Долго, слишком долго разминали сыщики свежепойманного злодея. А надо им было сломать меня в полчаса. Гасить сразу! Сымитировать гестапо. Галстуки, белые рубахи, умные и страшные вопросы. Лампа в лицо. Не давать времени на раздумья, на анализ событий. Кто? Где? При каких обстоятельствах? Факты! Правду! Истину! По существу дела!!!

Нет — они проиграли время, предоставили мне возможность понаблюдать, сопоставить, извлечь выводы. И уяснить, что слуги закона знают обо мне многое, но не все. И — не самое важное.

Ведь они — взяли не того парня.

2

Мне двадцать семь лет.

Я бизнесмен. Банкир. Точнее, совладелец банка. Еще точнее: младший компаньон. Я богат. И я только что арестован как расхититель государственных средств.

Мой банк — очень маленький, мало кому известный, однако, что важно, вполне самостоятельный и устойчивый. Кроме того, что еще более важно, быстро растущий. Он, этот банк, возник из ничего в каких-нибудь три года. Мой банк. Мой ребенок, мое детище, смысл всей моей жизни, пожиратель моего времени и нервов, источник баснословных доходов. Его название не пишут на рекламных щитах, не произносят с телеэкранов большеротые девочки-модели. И слава Богу.

Правда, хозяин всего бизнеса, основатель конторы, фигура номер один — не я, а другой человек. Мой старший товарищ, босс, шеф, начальник. Мороз Михаил Николаевич.

О транзите проклятого миллиона договаривался именно он. Я же — всего лишь подчиненный. Клерк. Технический исполнитель. Мне сказали, и я сделал. Осуществил волю босса.

Шефа-начальника Михаила тоже взяли. Сегодня. Спустя полчаса после меня. Возле дверей нашей с ним конторы. Я понял это из обрывков разговоров. Но босса отпустят. А моя задача — сделать все, все, все для того, чтобы его отпустили обязательно. Вину — взять на себя. Арест, допросы, возможное тюремное заключение — часть моей работы. Эту работу, как и любую другую, я выполню качественно. За выполнение задачи мой босс мне платит. Он уже заплатил мне круглую сумму. И заплатит еще. Босс Михаил много богаче меня, он миллионер, долларовый, и услуги такого специалиста, как я, ему вполне по карману.

Однажды, три года назад, мы с Михаилом познакомились, поговорили — и сошлись во взглядах на жизнь и ее ценности. Стали работать вместе. К обоюдной выгоде. Босс Михаил искал и успешно находил клиентов: людей, желающих укрыть свои деньги от налогов. А я — помогал. Прикрывал спину. Заботился о деталях. И готовился к тому, чтобы однажды, когда наступит время, ответить перед законом по всей строгости. Ведь неуплата податей в государственную казну — уголовное преступление.

Что мне грозило в случае поимки, краха? Три года — за неуплату, год или два за подделку документов. Но я — не люмпен. Ранее не судим. Хорошая биография. Семья, маленький ребенок. При удачном стечении обстоятельств я вообще способен отделаться условным наказанием. А это сущий пустяк. Ради денег люди идут и не на такое.

Возможно, когда-то, много лет назад, я принимал решения слишком поспешно, мыслил чересчур цинично, переоценил свою отвагу. Но теперь об этом глупо вспоминать. Я давно в бизнесе и уже увяз. А он, бизнес, не признает Уголовного кодекса.

Обвинение в казнокрадстве, конечно, отпадет, и очень быстро. Ведь ни я, ни мой босс ничего не похитили. Давайте представим, что один покупает у другого нечто. Переводит деньги. Получает товар — и исчезает. Через год выясняется, что перечисленные деньги — краденые. Покупатель об этом умолчал. Теперь он в бегах. Продавца же — арестовывают как соучастника.

Конечно, некоторых может смутить то обстоятельство, что проданный товар в действительности выглядел несколько необычно: как зеленые пачки наличных долларов. То есть я попросту обналичил банковский перевод. Но сути это не меняет. Я готов по всей строгости закона ответить за то, что провернул запрещенную сделку, отоварил злодеев бумажными банкнотами, нарушив при этом финансовое, валютное и налоговое законодательства. Но превратить меня в расхитителя казны я не позволю.

Я не более аморален, чем сто тысяч других таких же, как я, молодых людей, упорно вращающих колеса своей коммерции в тесноте и духоте московских офисов и контор. Легко нарушая глупые и устаревшие государственные правила игры в бизнес, они никогда не пойдут на явное воровство. Они не желают брать чужое — им важно заработать свое.

Я вам не какой-нибудь гад, мечтающий урвать куш и прожечь его по злачным хатам. Я капиталист, ясно вам? Я верю в силу наличных денег, как верят дети в Санта-Клауса.

3

Сумбурно излагая такие свои доводы в сторону возбужденных сыщиков, я заметил, что все они чего-то ждут. То смеясь надо мной, то оскорбляя; то внимательно слушая, то обрывая на полуслове; то подшучивая почти по-приятельски, то ударяя ногой по ножке моего стула; то похлопывая по плечу, то изрыгая проклятия, — эти вооруженные люди в дешевых растоптанных туфлях не спешили, однако, составлять протоколы, описи и прочие зловещие бумаги. Должно прибыть начальство, догадался я.

Арест состоялся около восьми часов утра. Сейчас на моих золотых «Лонжинах» — почти десять. Самое время появиться людям, от которых все зависит, — вышестоящим руководителям.

Наконец где-то вдалеке тяжело затопали, скомандовали «смирно!», потом — тоном ниже — «вольно!». За стеной, в коридоре, возникли и быстро приблизились многие возбужденные, переплетающиеся голоса.

— Генерал приехал, — сказал в пространство один из оперативников и притушил сигарету.

Вошедший — энергичным твердым шагом — пожилой человек немедленно вызвал во мне симпатию. Его пиджак и галстук, холодный взгляд прозрачных глаз, седина в волосах, жестко изогнутые сухие губы, отменно слепленные кисти рук, особая сановная сутуловатость — все указывало на то, что он принадлежит к касте хозяев жизни. Опера тут же подобрались, приняли менее небрежные позы и чутко замерли. Один из них — тот, кто кричал и грубил больше других, — проворно перетащил стул от стены в центр комнаты, и высокопоставленный дядя медленно сел, закинув ногу на ногу и выставив на всеобщее обозрение превосходные летние туфли светлой замши (мои туфли стоили минимум втрое дороже). Затем он пошевелил пальцами, и все, кроме меня, молча вышли из комнаты; последний аккуратно прикрыл за собой дверь.

Большой милицейский папа был свеж, как смородиновый куст в утренней росе. Благоухал одеколоном. И этим разительно отличался от своих подчиненных, распространявших вокруг себя запахи крепкого мужского пота и гуталина. Не иначе, генерал примчался на службу — прямо сквозь душный, влажный московский август — в кондиционированном автомобиле, заключил я. Стало быть, вкус комфорта знает. И это хорошо. На этой почве мы можем сойтись. Я тоже люблю и понимаю удовольствия жизни. Не предложить ли ему сразу денег, с ходу, пока мы одни? Нет — рано. Следует выслушать сначала все, что он скажет. Возможно, меня отпустят и без взятки. Такой взрослый, солидный, разумный на вид и явно очень опытный человек не может не понимать, что я ничего не крал…

Генерал неторопливо закурил. Сквозь завесу табачного дыма я был медленно, очень внимательно изучен. Особенно пристально и долго седой начальник смотрел на мой лоб, словно силясь что-то там прочесть.

— Дружок, — наконец негромко, приятным баритоном произнес хозяин жизни, — ты в беде. Ты попал в страшное дерьмо. Одно твое неверное слово — и ты у меня будешь сидеть вечно. Ты меня понял?

— Да, — ответил я и отважился противостоять милицейскому папе взглядом. Но не сумел.

— Дело ведет Генеральная прокуратура страны, — тихо просветил меня генерал. — О ходе следствия я каждый день докладываю в правительство. Это ты тоже понял?

— Да…

— Вот и хорошо, — доброжелательно кивнул седовласый и сменил ногу. — Деньги, само собой, украл не ты. Украл — крупный чин, сотрудник администрации. Министр. Не федеральный, конечно. Республиканский. Из провинции. Но — все равно министр! Он вступил в сговор со своим братом, а тот — с торговцем медикаментами. Была выделена огромная сумма. Якобы для закупок. А вот аптекарь вступил в сговор уже с тобой. Правильно?

— Нет! — с жаром возразил я. — Неправильно! Аптекарь — был, но сговора — не было!

Генерал прищурил глаз.

Вдруг мне снова показалось, что он пытается что-то прочесть повыше моей переносицы — некую надпись на лбу подследственного, сокрытую еще минуту назад, но проступившую теперь ярко и крупно.

— Значит, к тебе приходил именно аптекарь?

— Да, — тихо, после паузы, признался я. Только приходил он не ко мне.

4

Выдав генералу по первому требованию самый важный кусок информации — назвав имя, расколовшись, — я не испытывал никаких уколов совести. Человек, только что поименованный как «аптекарь», подставил и меня, и моего босса, и наш бизнес. Втянул в беду. Прислал грязные деньги. Чего ради его покрывать?

Я видел аптекаря всего дважды. В первый раз — познакомился: пожатие рук, улыбка, обмен дежурными любезностями. Во второй раз — выдал миллион американских долларов наличными. Остальные вопросы улаживал и утрясал босс Михаил.