в копилочку, чтобы не стерлось из памяти. В детстве многое кажется глупым, потому что своего ума мало. Сейчас я жалею, что не вела дневников с тех пор, как научилась писать. Это сколько же впечатлений сохранилось бы! Не воспоминаний (вот в такой-то день случилось то-то), а впечатлений. Как начинался день, что я делала, как все было, что я чувствовала, о чем думала и так далее. Все-все-все, до мельчайших подробностей.

Особенно остро я ощутила эту свою ошибку после того, как не стало мамы. Хотелось бы оставить в памяти все, что связано с ней, но вспоминаются только самые яркие события. Со временем я буду помнить только самые-самые… А ведь столько всего было! Каждый день, прожитый с мамой, был наполнен радостью. Мама сама умела радоваться каждому пустяку и заражала этой радостью окружающих, даже тетю Полину.

Я намеренно решила, что стану вести свой виртуальный дневник точно так же, как настоящий. Если напишу что-то лишнее, то не стану удалять, а зачеркну. Лишнее — это тоже мои мысли. Может случиться так, что когда-нибудь зачеркнутое покажется мне самым интересным. Так будет правильно и честно. А еще я решила, что постараюсь не писать ничего плохого. В грустные дни вообще не стану сюда заходить. Плохое надо забывать как можно скорее.

Когда мама ушла, мне казалось, что она унесла с собой всю радость моей жизни. Звучит немного выспренно, но так оно и было на самом деле. Тоска накрыла меня с головой. Не хочу углубляться, потому что решила писать только о хорошем.

Сейчас прочла написанное и поняла, что я жуткая притворщица. Зачем я объясняю себе то, что и так знаю? Зачем начала свой дневник с вранья? Ах-ах-ах! Детям и внукам я стану его показывать! Может, и стану. Но гораздо раньше я покажу его кое-кому другому. Тому человеку, чье появление в моей жизни вернуло мне радость и побудило взяться за перо, то есть усердно долбить по клавиатуре двумя пальцами. Кстати, давно пора освоить десятипальцевый метод. Это я так, себе на заметку.

А теперь только правду, чистую правду и ничего, кроме правды. Любимый! В признательность за то, что ты есть, я решила сделать тебе подарок!!! Свадебный! Когда мы поженимся, то вместе прочтем историю нашей любви, а потом продолжим писать ее вместе. Страничку ты, страничку я. А потом ее прочтут наши дети и тоже что-то добавят… А там и внуки подрастут… Именно так закладываются фамильные традиции. Мне очень хочется иметь фамильные традиции. Отчаянно завидую тем, кто может рассказать историю своего рода до какого-нибудь дальнего колена. У меня самой история короткая, можно сказать — куцая. Бабушка с дедушкой познакомились в детском доме, куда они попали во время войны. У них родились две дочери — Полина и Анна. У Анны родилась я. Отца своего я никогда не видела и ничего о нем не знаю. Мама всегда отмалчивалась, когда я начинала спрашивать, а тетя Полина ничего не знает. Или тоже не хочет говорить. Вот и вся моя генеалогия. Я записала ее не для себя, а для наших потомков (как славно и гордо звучит слово «потомки»!). Ты узнаешь ее задолго до нашей свадьбы. Наверное, я расскажу о себе все-все уже сегодня. Я ужасная болтунья, если кто еще не понял, а еще мне хочется все-все-все тебе рассказать и узнать все-все-все о тебе!

Представляю, как, дочитав примерно до этого места, ты улыбнешься и скажешь: «Ах, какая ты торопыга! Начала думать о свадьбе и готовить свадебный подарок с первого дня знакомства!» Не с первого, любимый, а со второго. Вчера вечером я не могла ни о чем думать, только радовалась твоему появлению в моей жизни и ничего не могла делать. Сидела, смотрела в окно и улыбалась. Тетя сказала, что я свечусь «как голый зад при ясной луне», можно считать, что сделала мне комплимент. А сегодня я начала вести дневник, потому что не хочу потерять ни одного счастливого мгновения. Если кто не понял, то я ужасная жадина. Плюшкин в женском обличье. Что там? Веревочка? Сгодится и веревочка.