Андрей Рубанов
Хлорофилия. Живая земля
Хлорофилия
Часть первая
1
— Очень хочется пить, — сказал Савелий.
— Держи. — Варвара протянула бутылку воды, обогащенной витамином А. — Утоли жажду жизни. Как тебе сегодня моя внешность?
— Я в восторге, — без восторга ответил Савелий. Он терпеть не мог интерактивный макияж.
— Разве я не сексуальная?
— Успокойся. Сексуальная.
Он прибавил ход и перестроился.
На тридцатом километре стебель рос совсем рядом с дорожным полотном — мощный, темно-зеленый, уходящий, казалось, прямо в центр неба. Варвара задрала голову и элегантно поежилась.
— Вблизи они выглядят просто ужасно. Чешуйчатые. Как будто из земли торчит змеиный хвост.
— А ты не разглядывай, — посоветовал Савелий. — И вообще близко не подходи. Примут за травоядную.
Варвара заметно обиделась и гордо выпятила грудь.
— Я что, похожа на травоядную?
— Нет. Но все равно.
— Говорят, она с каждым годом все выше. Трава.
— Да, — ответил Савелий. — Трава выше, тень гуще. Бледных все больше. Скоро мир рухнет. Останется только трава и те, кто живут выше сотого этажа. Китайцы и их подручные.
Варвара, невеста Савелия, никак не походила на травоядную женщину. Травоеды обоих полов — особенно если принадлежали к бледным слоям населения — всегда выглядели преувеличенно бодрыми. Они шутили и непрерывно пританцовывали, одевались небрежно и норовили создать очереди возле каждого дешевого уличного солярия. А Варвара, как и полагалось женщине с семьдесят пятого этажа, была томная, даже немного вялая. Эта специальная анемичность, неверность движений, манера говорить негромко и лениво считалась среди молодежи верхних этажей особым шиком. В комплект достоинств Варвары входили также красивые сильные плечи и высокие грудки, упругостью сходные с теннисными мячиками.
«У меня полно времени, — подумал Савелий. — Не свернуть ли на обочину? Не использовать ли даму по прямому назначению? Красивая девушка, все при ней, в редакции завидуют…»
На подъезде к Юго-Западной скоростной эстакаде — как обычно, как вчера и позавчера, как десять лет назад — глазам Савелия открылась огромная, в полнеба, ярчайшая (невозможно отвести взгляд) и при этом удивительно ненавязчивая, спокойных коричневых и зеленых цветов, голографическая инсталляция: стройная женщина с приятным лицом, бесконечно делающая один и тот же мягкий жест рукой, а над ней, под ней, сквозь нее, вокруг нее проступал, словно из воздуха, словно бы из самого здешнего жизненного уклада, основной лозунг, который уже много лет как объединял обитателей Москвы:
...ТЫ
НИКОМУ
НИЧЕГО
НЕ ДОЛЖЕН.
И как обычно, как вчера и позавчера, как десять лет назад — Савелий улыбнулся и ощутил легкость. Все просто. Напиши в небе огромными изумрудными буквами простую фразу из пяти слов — и народ будет счастлив.
Здесь тебя все любят и ничего не ждут взамен. Здесь ты никому ничего не должен.
Никто никому ничего не должен. Никто не обязан. Никто не согнут под бременем необходимости.
На перекрестке в заторе. К открытому по случаю теплого сентябрьского дня окну машины подбежал полуголый дилер, очень бледный, очень веселый, типичный травоед со стажем не менее чем в пять лет; грудь, спина и плечи сплошь покрыты давно вышедшими из моды трехмерными татуировками.
— Четвертая возгонка, — пробормотал он, улыбаясь.
— Уйди, — попросил Савелий.
— Недорого, — продолжал бледный поставщик радости. — Могу за наличные, могу по дружбе.
Савелий закрыл окно. «Кому нужна твоя дружба, убогий? Я — Савелий Герц, специальный корреспондент журнала “Самый-Самый”, моего расположения ищут тысячи людей».
— Лично я, — заметила Варвара, — вообще никогда не разговариваю с бледными.
— По-твоему, они не люди?
Тем временем дилер, ничуть не смутившись, клоунской походкой направился к следующему экипажу, по пути поправляя болтающийся на поясе глушитель полицейских сигналов.
«Четвертая возгонка, — подумал Савелий. — Какая гадость». Вся московская богема уже год как не опускается ниже седьмой. И вот-вот обещают восьмую. А на девяностых этажах, в царстве самых богатых, уже в ходу девятая, и эта девятая возгонка, по слухам, — что-то удивительное. Капсулы замаскированы под таблетки витамина А, одной дозы хватает на два дня, и использованы особые эффекты: ни при каких обстоятельствах ты не выглядишь травоедом. Не подпрыгиваешь от приливов энергии, не отпускаешь остроумные шуточки, не улыбаешься, не размахиваешь руками и трижды в день ешь обычную пищу, как добропорядочный гражданин. Но внутри себя — там, где твоя душа, в глубине «я», в голове, в сердце, — там тебе так хорошо, как никому никогда не было.
Еще говорят, что шеф Савелия и Варвары, издатель и главный редактор журнала «Самый-Самый», могущественный и отвратительный Пушков-Рыльцев, безжалостный разрушитель чужих карьер, потомственный обитатель девяносто первого этажа, в три слоя покрытый натуральным шоколадным загаром, блестящий столетний ум, уже полгода сидит на девятой возгонке.
Но это слухи, распространяемые завистниками. Савелию точно известно, что старик не употребляет.
Тронулись. В зеркале Савелий успел увидеть, как дилер отпрыгнул на тротуар и растворился в толпе.
Корреспондент журнала «Самый-Самый» Савелий Герц проезжал через этот перекресток уже несколько лет. Утром и вечером один и тот же человек продавал тут мякоть травы — сначала вторую возгонку, потом третью, теперь у него есть и четвертая, а через год, надо думать, появится пятая.
«Почему его никогда не арестуют? Почему, — поражался Савелий, — я — профессиональный журналист, персона, информированная донельзя, — не понимаю скрытых механизмов распространения главного зелья трех последних десятилетий? Почему в век тотального контроля, когда объективы двадцати пяти конкурирующих друг с другом полиций простреливают каждый метр пространства, когда каждый смертный с младенчества имеет под кожей микрочипы, когда участники проекта “Соседи” сами с наслаждением контролируют собственную жизнь, — почему в то же самое время нищие бледные человечки, ничего и никого не опасаясь, на каждом углу готовы предложить тебе мякоть стебля в любых количествах? При том, что закон предусматривает десять лет тюрьмы за одну-единственную дозу?»
Ближе к центру Москвы трава пошла гуще. Находиться в тени было физически неприятно — Савелий прибавил ход.
Стебель рос на каждом свободном пятачке земли. Черно-зеленая чешуйчатая гадина двадцати пяти метров в поперечнике. И около трехсот метров высотой.
Стебли росли густо. Торжествующе покачивались на ветру. Отобрали все солнце. Заставили людей ощутить себя муравьями.
Савелий решил переключиться на что-нибудь более приятное и спросил:
— Как поживает твоя Маша?
— Кошмар, — тут же отозвалась Варвара, вчера просидевшая весь вечер в гостях у приятельницы; домой пришла после полуночи, пропахшая мартини и фруктовым кальянным дымом (сейчас Савелий с удовольствием понял, что она считает себя виноватой). — Эта авантюристка взяла пятизначный аванс за книгу «Как выйти замуж за сибирского китайца».
— Что же тут кошмарного?
Варвара засмеялась:
— А то, что она понятия не имеет, как выйти замуж за сибирского китайца. Позвонила одной случайной знакомой, которая замужем за миллионером, директором действительно китайского колхоза. Апельсиновым плантатором из Магадана. Попросила совета. А та говорит: дура, кто ж такие вещи рассказывает? И вообще, сказала, не звони сюда больше, потому что я теперь не Наташка Гаврилова, а Цзин Шу, что в переводе означает «тихая березка» или что-то в этом роде…
— Ну и пусть вернет аванс, — сказал Савелий.
— Ха. Он уже потрачен. А книга — анонсирована.
— Тогда пусть эта великая сочинительница прочтет пару путеводителей, биографию Мао Цзэдуна и брошюру «Конфуций для “чайников”». Перескажет своим языком, остальное досочинит.
Варвара помолчала немного и возразила:
— Все равно нужен какой-то минимум конкретики. Хотя бы два-три реальных совета.
— Зачем? — удивился Савелий. — Чтобы выйти замуж за китайца, надо выучить китайский язык. Это минимум четыре года упорного труда. А дуры, желающие выйти замуж за сибирского китайца, не способны к упорному труду. Потому что хотят выйти замуж за китайца, именно чтобы не трудиться. Замкнутый круг! Твоя Маша ничем не рискует. Покупатели ее книги изначально не способны воспользоваться ее советами.
— О, — сказала Варвара. — Ты гений. Я немедленно звоню.
— Учти, я потребую долю с гонорара.
— Не выйдет. Наша беллетристка за копейку удавится.
— Тогда, — сухо ответил Савелий, — пусть и думает сама. Пятизначные авансы брать умеет — значит, пора научиться и мозгами шевелить. Я гляжу, в последнее время писательниц многовато стало. В собаку кинешь — в писательницу попадешь.
Варвара посмотрела на него и спросила:
— А чего это ты так расшумелся?
— Того, — грустно ответил Савелий. — Чтобы написать роман, Гарри Годунов, если ты такого помнишь, специально переехал с шестидесятого этажа на пятый, в сырость и плесень, в самый дикий район, в болото. К конченым травоедам. И бесследно пропал.