— Так а что там продолжать? Выведаем про тайник, заберём ценности. Инсценируем повешение, да свалим по темноте, — развёл руками танкист.

— Ну, во-первых, тайников у него несколько, скорее всего. Есть с деньгами, есть с оружием, с золотишком, наверное — так что засовывать паяльник придётся несколько раз. Во-вторых, оставлять их дома нельзя. Нужно погрузить на машину и вывезти в лес. Да и там убивать не нужно — привязать к дереву, так, чтобы с гарантией не развязались, и оставить. Пусть Дед Мороз за нас эту неприятную работу сделает.

— Я тоже так думаю. Только маленькое дополнение: лес должен быть в Серовском районе. Рано или поздно их найдут, а раз они на территории Серова, то и заниматься ими будет их милиция, а у нас будет на один висяк меньше. Да и, может, опознают не сразу — а то и вообще не опознают. Волки, говорят, между Серовом и Воронцовском не редкость, — уточнил Кошкин.

— Да, чтобы потом не метаться в поисках верёвок, нужно их с собой взять. А ещё лучше — не верёвки, а медную проволоку от электродвигателя. Её и не перетереть, и не сломать, — опять вспомнил Пётр подсказку из девяностых, — Кроме того, нужен широкий лейкопластырь — рот заклеивать. А то орать будет, ещё соседи волноваться начнут да милицию вызовут.

— Есть у меня в гараже моток проволоки, а по дороге в аптеку заскочим, — согласно кивнул Кошкин.

— А куда ценности денем? — почесал макушку танкист, — Мне ведь машину в гараж надо будет обязательно отогнать.

— Может, в ваш, Пётр Миронович? — предложил старшина.

Вот те раз! У Тишкова гараж есть? А может, и машина? Пётр об этом за три недели даже и не задумался ни разу. Да никто его к этой мысли ни одним намёком и не подтолкнул. Вот влип.

— Правда, он сейчас снегом завален. Он ведь через три от моего, — продолжил сообщать новости милиционер, — Вы там хоть были с Нового Года?

— Да куда мне зимой ездить? — наудачу брякнул Пётр.

— Ну да. Аккумулятор хоть сняли? А то ведь потом мучайся с ним…

— Снял. Дак давай в твой гараж и забросим, а потом в портфеле потихоньку перетаскаем сюда, в кабинет. Тут точно искать не будут, — указал Штелле на ряд встроенных шкафов.

— Ладно. А что с машиной? Где оставим? — поднял вверх указательный палец старшина, вспомнив о немаловажной детали.

— Машину пока оставим здесь. Не нужно её там светить. А когда придёт время собираться, отпустим Петра. Он быстренько сбегает, тут и десяти минут хватит, и пригонит прямо в ворота. Потом закрываем их и едем в Серов. Так, — первый секретарь глянул на часы над входом в кабинет, — Давайте идите переодеваться, а то время — уже три почти.

Когда соучастники мероприятия по декриминализации Краснотурьинска ушли, Пётр достал лист и стал писать этот самый список возможных ценностей. Получилось солидно. И ведь всё это, скорее всего, на самом деле есть у Зуева-Потапа. Тут портфелем не отделаешься. Хорошо, что в шкафу на крючке висит рюкзак, а в нём, непонятно зачем, четыре мешка из-под сахара или картофеля. Точно пригодится.

Интересно, а что за машина стоит в гараже у товарища Тишкова? И где ключи от этого неизвестного гаража?

Событие двадцать восьмое

Пётр Фёдорович Оборин утром получил новый паспорт. Кроме серых корочек была и ещё пара новшеств. Главное, наверное — то, что фамилия тоже стала новой. Теперь он не Оборин, а Оберин. Вроде малость, одна буковка поменялась, но Пётр Миронович сказал, что это почти полностью вычёркивает из его биографии строчку про судимость. Начальник милиции Краснотурьинска, лично выдавая ему паспорт, эти слова Тишкова подтвердил, хоть и немного недоверчиво глядя на бывшего офицера-танкиста. Второе и не менее важное событие — это десять тысяч рублей, выданные Петром Мироновичем после того, как он утром привёз ему пять мешков всякого добра из гаража старшины Кошкина. Таких денег Пётр никогда в руках не держал, да даже и не надеялся подержать. Это ведь на две «Волги» хватит. Правда, зачем ему машина, вполне служебной хватает. Если честно, то и на этой «Волге» не сильно много он катается, не такой уж и большой город Краснотурьинск, легче пешком дойти, чем доехать.

Мешки с трофеями появились в гараже Вадима не сами собой — это они их туда завезли после экспроприации у местного вора в законе Потапа. Петра до сих пор чуток потряхивает от воспоминаний о вчерашнем набеге на дом гражданина Зуева. Особенно это чувствовалось в милиции — так и подмывало выбежать и прийти за паспортом попозже. А когда подполковник Веряскин предупреждал о том, что не стоит особо распространяться о смене фамилии, бывший танкист и вовсе не знал, куда глаза девать. Всё ожидал, что начальник милиции скажет: вот мы, мол, тебе доверяем, а ты опять за старое взялся, ещё четверых людей на тот свет отправил. Не сказал, понятно. Кто же подумает, что исчезновение Потапа и его бандитов — дело рук первого секретаря горкома, его шофёра и приставленного его охранять от этого самого Потапа старшины милиции Вадима Кошкина? А всё равно — потряхивает. Не каждый день четверых пусть даже нелюдей на тот свет отправляешь. Почему четверых, а не двоих? Да потому, что с самого начала всё пошло не по плану, что разработал товарищ Тишков.

Гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Нет у них курвиметра — как нет и опыта по ликвидации бандитских малин. Чудом ведь не вляпались в серьёзные неприятности! Практически сразу начались сюрпризы. На стук в ворота открылась калитка, и показалась заросшая недельной щетиной рожа в завязанной под подбородком шапке ушанке грязно-серого цвета с засаленными и вытертыми краями ушей.

— Чё надо? — вежливо икнула рожа.

Вадим ткнул в небритую физиономию красной корочкой, не раскрывая её, и, толкнув калитку плечом, вошёл во двор. Зря он это сделал, так как под натиском собаки пришлось почти сразу ретироваться.

— Ну-ка закрой собаку в будку, проверка прописки, — рыкнул на обладателя ушанки старшина.

— Щас кликну Потапа, — калитка захлопнулась.

Ждать пришлось недолго, словно гражданин Зуев заранее приготовил паспорта и стоял за дверью. Что ж, после проверки выяснилось, что с пропиской у граждан Зуева и Зайкова всё нормально. В этом доме и прописаны оба.

— Собаку свою закройте в будку, — снова потребовал Кошкин, — Ещё домовую книгу проверим и документы на дом.

Потап синими от наколок руками помял щёки, придирчиво осмотрел милиционеров и, сплюнув на грязный снег, процедил:

— Ну ладно. Заяц, придержи Матроса.

Бормоча, наверное, слова гимна Советского Союза — по крайней мере, что-то про Сталина, который нам путь указал, как послышалось Петру — потаповская шестёрка исчезла из поля зрения, и захлёбывающийся лай собаки удалился.

— Прошу, гости дорогие. Что-то случилось? Неделю назад ведь участковый проверял документы, — Зуев распахнул калитку.

— Месячник борьбы с тунеядством объявили. Газет, что ли, не читаешь? — пропустив вперёд Петра, зашёл на двор Вадим.

— Так я справку имею, что инвалид второй группы, а Заяц сторожем работает в детском саду, сегодня выходной, — Потап отступал спиной, очевидно, надеясь, что милиционеры передумают и уйдут.

— Закрой собаку в будку и заходи в дом, — набычился Кошкин.

— Ладно, ладно, гражданин начальник, — шутливо поднял руки, сдаваясь, хозяин и крикнул через плечо держащему на коротком куске цепи овчарку Зайцу, — Накинь цепь на штырь и заходи в дом, — и уже вновь повернувшись к старшине, — Матрос в будке живёт, но там его закрыть нельзя. Если надо — мы вон цепь надеваем на штырь, что в угол дома вбит, всего метр свободы арестанту остаётся.

— Один дома? — спросил, уже открывшему дверь в сени, вору в спину Вадим.

— Приятель в гости зашёл, только выпить по сто грамм собрались, а тут вы со своей проверкой.

— Документы, я надеюсь, есть у него? — продолжал играть в настоящую проверку милиционер.

— Есть, должно быть, — пожал плечами Потап и толкнул дверь в дом.

Всё дальнейшее уложилось в пару минут, но Петру показалось, что они потратили целый час. В проёме открытой двери стол мужик ростом со старшину и на голову выше Потапа. Только рост был не главным — в правой руке у мужика был большущий нож, и он этим ножом похлопывал себя по ладони левой руки.

— Вяжи Зайца, — крикнул Петру Вадим и со всей силы толкнул Потапа в дом.

Там что-то загрохотало, но Пётр уже не обращал на них внимания. Он повернулся к идущему за ним мужичку и попытался ухватить того за воротник ватника, но товарищ попался вёрткий и, отскочив, кинулся к двери — даже уже и распахнуть её успел. Не медля больше ни секунды, бывший танкист обрушил на его голову милицейскую резиновую дубинку. К несчастью для себя, гражданин Зайков успел стащить с головы шапку. От удара он дёрнулся, закрыл своим весом дверь и сполз по ней на крашенный в тёмно-зелёный цвет грязный пол. Внутри дома грохотало, но Пётр, как и договаривались они по дороге к дому, не бросился на помощь, а сперва вытащил из кармана клубок медной проволоки и, завернув Зайцу руки за спину, туго скрутил их. Потом стащил с него валенки и вторым клубком спеленал ноги — и только после этого кинулся в дом. И, как оказалось, очень вовремя.