Быстро проверив пульс у выбитого первым противника, Михаил убедился, что тот жив. Ему не нужны были трупы. Драка — это одно. Убийство — совсем другое. Хотя убивать хотелось.

— Минус два, — пробормотал Суворовцев, отбегая к будке.

И опять вовремя. Снаружи раздались крики. Горцы звали своих. На ворота посыпались тяжелые удары. Похоже, что джигиты разбегаются и бьют в створки ногами в прыжке. Затем снова во двор спрыгнули бойцы. Только их было уже трое. Увидев своих, лежащих без сознания, джигиты заголосили, донося какую-то информацию тем, кто был за забором. В ответ донесся не менее разноголосый гомон. Горцы решали, что им делать.

Через ворота перелетел какой-то предмет и упал в пыль. Один из горцев поднял его. Предметом оказались большие кусачки, которыми тут же была перерезана цепь, сдерживающая створки. Ворота с треском открылись, и во двор въехали четыре иномарки — шикарный представительский седан, два джипа и микроавтобус. Из них, галдя что-то угрожающее, высыпали гости с Кавказа. Последним вылез Дауров.

Он огляделся, сделал пару шагов от основной толпы и закричал:

— Эй, Мища, вихади, биться будем!

Но Суворовцев и не подумал покидать своего поста. На вызов он тоже не ответил.

— Мища! — вновь раскатился по двору фабрики зычный голос Ильяса. — Я знаю, что ты здесь. Виходи или нам придется тебя искать!

— Ага, — процедил Суворовцев. — Сейчас все брошу… Ты ж пораньше приперся явно не для того, чтобы матом площадку застелить.

Горцы и впрямь выглядели слегка сбитыми с толку. Сесть в засаду явно не получалось. Впрочем, Дауров быстро навел порядок в своем стане. Отдав команды на своем языке, он внимательно осмотрелся. Со своего наблюдательного пункта Суворовцев видел, как по двору разбежались небольшие группки бойцов. Человека по три-четыре. Джигиты все были вооружены. У каждого в руках либо бейсбольная бита, либо палка, либо поблескивало лезвие ножа.

— Честный бой, говоришь, — проворчал Михаил. — Ну да, ну да, джигит без оружия и без коня — не джигит.

Он с самого начала не верил Даурову. А теперь убеждался в своей правоте. Тем более что искать Суворовцева он не пошел. Остался у машин. И отнюдь не в одиночестве. Обождав пару минут, пока основная масса свиты разбредется по фабрике, Суворовцев вышел из своего укрытия и не таясь направился в сторону автомобилей.

— А вот и мой злейший друг, — развел руки, будто собираясь обнять Михаила, Ильяс.

Его белозубая улыбка расплылась на напряженном лице.

— И тебе привет, — крикнул Михаил.

Он остановился и еще раз оценил обстановку. Дауров стоял один. Чуть в стороне и в трех шагах позади него находились еще трое горцев. Суворовцев сделал шаг вперед.

— А твоя девка хороша! — продолжал улыбаться Дауров.

— Рад, что тебе понравилось! — судя по лицу Ильяса, тот еще был не в курсе, что Суворовцев знал о ситуации. Джигит старался разозлить Мишку, чтобы тот очертя голову кинулся в драку. Но студент не поддался на провокацию.

Мишка сделал еще шаг вперед.

— Даже так? — Дауров почему-то не удивился реплике. — Ты просто так отказываешься от Мины?

Горец смотрел на Михаила насмешливо. Его глаза говорили: «Ты не мужчина. Я отобрал у тебя женщину, а ты струсил и отказался».

— На здоровье. Мне не надо. — Небрежный жест и еще шаг вперед.

— Это не ты мне разрешаешь! Я сам беру то, что мне нравится! — зло взвизгнул Дауров.

До него, вероятно, дошел смысл слов, сказанных Михаилом. От уверенного в себе красавца ничего не осталось. Перед Суворовцевым, нервно сжимая и разжимая пальцы, стоял озлобленный, опутанный родовыми требованиями и скованный обычаями парень с Кавказа.

Мишка уже приблизился на расстояние прицельного броска куска арматуры. Оставалось только швырнуть, и все кончится. Дауров вряд ли догадается увернуться. Гордость джигита не позволит. Да и свои рядом. Тут и честь публично уронить недолго. Но Михаил почему-то медлил. Ему просто страсть как хотелось врезать Даурову по его лощеной физиономии, чтобы нос превратился в лепешку, густую черную бровь рассекла уродливая рана, а осколки зубов осыпали пыль фабричного двора. Парень понимал, что это будет непросто. Ведь Дауров вкупе с борьбой еще занимался карате кекусинкай. А это довольно жесткий, как говорили, «дубовый» стиль. Правда, было одно но — бойцы этого направления никогда не били руками в голову. Только ногами. На это Михаил и рассчитывал. Удар рукой быстрее удара ногой втрое, а у Суворовцева был первый взрослый по боксу и по рукопашному бою. К тому же брат-покойничек не один год наставлял парня в такой дисциплине, как универсальное джиу-карате, техникам которого обучали армейские спецподразделения. Кое-что, правда, подзабылось за годы, но очень многое и осталось. Вот поэтому парень и медлил. Он был уверен в себе. Даже слишком.

На этом и попался. Дауров сделал нетерпеливое движение рукой, и стоявшие за его спиной четверо парней бросились на Михаила, угрожающе размахивая палками. Суворовцев не испугался. Он помнил уроки брата. «Если побежишь, — говорил тот, — зверьки порвут тебя. Дерись до последнего». Поэтому Михаил уперся покрепче ногами в землю и ждал. Тем более что к драке он подготовился не только морально. Он соответствующим образом вооружился и экипировался. Кроме того, что захватил с собой дубинку и кастет, он грамотно оделся — плотная кожаная куртка надета на толстый свитер, что позволяло смягчить некоторые удары и по возможности избежать порезов, если будут бить ножом. Такие же плотные штаны, а на ногах берцы. Брат не в теории научил Суворовцева готовиться к подобным мероприятиям.

Вот набежал первый горец, занеся над головой палку. Суворовцев шагнул вперед на удар и ткнул противника ладонью в лицо. От неожиданности тот опрокинулся назад так, что ноги взлетели выше головы, ударился головой о землю и затих. Выпавшая из рук палка откатилась в сторону. Следующего противника Михаил встретил ударом кулака в руку, держащую оружие. Горец завопил как резаный, выпустив палку из рук. Третий, получив по ногам от внезапно исчезнувшего из-под удара Суворовцева, рухнул лицом в пыль, хватаясь за разбитое колено. Четвертый был намного осторожней своих предшественников и не стал кидаться очертя голову. Он закружил вокруг Михаила, делая финты, намечая удар с одной стороны и атакуя с другой, и пару раз даже существенно задел парня по ноге и уху. Однако эти пляски продолжались недолго, потому что Михаил во время одной из атак горца вдруг прыгнул к своему противнику. Со щелчком раскрылась телескопическая дубинка, спрятанная в рукаве. Горец не успел и глазом моргнуть, как боек дубинки жестко соприкоснулся с его коленом, а потом так же молниеносно переместился к его голове. Противник Суворовцева потерял сознание, находясь еще на ногах и не успев почувствовать боли в сломанном суставе.

— Ты трус, Дауров! — громко крикнул Михаил, складывая дубинку. — Ты прикрылся спинами своих друзей, отправив их на убой.

Ильяс зарычал и, выхватив из-за спины нож, двинулся на Михаила. Он выглядел угрожающе. Особенной жути добавлял длинный клинок традиционного кавказского кинжала.

— Мы будем биться по-мужски, на ножах. Ты и я! — заявил он, приближаясь.

— Ага, только у меня ножа нет! — недобро усмехнулся Михаил.

Не стоит и говорить, что у парня екнуло сердце при виде размеров клинка в руке Ильяса. Но о бегстве речи даже не было, хотя Суворовцев и чувствовал себя уже уставшим от драки. Ему хотелось плюнуть на все и двигать отсюда подальше.

Из западного крыла фабрики раздался крик, а затем брань. Сработала одна из ловушек. Те же звуки донеслись из северного цеха.

Дауров остановился.

— Что это? — В глазах Ильяса Михаил увидел страх. Видимо, он решил, что с Мишкой пришла подмога, которая устроила засаду в стенах фабрики и теперь избивает его, Даурова, «гвардию».

— Это мои сторонники, — хитро прищурился Суворовцев.

— Ты не мужчина, Мища, — оскалился Дауров. — Щакал! Я думал пощадить тебя, но теперь зарэжу, как барана.

С этими словами Ильяс сделал выпад, целя кинжалом в живот. Михаил отскочил назад, напрягая мышцы пресса. Но горец не остановился, нанеся парню лоу-кик. Такой удар наносится как классический маваши-гери, только голенью, а целью является бедро противника. Это один из основных ударов ногой в кекушинкай. Бойцы «божественного кулака» владеют им как никто другой. Лучше них лоу-кик бьют разве что только представители муай-тай — тайские боксеры. Не ожидавший такого продолжения Суворовцев удар, разумеется, пропустил. Нога тут же онемела. Это сразу сказалось на подвижности. Дауров оскалился.

— Что, Мища, может, сразу сдашься? Я рэзать не больно буду. Только по горлу чикну, как барана.

— Ближе к делу, болтун, — процедил Михаил.

Он сжимал в кисти рукоять дубинки, но в ход ее пускать не спешил. Не время пока.

Дауров махнул ножом, загребая клинком справа налево на уровне горла, и снова продолжил атаку лоу-киком, целя в ту же ногу. Но Суворовцев ушел по дуге от обоих ударов. Получилось довольно неуклюже. Парень берег ногу для решающего действия. Ильяс сделал еще пару выпадов, целя то в бедро, то в голову. Но Михаил от атак уходил, не принимая вызова. При этом он старался держаться на дистанции, не предоставляющей возможности противнику воспользоваться коленом или новым лоу-киком. Но Даурову все же удалось несколько раз дотянуться до Михаила ногой. Всякий раз горец победоносно вскрикивал, радуясь удаче, но все-таки предпочитал разрывать дистанцию, закончив атаку. Он боялся ответной атаки со стороны Мишки. Наконец он сообразил, что Суворовцев не собирается по каким-то своим причинам контратаковать. Почему, Дауров не стал задумываться, а очертя голову кинулся в атаку, вопя благим матом на весь двор. Мишка понял, что его тактика сработала. Однако порыв Даурова остановили вопли других горцев, которые вернулись из цехов. Обе группы поредели, и своих поверженных товарищей бойцы несли на руках. Однако семеро были вполне боеспособны и оставались на ногах. Они окружили Даурова и Суворовцева, недобро поглядывая на последнего.