Его не очень умные товарищи… Почему не умные? Потому что отпустили своего друга одного, да еще и с заточенной железякой. А ну как порежется? Никакой заботы о ближнем. Хотя, может, я ошибаюсь? Неужели они искренне надеялись, что исход противостояния будет другим? И он меня зарежет? Это вряд ли. Не настолько же они наивны, чтобы всерьез полагать, что крестьянин в состоянии в одиночку зарезать воина, пускай и без меча?

После чего местные отморозки бросились на меня. Почему? Не знаю, честно говоря. Может, их сподвигло на это мое скромное сравнение этих оставшихся задрыг с поедателями отбросов?

Или наивная надежда на то, что уж впятером они меня точно одолеют? Идиёты!

Как только какой-то «умник» стал демонстративно вытаскивать бластер из-за пояса — так сразу и получил заряд из маломощного «Москита» в дурную… Нет, не в голову — в руку. Шаис, как ни странно, не только из лука снайперски и очень быстро стреляет, но и из бластера. Он, сволочь, даже со стула не соизволил для этого подняться.

— Стволы на пол, ур-роды! Так разберемся! — И я демонстративно достал из наплечной кобуры и положил на стол свой «Довод».

Моя голова стала гулкой и пустой. Наконец-то я могу на ком-то оторваться по полной. За испорченную еду и разочарование моих друзей, за несусветную наглость «быков», решивших, что они — это страшно. Я уже столько часов здесь, а их поведение нисколько не изменилось?! Ну и что с того, что они этого не знали! Надеюсь, я их разочарую.

Кинулись они на меня с огромным желанием провертеть несколько дополнительных отверстий для лучшей вентиляции моего организма.

Да уж, каким бы крутым ни был бык, на банке пишут — тушенка.

Глава восьмая

Кряк — это та же регистрация, только в Уголовном кодексе.


В общем, кинулись они на меня, чтобы нанести моральные травмы, несовместимые с жизнью.

Ну, поскольку явного запрета на холодное оружие не было, то двое выхватили припрятанные ножи, а еще двое складные дубинки. И бравая четверка, не сильно раздумывая, бросилась на меня, чтобы восстановить свое реноме [Реноме (фр. Renommee) — репутация, установившееся мнение о ком-, чём-либо.] и попранную, по их мнению, справедливость. Пара экземпляров из этой компании в детстве хорошо кушала кашу (по настоянию сторожа зоопарка, где они выросли). Ну не знаю я, зачем им при таких кулаках еще и дубинки понадобились. Для милосердия разве что? Проход был узковат для толпы, поскольку мебель была типа средневековой и весьма массивной. Я почти сам выполнил удачный маневр и выстроил противников в линию. Первый подбежавший с размаху ударил меня в голову дубинкой. С таким замахом ему только в гольф с пузанами играть, потому что когда на том месте, куда он нанес, по его мнению, неотвратимый удар, моей головы не оказалось. Его немного развернуло по инерции, поставив в идеальную позицию для удара. Разумеется, для моего! Чем я подлец и не преминул воспользоваться, сделав короткий шаг ему навстречу, где его голова и встретилась с моей раскрытой ладонью. Раздалось короткое «хрясь», напрочь выбив сознание из нападавшего. Чем-то это походило на треск бильярдных шаров. А звук падения его тела — на падение шкафа.

Пока я насаждал принципы гуманизма, следующий успел подобраться ближе и, размахивая «предметом, похожим на нож», как пишут в протоколах, «сделал движение, похожее на удар»! Попросту, из детского любопытства возжелав посмотреть, что там у меня внутри. Ну чисто дитя, право слово? Кто ж ему позволит удовлетворять свое любопытство, да еще за мой счет. Перехватив его руку за запястье левой рукой, правой я ударил его по предплечью. Да ведь так неловко, что раздался хруст сломанной кости. Ну надо же? Я был так неаккуратен, что сломал ему руку. Чтобы скомпенсировать его душеную боль и столь незначительное физическое повреждение, мое простенькое, но красивое йоко-гери тут же отправило его в блаженное беспамятство. Какие же они все-таки медленные! Хотя следующий, потихоньку подбежав, едва не достал меня дубиной. Она просвистела буквально в сантиметре от моего бренного тела. Я обиделся… и приголубил его кистенем — попросту и без всяких затей навернув его по тупой башке.

Гоша почему-то решил, что несправедливо, когда его вождь развлекается один, ведь вся слава достанется ему. А может, ему не понравилось здешнее обслуживание? Зачем-то вскочив на стол, он прыгнул на грудь последнего бойца. Тут же мгновенно оттолкнувшись от нее, он ловко приземлился на пол. Схватив какую-то склянку со стола, он выплеснул содержимое в лицо противника, затем застыл в странной позе, как бегун перед стартом. Противник, выронив нож и схватившись за лицо, видимо, оценивал свои потери. Его неожиданный тонкий вой подтвердил, что оценил он их правильно. И они оказались весьма существенны. Добряк гоблин успел полоснуть когтями ему по лицу. И теперь оно напоминало тетрадь в линеечку. Только рваные полосы от когтей шли не горизонтально, а ото лба до подбородка, заливая при этом кровью, обильно сочащейся между пальцев, его новую куртку.

— Чем это ты плеснул ему в рожу? — поинтересовался я.

— Уксус, вождь.

— Тогда понятно, чего он так вопит. Добей его, чтоб не мучился. Эй!!! — заорал я через секунду. — Резать его не надо! Не до смерти.

Потому что исполнительный Гоша, мгновенно выхватив нож, вознамерился дословно исполнить приказ. Не хватало нам еще конфликтов на ровном месте. А так — подрались и подрались. Вряд ли кто-то придаст этому значение. А на труп надо реагировать.

Гоша недолго думая подошел к здоровяку и хрястнул его между ног. Как на тренировке. Прямой удар ногой был выполнен безукоризненно. Сменив монотонный вой на короткое «АХ!», последняя жертва опустила лицо и, схватившись за причинное место, повалилась на пол, снова душераздирающе завыв. Народ в зале не нервничал и не вопил, а вовсю наслаждался зрелищем. Как я позже узнал, это тут в порядке вещей. Шаис все так же неподвижно сидел на стуле, контролируя двумя «Москитами» вход и посетителей. Все это я рассказываю долго. На деле прошло несколько десятков секунд.

Оглянувшись, я заметил мнущуюся возле стойки бара официантку.

— О! Иди-ка сюда, милашка. Ты счет приготовила? — Она как-то обреченно кивнула головой. — Boot! Давай его сюда.

Девушка подошла и протянула мне маленькую ЖК планшетку. Посмотрев на цифры внизу, я удовлетворенно кивнул головой.

— А теперь повара и хозяина позови сюда.

— Хозяин не пойдет…

— О как?! Ну тогда, милая, — мой тон стал необычайно воркующим, — просто скажи ему. Если он не придет сюда, я подожгу это заведение и станцую менуэт с его трупом на пепелище. Иди!

Она метнулась за стойку. Ну вот и порядок! Все спокойно сидят и лежат. И никакого ущерба, кроме обеда. Я сунул «Довод» в кобуру. И мельком поглядел в угол на последнего участника заварухи. Он баюкал простреленную руку и уже не рвался наводить порядок. Не, ну не тупые они? Подмогу они вызывать не стали, понадеявшись на свое численное превосходство и «славу». Клал я с прибором на эту их «страшность» и «славу». Дайте нашей пенсионерке пистолет и попробуйте отнять у нее хоть рубль. Я вас уверяю, страшней старушки зверя нет!

Бармен — пацан лет двадцати, наверное, был флегматиком [Флегматик (гр. Phlegmatikos) — человек, отличающийся (по своему темпераменту) медлительностью, спокойствием, слабым проявлением чувств.]. Он стоял и продолжал протирать стаканы. Люди, сидящие в зале, шепотом обсуждали произошедшее и, судя по всему, ждали «продолжения банкета». Первым появился толстый повар.

— Ты тут повар? — на всякий случай уточнил я.

— Да.

— На! — я от души навесил ему с правой. Коротко хрюкнув, он полетел в сторону валяющейся на полу куча-малы.

Треснул я ему от души, но непрофессионально. Побоялся убить. Но стоматолог ему точно понадобится. Уютно устроившись возле «быков», он ловко притворился, что потерял сознание. Ну-ну, пусть полежит, послушает. Ему полезно.

— Вот что я тебе скажу, поганка ты полупереваренная. Я теперь буду сюда ходить почаще. Обедать буду. Кивни, гнида, если слышишь. А то я распинаюсь тут, как тролль перед любимой. А еще я могу подумать, что ты меня не слышишь, и попрошу Гошу подбодрить тебя.

В этот момент последний скулящий здоровяк, познакомившийся с Гошей, перестал сжимать пах и ощупал свою рожу кончиками пальцев. После чего взвыл еще тоскливей и, обнаглев до последней степени, перебил мою речь какими-то глупыми угрозами, что за него кто-то там отомстит и жить мне осталось недолго. Ну не дурак ли? Правда, долго поговорить ему не удалось — остальные лежали более или менее смирно и не мешали Гоше заниматься священным делом, собиранием трофеев. Этот «говорун» взял и покусился на самое святое! Мало того что помешал ему своими воплями — приобретать (!). Так он, не иначе как от большого ума, начал еще и угрожать. Гоблин бросил снимать куртку с бессознательного тела, подскочил к столь наглому беспредельщику и… «такого таранного удара по мячу не постыдился бы и сам Пеле!» — как сказал бы спортивный комментатор. Правда, вместо мяча Гоша использовал его глупую голову. «Оно» крякнуло и завалилось.

— Можешь оставить его голым, — поддержал я юного футболиста. — Не умеет вежливо разговаривать… пусть ему будет стыдно.

— Сделаю, — пропыхтел трудяга, приступая к своей нелегкой задаче.

— Ну дак чё? Дитя порока? — обратился я к смирно лежащему повару. — Ты все еще без сознания, ветошь? — Повар отчего-то решил поиграть в партизана на допросе. — Жаль… — совершенно искренне произнес я, — жаль, что ты больше ничего не сможешь нам приготовить…

— Почему? — тут же «очнулся» повар.

— Дело в том, что со сломанными руками очень сложно готовить.

— А со сломанными ногами ходить, — тут же добавил Сим. — Джок, ты становишься банальным.

— «Хочешь побеседовать обанальном?» — как выразилась одна девушка в аське, поторопившись и не поставив пробел. А?

— Скучный ты стал и предсказуемый.

— Ну-ну, Фрейд ты мой недоделанный.

Между тем нарисовался хозяин. Тощий жилистый мужик лет тридцати пяти. Смуглый и носатый, он напоминал мне турка, но обряжен был почему-то в косоворотку, шаровары и берцы. Это типа у него рабочая одежда? Для создания колорита?

Мельком поглядев на тела на полу и здоровяка, баюкающего руку, он сильно поморщился, словно хватил неразбавленного уксуса, но тем не менее выжидающе уставился на меня. Так я поверил, что у себя на мониторах он не видел, что тут произошло.


Конец ознакомительного фрагмента