— Да чёрт с ним, с Евтушенко! Как вы умудрились десять песен за пять дней написать?! Может, продемонстрируете? — это решил вмешаться в разговор руководитель духового оркестра Август Фридрихович Грец.

— Ну, задайте тему. До обеда у меня время есть, а потом совещание с партактивом предприятий, так что не взыщите, товарищи, — взглянув на Вику и получив одобрительный кивок, согласился первый секретарь.

— Ну, не знаю. Про рябину… Нет! Про снегирей. Да, про снегирей. Вон за окном на ветке целая стайка, — Грец указал на заиндевевшие окна. Правильно, стеклопакетов-то нет. Но верх окна был чист от изморози, и через него в самом деле были видны сидящие на ветках снегири.

— Давайте так. Девочки, наверное, проголодались — вы пошлите кого-нибудь за булочками и чаёк организуйте, а мы с Машей пока напишем вам песню про снегирей. Только бумажку мне принесите, стих писать буду.

— Пока мы за булочками ходим, песню напишете? — хохотнул Гофман.

— Именно.

— Ох, не терпится послушать. А можно хотя бы со стороны за этим понаблюдать?

— Да, пожалуйста, только не мешайте.

Когда принесли бумагу, Пётр шёпотом спросил у Вики.

— Я помню две песни про снегирей — Антонова, про войну, и Трофима. Ты какую знаешь?

— Я на юбилее Трофима пела вместе с ним именно эту песню, — девочка захихикала, — Только она не слишком смелая для этого времени? Зато там и про рябину есть. Давай хотя бы заменим «женщиной» на «девушкой любимою». Стой! Есть замечательная песня Виктора Королёва. Это будет из хитов хит.

— Пишем обе. Я Королёва песню не помню, потом слова продиктуешь. Давай с Трофима начнём.

За окошком снегири
Греют куст рябиновый,
Наливные ягоды рдеют на снегу.
Я сегодня ночевал с девушкой любимою…

Там, где Пётр забывал слова, подсказывала Вика. Она же в это время подбирала музыку. Пока директор ДК БАЗа ходил в ближайшую столовую за булочками, они полностью написали текст, и Вика уже не сбивалась в аккордах, тем более что песня была простой.

Вторую песню Вика тихонько напела шёпотом:

Сани с лета приготовь, приготовь, чтоб зимой не опоздать, опоздать.
Ведь с горы на гору хочет любовь, все сугробы разметать.


Припев:
А щеки словно снегири, снегири, на морозе все горят, все горят.
Кто-то снова о любви говорит, уж который год подряд.
А щеки словно снегири, снегири, на морозе все горят, все горят.
Кто-то снова о любви говорит, уж который год подряд.


Мы с тобою все в снегу, ну, и пусть, море снега на двоих, на двоих,
Но не знаю я на вкус губы сладкие твои.

Девочки поели, попили чайку. Тем временем в не очень-то и большую комнату с пианино набилось больше двух десятков человек — все хотели услышать только что написанные нетленки. Пётр спросил зрителей, нет ли среди них гармонистов, и нашлись сразу трое.

— Несите инструменты.

А через пять минут грянули королёвских «Снегирей». Уже второй припев орала вся тусовка, и жгли баянисты, почти разрывая меха. Вещь.

Трофимовским «Снегирям» тоже пытались подыгрывать, но не тот накал — хоть и бесподобная песня.

«Без которой дальше жить просто не могу».

Едва Вика закончила, как все стали хлопать, а из-за дверей потребовали ещё раз спеть. Пришлось прикрикнуть.

— Вы тут что, все с ума посходили? А ну-ка вернулись все на рабочие места, или чем вы там занимались.

Директор принялся разгонять публику, а Гофман подошёл к Вике и поцеловал её в макушку.

— Первая песня просто фантастическая, а вторая просто бесподобная. Жаль, исполнить её не дадут.

— Да кто кому не даст? Если я её написал, то уж по крайней мере в Краснотурьинске её исполнять можно, — усмехнувшись, махнул рукой Штелле.

Глущенко к этому времени очистил помещение.

— Пётр Миронович, а к нам-то вы зачем пришли? Чтобы мы позавидовали вам с Машенькой? — прищурился Грец.

— Отнюдь! Я покомандовать пришёл. Евгений Яковлевич, нужно эти песни к середине апреля освоить, разучить, сделать аранжировку под наш симфонический оркестр. Да, ещё зарегистрировать, где положено — надо кого-то отправить в ВУОАП. Я в Москву съездить не смогу — может быть, можно как-то через нотариуса? И там, в отделе распространения, категорически запретить использовать эти песни без моего согласия. Потом по моему плану нам нужно пару песен записать на магнитофон, и я их отправлю Первому Секретарю КПСС Свердловской области, товарищу Николаеву Константину Кузьмичу. По моим дальнейшим наполеоновским планам, он приедет сюда в конце апреля, и мы ему исполним все десять песен. Константину Кузьмичу песни понравятся, и мы на 9 мая выступим в Свердловске перед ветеранами и руководителями области. А ещё наш концерт снимут работники Свердловской киностудии — ну и покажут сначала по местному телевидению, а потом и по центральному. А ещё этот концерт будут крутить в кинотеатрах. Ну, а дальше я и боюсь загадывать. Одно точно знаю: Краснотурьинск должен стать Нью-Васюками.

— Сильно. И ведь до последнего предложения всё похоже на правду. Хоть и страшновато, — присвистнул Гофман, — Ну, с ВУОАПом я попытаюсь помочь, есть у меня пара завязочек в Москве в нужных кругах. Когда начинаем репетировать? Руки чешутся! А ещё ведь нужно солиста с правильным баритоном найти.

Событие тринадцатое

Понятно, что среда — это строительная оперативка, но на ней будут люди, к которым у Петра имелись некоторые просьбы и предложения, потому весь вечер вторника он к этим просьбам и готовился. Первым делом нарисовал детскую коляску из будущего, с большими колёсами на спицах и двумя рюкзачками — одним под коляской, вторым позади неё. Предусмотрел и ножной тормоз, блокирующий задние колёса. Сомнительных моментов виделось только два: первый — это резина. Но ведь как-то наваривают её на бандажи тележек для транспортировки алюминия? Второй — резиновое же покрытие металлической трубки на ручке коляски. Применять что-то типа изоленты не хотелось, поэтому Пётр решил: если не получится из резины, то пока сделать кожаное. А когда рисовал рюкзачки — нужно ведь каркас из сталистой проволоки изготавливать в ЛМЦ на заводе — то вспомнил, как несколько раз запинался о ранец дочери. То ещё убожество: тяжёлый, дерматиновый, с ужасными, потрескавшимися, дерматиновыми же лямками на дебильных карабинах. Пришлось и школьный ранец рисовать — а тоже ведь проволочный каркас нужен, и ещё две стяжечки, желательно, хромированные, для укорачивания и удлинения ремней. Липучек, и ежу ясно, ещё нет, так что остановился на молниях. Зато карманОв не пожалел.

Самое сложное — это изготовить конструкцию для коляски из тонких трубочек, и обязательно их захромировать или заникелировать. Пётр точно знал, что в ЛМЦ на заводе такая возможность есть. Вот с этими эскизами он и решил обратиться к Кабанову, а чтобы у того возникло желание это всё срочно изготовить, припомнил из своего прошлого-будущего две неплохие «рацухи». Первая касалась кристаллизаторов для литья слитков из алюминия, вторая — использования красного шлама. Обе в своё время внедрял сам, так что никакого плагиата.

Рисуя коляску и рюкзачки, Штелле отметил одну вещь: а ведь в прошлом он так здорово рисовать не умел. Нет, ну уж не совсем как курица лапой получалось, но до передвижников далеко. Теперь же карандашные эскизы выходили вполне — можно даже сказать, выше среднего. Наверное, мышечная память реципиента, решил Пётр. А может, и долгожданный рояль в кустах — хотя на рояль вообще-то не тянул этот дар. Так, разве что на баян. Вот: баян в кустах, отлично звучит.

На совещании он решил уступить ведущую роль Романову — тот и с людьми знаком, и с самой процедурой. Михаил Петрович поудивлялся пару секунд, а потом задал правильный вопрос: «Зачем?»

— Хочу со стороны понаблюдать, — нейтрально отмахнулся Пётр.

— Ох и чудишь ты, Пётр Миронович, в последнее время. Ладно, хоть всё на пользу. Но — чудишь.

Да ну и пожалуйста. Вот было бы смеху, если бы не зная имён, и кто чем рулит, принялся команды раздавать. Точно дурку бы вызвали.

Совещание прошло с пользой: практически всех персонажей определил, и кто чем заведует — тоже. А вот когда дело дошло до автобазы № 12, пришлось «из тени выйти». Началось с отчёта о проделанной работе на кирпичном заводе. Два погрузчика полностью восстановлены, и для последнего сейчас на заводе изготавливают запасные части к самой раме. Кроме того, он был самый старый, ещё без гидроусилителя руля — вот его и решили модернизировать, благо запчасти имеются. Кроме трёх погрузчиков, отремонтировали и два грузовика для перевозки глины.

Вот тут директор 12-й автобазы и взбрыкнул.

— Нам бы тоже помощь не помешала! А то, как и этим летом, из-за отправки техники на уборочную кампанию стройки останутся без машин.

Точно ведь — Пётр, пролистывая подшивку газет, пару статей на эту тему отметил. Вот и пришлось вмешаться.

— Семён Ильич, — слава богу, хоть к этому времени имя-отчество у директора определилось, — Давайте так: вы составляете список всей техники, что у вас есть, даже если это «студебеккеры», и они давно списаны. Составляете таблицу. В первом столбике марка машины и год выпуска. Во втором — процент износа. В третьем — необходимый ремонт. В четвёртом — необходимые запчасти. В пятом — ваши пожелания. Ну, например, нужно прислать ПТУшников, или, скажем, выточить на заводе какую-то деталь. Понятно?